Между нот (ЛП) - Роут Шэрон Гасс (читаем бесплатно книги полностью .txt) 📗

ВНИМАНИЕ!

Текст предназначен только для предварительного и ознакомительного чтения.

Любая публикация данного материала без ссылки на группу и указания переводчика строго запрещена.

Любое коммерческое и иное использование материала кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей.

Шэрон Гасс Роут

«Между нот»

Оригинальное Название: Between the Notes by Sharon Huss Roat

Шэрон Гасс Роут — «Между нот»

Автор перевода: Анастасия Б.

Редактор: Настя З.

Вычитка: Алена Х.

Оформление: Алёна Д.

Обложка: Ирина Б.

Перевод группы: https://vk.com/lovelit

Аннотация

Когда семья Айви Эмерсон лишается дома вместе с любимым роялем, страх перед грядущим, поглощает девушку так же, как и боязнь сцены. Вот только это не одно из тех сольных, пугающих выступлений. Это ее жизнь.

Которая не так уж и хороша.

Айви вынуждена переехать со своей семьей из богатого района в Лейксайд, также известного как «захолустье». Скрывать правду от своих друзей и новенького симпатичного парня в школе, у которого, возможно, есть свои секреты, поначалу кажется лучшей идеей. Но когда плохой парень по соседству угрожает все разрушить, тщательно продуманная ложь Айви выплывает наружу. Назад пути нет.

Когда ситуация достигает точки не возврата, Айви находит спасение в музыке, новых сомнительных друзьях и доверчивом сердце младшего брата-инвалида. Она удивится, что не все такие, какими хотят казаться... включая ее саму.

Шэрон Гасс Роут – автор дебютного романа создает обворожительную и своевременную историю о том, что происходит, когда жизнь, какой ты ее знаешь, полностью переворачивается с ног на голову.

Глава 1

В четверг, в начале сентября, я пришла из школы домой и увидела своих родителей, сидящих на диване в гостиной. Они ждали меня. С первой же секунды поняла, что что-то не так. Мы никогда не сидели на этом диване и даже никогда не заходили в эту комнату, с белым ковром и антикварной мебелью. Кстати, а что папа делал дома?

Мама, без преувеличения, выкручивала руки, будто выжимала воду из пальцев, и была слишком поглощена мыслями, чтобы попросить меня снять туфли в холле.

– Что случилось? И где Брейди?

Само собой, я сложила два и два, прежде чем поняла, что дело было не в нем. Они бы не сидели так спокойно, если бы что-то случилось с моим братом. На кухонном столе лежала бы записка, и поступали бы отчаянные телефонные сообщения из больницы.

– Он в школе. С ним все в порядке. У Каи все хорошо, – сказала мама. – Все в порядке.

Папа сжал мамину руку.

– Присаживайся, милая. Нам нужно поговорить с тобой.

Явно, что не все в порядке.

С глухим стуком, похожим на ощущение в моем животе, я бросила портфель на ковер, и уселась в одно из маминых любимых кресел.

– Что я такого сделала?

Мама рассмеялась, и ее голос был на октаву выше обычного.

– Ничего! Ничего.

Тогда папа откашлялся, и они сообщили новость, как будто это была «горячая картошка», перебрасывая ее туда-сюда, чтобы ни одному из них не пришлось закончить полное, ужасное предложение.

– Тебе известно, что моя фирма…

– Фирма твоего отца…

– Переживала не лучшие времена.

– Нынешнее экономическое состояние…

– Для всей полиграфической индустрии, на самом деле…. Это были… несколько трудных лет, – сказал папа, кивая, а затем качая головой.

– Еще и счета за лечение Брейди… – добавила мама.

Мой позвоночник окаменел. Родители никогда не списывали проблемы на инвалидность Брейди. Это негласное правило.

– Мы по уши в долгах, – сказал папа.

– И банк…

– Банк…

Они замолкли, никто из них не хотел поймать следующую «горячую картошку».

– Что? – прошептала я. – Что, банк?

