Это всё из-за тебя (СИ) - Никитина Анна (читать книги полностью TXT, FB2) 📗
– Я полетел. – целую единственную постоянную женщину в моей жизни в щеку.
– Аккуратно там, летун! – выкрикивает в коридор мама.
– Как всегда. – заверяю её.
Выезжаю со двора, закрывая за собой роллеты гаража. Смотрю, чтобы плотно. Хоть и камеры по периметру и во всех труднодоступных местах. Но контроль держу. И только убедившись, что все чисто, стартую с места.
На трассе игнорирую красный сигнал светофора, упорно давя газ в пол, мчусь на долбанный пляж.
В голове уже рисую план.
6
Я чувствую себя грязной и испорченной. Анна Бурцева.
Когда я желала сестре спокойной ночи, я не думала о том, что эту ночь беспокойно придётся провести мне. Есть одна причина, по которой в мою жизнь вернулся хаос, безмятежность и полная прострация. Сомов – причина всех мои страхов. Причина того, отчего я долго боялась и скрывалась, сейчас вырывается наружу. Я как та малолетняя дурочка, которая сильно в него влюблена. Которая боялась, как огня этих чувств, когда поняла, что между нами что-то большее, чем просто дружба. Что меня тянет его обнять, поцеловать, прижаться к нему всем телом и чтобы он не отпускал. Чтобы целовал так же, как всех тех, с кем он встречался. Но я просто испугалась. Заглушала свои чувства такими навязанными встречами с Костей и Тиной. Или по долгу стояла в храме, молилась, чтобы это наваждение прошло. И казалось, что я справилась. Это ушло. Но как же глупо я ошибалась… Чувства никуда не испарились. Стоило ему вернуться, моя грудная клетка, как капюшон кобры раскрывается и поглощает его. Его запах. Его присутствие. В этот раз игнорировать сложнее. А сейчас и вовсе невозможно.
В эту ночь мне снова снился Кирилл Сомов. И вроде бы ничего запретного или запредельно постыдного. Хотя с Кириллом по-другому не бывает. Он сам запредельный, недосягаемый и ужасный для моей слишком строгой семьи. Узнай отец, какие сны с участием Сомова мне снятся, давно бы провел сеанс экзорцизма надо мной. Я серьезно. Для них такой, как Кирилл – это сам дьявол во плоти. Чрезмерный, высокомерный, плохой и неподходящий совсем. Но меня, как магнитом к нему притягивает. Говорят, противоположности притягиваются. В нашем случае ко мне притягивается Кир, а я всеми силами пытаюсь перевернуться и оттолкнуться от его поля действия.
Все его взгляды – словно высоковольтные разряды тока, зашкаливающие по всем показателям касания. Просыпалась каждый раз, словно в спортивном марафоне участвовала. Тяжелое учащенное дыхание, такое, что восстанавливать грудную клетку до нормальных размеров приходилось нервно и часто хватая прохладный воздух с открытого окна. И это я уже молчу о вязкой слюне, что собиралась во рту. Самое ужасное, что эти сны я помню досконально, хоть и проводила обычный ритуал по их забыванию. Старая поговорка «Куда ночь, туда и сон» сломалась и работать точно отказывалась. Помню малейшие детали, ощущения. Стоит вспомнить, и я воспламеняюсь, как спичка. Но в этих снах мне не было некомфортно, наоборот. Я чувствовала себя другой. Более свободной. Более решительной. Более живой. И мне нравилось. Нравилось всё. Нравились все колючие ежики, что проникали в мою плоть. Весь тот кайф от эйфории. Запредельные дозы окситоцина и эндорфина проникали, и я их пила, словно самую сладкую пилюлю на свете. Мне хотелось еще и еще… Невозможно было остановиться.
Утром я проснулась в таком же возбужденном состоянии. Глаза горят. Щеки розовые. Дыхание тяжелое и учащенное. А губы, словно пустыня Сахара, потрескавшиеся и сухие. Но самый стыд и шок я испытала, когда ощущала тянущую и слегка ноющую боль внизу живота и обильно увлажненные трусики.
Боже мой… Боже мой… С этими воплями в голове вихрем влетаю в ванную и закрываюсь. Мне так стыдно, что слезы подкатывают к горлу. Душат, словно удавка на шее, и от нее не избавиться. Мне стыдно за моё взвинченное состояние. За моё возбуждение. Это же грех, да? Точно, я в этом уверена. Мне так плохо и стыдно, что чувствую себя грязной и испорченной.
