С именем ветра (СИ) - Петерсон Хельга (мир книг .TXT) 📗
19.48. М.: Как книга?
20.07. М.: Шейн?
21.20. ШТ.: Пишу. Удаляю. Переписываю.
19 ноября.
15.10. Ш.Т.: Слушай, Эм. Я понимаю, что возможно навязываюсь. Я несколько раз звал тебя встретиться, ты отказываешься. Если не хочешь поддерживать отношения, просто скажи. Мне казалось, мы неплохо ладили, но может, я ошибаюсь.
15.20. М.: Ты идиот.
15.21. ШТ.: Да?
15.22. М.: Да.
15.25. М.: Я три недели с утра до вечера мотаюсь между Шордичем и Ричмондом, домой прихожу около одиннадцати, ложусь спать, а рано утром снова еду в Ричмонд, на реабилитацию.
15.28. ШТ.: Извини.
15.29. М.: Завтра мой последний сеанс, потом только через две недели. Можем, наконец, встретиться.
15.30. ШТ.: Ок. Еще раз извини.
15.31. М.: Ты знаешь про клуб «Мистраль»?
15.32. ШТ.: Слышал.
15.33. М.: Приходи послезавтра вечером, около девяти. Меня там знают, спросишь у кого-нибудь.
15.34. ШТ.: Ок.
15.34. ШТ.: Прости.
15.35. М.: Если еще раз извинишься, я передумаю.
15.36. ШТ.: Ок.
15.36. ШТ.: Извини.
15.36. ШТ.: Ой.
15.36. ШТ.:)))
Шордич, район богемы и стрит-арта, поистине отличается от других районов Лондона. Практически центр, но так непохож на него. Бывший район фабрик и складов, а теперь галерей, авторских магазинов, забегаловок и ночных клубов. Лучшего места для жизни Миледи себе придумать не могла.
Шейн стоял на тротуаре Кингсленд-роад перед двухэтажным зданием из красного кирпича, мало чем отличающегося от других похожих зданий на этой улице, да и во всем районе. Особенностью этого бывшего склада можно было назвать разве что огромные буквы над главным входом, прикрепленные к кирпичной стене. «Мистраль» — гласило название. Высокие окна первого этажа были завешены изнутри чем-то не пропускающим свет. Второй этаж был ниже по высоте, судя по размеру окон. Некоторые из них светились. На входе стоял охранник. Много людей сновало туда-сюда вдоль здания, некоторые заходили, предварительно предъявив документы, подтверждающие совершеннолетие.
Заплатив на входе десятку, Шейн попал внутрь, в маленький полукруглый холл. Он открыл тяжелые двери и прошел мимо еще одного охранника в зал. Взгляд его сразу уперся в пустую сцену прямо напротив входа, Шейна от нее отделял просторный танцпол. В зале было темно, играла быстрая мелодия, работала цветомузыка. Для девяти часов вечера на танцполе было довольно много людей. Некоторые танцевали, некоторые просто стояли группками и говорили.
Слева от входа в стене были оборудованы четыре ниши со столиками. Напротив сцены, чуть вправо, располагался бар. Там было достаточно светло, бармен смешивал напитки для двух на вид слишком юных, хихикающих девчонок. Шейн направился туда.
Бармен закончил обслуживать девушек и повернулся к Шейну. На нем была жилетка и шляпа, темная щетина была доведена до идеала в барбершопе, голубые глаза смотрели выжидающе. На бейдже было написано «Альфи».
Что-то пронеслось в мозгу Шейна. Один из вечеров у камина, в доме на побережье Монк-Бэй, графство Корнуолл.
Вечер, когда Эм рассказывала о своих братьях. «Рэннальф, средний брат, настоящий лихой красавчик. Девушки просто тают как масло рядом с ним. Они начинают нервно хихикать и вообще ведут себя, как дуры. Но Ральфу это на руку. Понятия не имею, сколько подружек у него было, но число, наверное, приближается к сотне. Кстати он психолог, но ни дня не проработал в профессии».
Рэннальф, Ральф… Альфи?
— Привет, — откашлялся Шейн. — Ты знаешь Миледи?
— Допустим, — прищурился бармен. — А ты кто?
Шейн мог бы ответить так же, если бы кто-то интересовался его сестрой.
— Я…хм… Мы какое-то время были соседями.
— Видимо не очень близкими, раз ты не знаешь, как ее зовут, — ухмыльнулся Альфи. — В любом случае, считай, что ты ее нашел.
И он указал взглядом на сцену.