Мама начала плакать, а папа выглядел так, будто «картошка» врезалась ему прямо в живот.

– Банк конфискует наш дом, – произнес он. – Мы должны съехать.

Внезапно я почувствовала себя очень маленькой посреди пышной обивки, как будто стул мог целиком меня проглотить.

– Что?

– Мы потеряли дом, – спокойно повторил папа. – Мы переезжаем.

Я никак не могла переварить то, что он только что сказал, хотя это и казалось достаточно понятным.

– Это наш дом, – возразила я. Они не могли забрать наш дом. Мы не могли переехать. Не от моей лучшей подруги, Ризы, которая жила по соседству; и моей, лилового цвета, комнаты с кроватью с балдахином; и подоконника с мягкими подушками; и моего шкафа, в котором можно было найти все, что угодно; и… и моего рояля, и…

– Мы не можем,– заявила я.

Они покачали головой и сказали: «Нам жаль» и «Нам тоже это не нравится», и «Мы уже ничего не сможем сделать», и «Это единственный выход…», и «Нам жаль. Нам очень, очень жаль».

Я предложила дюжину «что, если» сценариев: «Что, если мама получит работу?» «Что, если я устроюсь на работу? Что, если мы просто прекратим покупать ненужные вещи? Избавимся от моего телефона? Продадим серебро?»

– Твоя мама устраивается на работу, – сказал папа. – Мы будем покупать лишь вещи первой необходимости, серебро уже продано, и да, они отменили обслуживание мобильного телефона. Но, даже со всем этим, мы не можем больше платить ипотеку. На самом деле, мы бы еле сводили концы с концами, арендуя менее дорогую квартиру.

– А как насчет бабушки?

Моя бабушка Эмерсон жила на ферме, примерно в двух часах езды. У нее были куры, и она делала мыло из трав, растущих в ее саду. Лаванда и розмарин. Лимонный базилик. Она всегда пахла как чашка лимонного чая «Зингер».

– Она же может одолжить нам деньги?

Папа опустил голову.

– Айви, – сказала мама, – она живет на государственную субсидию и зарабатывает гроши, продавая мыло на ремесленной ярмарке. Она не может нам помочь.

– Тетя Бетти? Дядя Дин?

Родители покачали головой.

– У них собственные проблемы, счета, дети, поступающие в колледж, – сказал папа.

Вдруг у меня перехватило дыхание, а кости будто покинули конечности. Я даже руку не могла поднять, чтобы вытереть, подступившие слезы.

– Я знаю, что это трудно, но это необходимо, – мама сделала паузу. – Пожалуйста, не плачь. Близнецы скоро вернутся домой. Мы не хотим расстраивать Брейди.

Я задержала дрожащее дыхание, но слезы не прекратились. Мама нервно взглянула в окно.

– Автобус едет, – сказала она. – Возьми, – она подала мне пачку носовых платков.

Я кивнула и взяла платочки из ее руки, и прошмыгала весь путь до лестницы. Мы не плакали перед Брейди. Не повышали голос и не срывались, если могли сдержаться.

У моего младшего брата обнаружилась эпилепсия еще в младенчестве. Его мозг страдал от спазмов в течение нескольких месяцев, а потом они, наконец, прекратились. Вот только теперь он едва ходил, говорил, и понимал окружающий его мир. Если ты сердился или был чересчур эмоционален у него на глазах, ему казалось, что ты злился на него, или, как сказали врачи, он «перенимал». Требовалось несколько часов, чтобы отнять его руки от ушей и успокоить.

Я поднялась в музыкальную комнату и закрыла за собой дверь. Потребовался специальный кран, чтобы доставить кабинетный рояль через застекленные двери, открывающиеся на балкон. Я уселась на рояльный стульчик и сыграла произвольный набор гамм и аккордов, пока руки не превратились в тяжелые мешки с песком, и я не начала тащить их по клавишам. Получившийся звук меня устраивал. Именно так я себя и чувствовала.