Господи, помилуй рабу божью Анну…
Мне хочется провалиться сквозь землю. Хочется там смыть все начисто и насухо. Хочется скрести пальцами. Только бы это исчезло. Только бы эти всполохи, что остались на нижнем белье и плоти, испарились. Срываю все с себя и закидываю в стирку. Ставлю на быстрый режим и не жалея порошка, сыплю в отсек. Закрываю и запускаю. Открываю душ и, несмотря на то, что температура далека от нормальной, встаю прямо под струи воды. Плевать, что холодная. Даже болезнь сейчас не пугает. Только бы смыть с себя этот позор. Тщательно моюсь, когда температура становится приемлемой для купания. Внизу прохожусь пару тройку раз, пока не ощущаю сухость и даже немного жжение от своих недлинных ногтей. Стук в дверь возвращает в реальность.
– Аня, ты тут? – раздается за дверью голос мамы.
– Да, – кричу ей в ответ, прочищая горло.
– Всё хорошо? – обеспокоенно спрашивает мама.
– Да, – отвечаю и выключаю, наконец, воду. Стягиваю с вешалки большое банное полотенце, подаренное Полей. – Сейчас выйду.
Насухо вытираюсь. С комода вытаскиваю новую сорочку и надеваю на голое тело. Постиранное развешиваю на батарею и выхожу.
– Все в порядке? – снова тот же вопрос задает мама.
– Да. Просто месячные пошли. Белье пришлось в стирку кинуть и покупаться, – нагло вру маме.
– Может, сходим к Софии? Если не ошибаюсь, они у тебя только на следующей неделе должны пойти. – обеспокоенно спрашивает мама.
– Нет, не стоит, – машу в сторону головой. – Скорее всего, просто переволновалась по учебе. Вот и скачок произошёл.
– Возможно, ты права. Последний год – большая ответственность, – задумчиво произносит мама. – Может, тогда отсидишься дома? – обнадеживающе спрашивает родительница.
– Нет, это мне никак не помешает, – отвечаю маме. Знаю, что Поля обидится, если я её подведу. Да и самой, честно говоря, хочется вырваться немного на свободу от родительской гиперопеки.
– Ну, хорошо, – неохотно соглашается мама. – Все нам приходится делать самим. Никакой помощи от старших дочек. – махнув рукой, мама уходит на кухню. Я же закатываю глаза. Новые виды манипуляций и взывание к чувству вины. Оно и так большим грузом сидит на мне. Но с каждым днём они его только уплотняют покрепче на моих плечах.
– Мам, ну что ты такое говоришь! – возмущаюсь. – Мы всегда с Полей вам помогаем, пока Даша с Машей на дополнительные занятия ходят и возвращаемся позже, чем они. Пусть хоть разочек помогут. Маша как раз сможет математику на практике подтянуть, а Даша хоть немного освоиться в церкви, ведь она там практически не бывает. –вступаюсь за нас с сестрой.
– Это потому, что они приемные, да? Поэтому ты так о них говоришь? Не думала, что воспитала такую бессердечную и неблагодарную дочь, – в сердцах говорит мама, чем основательно укрепляет во мне вину. Я в ней, как в трясине. Не выбраться, за какие канаты и прутья не хватайся.
Черт, вот не хотела этого всего.
– Прости, – обнимаю родительницу со спины. – Навалилось всё и сразу, вот и не сдержалась. Я люблю наших близняшек и не считаю их чужими. Они наши. Были и будут всегда, – говорю, извиняясь.
– Ладно. Иди собирайся. Скоро отец проснется.
– Спасибо, – целую её в щеку и сбегаю к себе в комнату.
Пристыженная самой собой за свой внешний вид, первым делом бросаюсь к шкафу. Вытягиваю чистое белье. Сейчас как никогда хочу почувствовать защищенность и максимально закрытой. Голое тело – распутство и божья кара. И то, что мне хочется к себе прикасаться – это новое шокирующее открытие, как только вспоминаю отрывки своего сна. Хочется смотреть на себя обнаженную. Трогать. Ласкать. Долго смотрю на себя в зеркало и когда рука опускается до лобка, резко одергиваю себя. Закрываю дверцу с шкафа со вставленным в него зеркалом и одеваюсь. Темные джинсы и белая майка. Всё максимально прикрыто.
Господи, Боже мой…
Только потом обращаю внимание на заправленную кровать сестры. Вот это стимул к ранним подъёмам. Улыбаюсь сама себе. Стоит куда-нибудь выбраться, только подальше от родительской опеки, и вот тебе, Поля просыпается без будильника. Возвращаюсь к своей постели, которая, к моему стыду, еще разобрана, так же, как и я. Полностью отражает мое сегодняшнее состояние. Но когда на простынке обнаруживаю мокрое пятнышко, и вовсе готова расплакаться… Махом со всей силы сдергиваю постельное и отношу в ванную свое бесстыдство. Там закидываю в корзину на самый низ и возвращаюсь в комнату.