Настроение в клубе изменилось. Музыку выключили, люди затихли и повернулись к сцене. В следующую секунду над ней включился прожектор и высветил одинокую женскую фигуру с микрофонной стойкой. Она была одета в белый свитер со спущенными плечами, доходящий до середины бедра и черные узкие брюки. Рост ей увеличивали ботильоны на высоком толстом каблуке и волосы, собранные в высокую греческую прическу. Губы выделяла красная помада. Шейн не сразу ее узнал. Контраст с Миледи из Монк-Бэй был колоссальный.
Народ загудел, барные стулья опустели. Вообще с бара открывался неплохой вид на сцену, но чтобы не выглядывать из-за голов людей, Шейн подпрыгнул и сел на саму стойку. Альфи хмыкнул и не стал его прогонять.
— Всем привет, — неуверенно поздоровалась Миледи, зал одобрительно загудел, а Шейн боялся вздохнуть.
Он впервые слышал ее голос. Мягкий, достаточно низкий. Она как будто легонько проводила пальчиком по спине, вызывая на теле Шейна мелкую дрожь.
Миледи подняла руку, и зал снова замолчал.
— Давно мы с вами не общались вот так, да? Я скучала. Вряд ли кто-то из вас знает, где я была все это время, но могу сказать, что в последних месяцах моей жизни было мало приятного. Не буду говорить, что случилось… — она на секунду замолчала. — А впрочем, нет, скажу. Я лишилась голоса.
По залу пронесся шепот.
— Да, лишилась голоса, — продолжала Миледи. — Совсем. Я даже смеялась беззвучно, на что один человек сказал, что это выглядит жутко. — Она мягко улыбнулась. — Сейчас уже все хорошо. За время своего затворничества я написала несколько новых песен, но мне не хочется сейчас их исполнять. Есть одна песня, не моя, вы ее наверняка знаете, она очень красочно обрисовывает мою ситуацию. Хотя я уверена, автор имела ввиду нечто другое, когда ее писала. Я долгое время была подавлена и шарахалась людей. Из меня будто выпустили весь воздух, я стала тенью себя прежней, было страшно, будущее казалось сплошной черной ямой. А потом в мою жизнь вдруг вошел человек. Я его не приглашала, он просто появился у меня на диване с чашкой чая и беззаботной болтовней про свою смешную родню. Я пыталась предупредить его, что я не очень хорошая компания, но он проигнорировал меня. Просто сказал что-то типа «эй, я нашел у тебя печенье, можно?». И он изменил все.
Слушатели сдержанно рассмеялись, Миледи замолчала, глядя куда-то в сторону. Шейн все так же боялся дышать.
— Я даже захотела сочинить что-нибудь на эту тему, — снова заговорила Миледи. — Но потом вспомнила, что все уже сочинили до меня. Так что… Послушаете? Автор — Сия, «Одета в черное».
Миледи сделала кому-то еле заметный жест рукой и заиграла музыка. А потом она запела, и Шейн забыл обо всем. Миледи пела лирическим сопрано, голос ее то срывался, то взмывал вверх, то хрипел как у исполнителей джаза, то долго и чисто тянул ноты. Это был потрясающий голос, и она умела им пользоваться. Она пела с силой, вкладывала душу в каждую строчку.
Миледи пела о том, как сдалась и заперлась ото всех. О том, как была сломлена и боялась доверять людям. И вдруг ее, «одетую в черное», нашел кто-то и снова заставил улыбаться, «взял за руку, разрушил стены и покрыл сердце поцелуями». На втором припеве сцена осветилась полностью и на нее высыпали танцовщицы в темных летящих одеждах. Они порхали по сцене, как черные птицы, взмахивая руками, подпрыгивая вверх и падая вниз. Номер был поставлен безупречно, каждый жест был доведен до идеала. Это было настоящее потрясающее шоу света, музыки и танца.
И вдруг свет снова погас, оставив только одинокий прожектор, направленный на Миледи. Музыка замолчала, и последнюю фразу она вытянула в полной тишине.
«И покрыл мое сердце поцелуями»
Последнее, что Шейн увидел, прежде чем зал погрузился в темноту, и разразились аплодисменты, это взгляд Миледи, брошенный точно в его сторону. Она знала, что он здесь.
Альфи ткнул ошеломленного Шейна в бок.
— Поздравляю, «сосед», — подмигнул он. — Ты вытянул счастливый билет.
Минут через десять, когда эмоции у толпы улеглись, и люди снова начали танцевать, Мира сменила белый свитер на менее заметный синий и пробралась к бару. Шейн все еще был там. Он специально не уходил, бар был ориентиром, где его при желании можно было найти.
