Мой долгожданный (СИ) - Зимняя Марина (читать полностью книгу без регистрации txt, fb2) 📗
— Геля, — укоризненно говорит бабушка. — Ты опять стащила мою косметичку?
— Бабуль, я чуть-чуть. Там еще много осталось. Ира!!! Я так по тебе скучала! — она отбрасывает лук и стрелы и бросается меня обнимать. Я поднимаю ее на руки. — Я похожа на Покахонтас? У меня еще есть костюм Гавайски, как в мультике Лило и Стич. Пойдем, я тебе покажу. Примеряем тебе ожерелье!
Я вдыхаю ее запах. Она пахнет парным молоком и медом, и у меня кружится голова. Боже мой, как можно добровольно отказаться от такого счастья. Я не понимаю ее мать…
Мы уходим с ней в комнату. Я достаю из сумки набор пластиковых колечек с бантиками, коронами, вишенками. Вручаю ей. Геля прыгает как заведенная. Ее комната в прямом смысле завалена всевозможными игрушками, а она так радуется простенькому подарку. Сразу начинает надевать их на каждый палец. Когда пальцы заканчиваются, она рассматривает их, затем глядит в коробочку. Стягивает с большого пальчика самое простое колечко, просто с орнаментом, без всяких девчачьих мелочей и откладывает в сторону. Затем снимает кольцо с маленькой короной. И шепчет мне, указывая на них: Это тебе, а это дяде Леше. Я сама ему отдам, — говорит она. И пытается натянуть мне колечко на мизинец. И ей это почти удается.
Наталья Степановна, так зовут маму Леши зовет нас на кухню пить чай. Вид у нее довольно уставший и болезненный, но она все равно не перестает суетиться, заваривает нам чай, ставит на стол блюдо с горячими пирожками. Леша ругается на нее, говорит, что ей не желательно проводить много времени у плиты. А она лишь отмахивается и улыбается.
— Ирочка. Вы учительница?
— Да, я веду английский язык.
— Мы с вами коллеги. Я преподавала русский язык и литературу в восьмой школе. Но с появлением Гелечки ушла на пенсию.
— Да, я заметила, что она знает очень много стихов.
— Геля любознательная. Я хотела в сентябре отдать ее в «Теремок» в студию дошкольного развития. В саду они только играют да мультики смотрят. С ними там мало занимаются. Да вот только заболела…
Наталья Степановна — полная противоположность моей матери. И внешность, и повадки, и речь — все говорит о том, что две эти женщины абсолютно не похожи друг на друга. Моя мама так и застыла в своей чопорности и невозмутимости. Она все так же держит осанку и смотрит на всех свысока. В прошлом году сделала подтяжку. Я ее просто не узнала. Ей шестьдесят два, а она по-прежнему лелеет свою внешность, как самую большую драгоценность.
Мы засобирались ближе к вечеру. Геля не слазила с моих коленей. Мы так тепло общались. Наталья Степановна просила нас не уезжать подольше. Она устала от больницы. Ей очень хотелось пообщаться. Она рассказала кучу историй из детства Алексея.
— Да, с тех самых пор пионерский костер в нашей школе запретили. Мой сын отменил многолетнюю традицию. Представь, какого мне было. Меня, учительницу, как школьницу, отчитывал директор.
— Мама, опять ты это вспомнила. Запретили и запретили. Безопасней зато стало, — посмеивается Леша.
Оказывается, в седьмом классе он пронес на мероприятие алкоголь и в тихую напоил почти всех одноклассников. Сам же, как говорит его мама, был как стеклышко. Ну и устроили они там пьяную вечеринку. Никто с ними совладать не мог. Мальчишки начали бросать в костер петарды, которые тот же Алексей и продал им накануне. Коммерсант…
— Ну, мне же нужно было как-то зарабатывать на карманные расходы. Тем более, когда у отца был магазин пиротехники. Как не воспользоваться такой возможностью?
Мы хохотали, вспоминали детство и молодость. У меня, к сожалению, то время проходило скучнее. Зато Леша почудил на радость маме и папе. Его отца уже несколько лет нет в живых. Его не стало после рождения Ангелины.
На обратном пути он все же завернул в торговый центр. И, как я не упиралась, потащил меня в спортивный магазин.
— Леша. Какой еще лыжный костюм? Ты в своем уме! Февраль месяц… Зачем он мне нужен?
Но он ничего не хотел слушать.
— Может, в Домбай съездим или на Красную поляну. Пригодится!
В общем, я ничего не смогла с ним поделать. Он выбрал нежно бирюзовую куртку и такие же штаны с серыми вставками. Как я не сопротивлялась, оплатил это все сам. Образ дополнили ботинки и шапка.
— Теперь ты не отвертишься, — улыбается он.
— Ты любишь активный отдых?
— Да, в юности постоянно ездили с друзьями покататься на лыжах. Но последние годы как-то не до этого. Да и вообще, почему бы и нет.
В ту ночь я ночевала у него. В пять утра смылась приводить себя в порядок. Эти выходные пролетели как мгновенье, а обычно тянулись как резиновые.
10
Все изменилось. Раньше я не могла дождаться понедельника, а теперь ждала с нетерпением субботу. Мы встречаемся больше месяца. Он фактически переехал ко мне.
На моем холодильнике красуются магниты. На них я вместе с Ангелиной лечу с горки. В жизни не подумала бы, что в таком возрасте смогу учудить что-нибудь подобное. Правда, я попалась на глаза одному ученику из лицея. Даниил тоже был там со своей девушкой. Хороший парень, учится не плохо, воспитанный. Он смотрел на меня очень удивленно, в итоге подошел и поздоровался.
— Здравствуйте, Ирина Анатольевна! Это ваша дочка? — спросил меня он, взглядом указывая на Гелю, обнимающую меня за ногу. — Похожа на вас!
— Здравствуй, Даник…
— Племянница, — ответил за меня Леша и отвел в сторону. От него не ускользнуло то, как на мое лицо наползла тень.
Почему всякий раз обязательно должна случиться ситуация, напоминающая мне о моей проблеме? Наверное, это мое наказание…
Неделю назад мне позвонила мама и сообщила, что у папы случился инсульт. Леша порывался отвезти меня до родителей.
— Ир. Какие-то четыреста километров. Всего несколько часов в дороге. Я вернусь этим же днем.
— Нет. Не надо. Дорога неважная… Гололед. Я уже купила билет на автобус. Не оставляй Валентину Степановну. Она будет волноваться. Да и я тоже.
— Не понимаю… О чем тут волноваться?
Но все-таки он сдался. Поэтому отвез меня только на вокзал.
Я почему-то не хотела знакомить его со своими. Не знаю почему. Просто не хотела и все.
Состояние папы было средней тяжести. Он лежал в неврологии в республиканской больнице. Мама наняла ему сиделку, поскольку у него был левосторонний паралич. Прилично нарушилась речь. Тяжело было на него смотреть. Хотя он бодрился. Врач никаких прогнозов не давал, говорил, что, вероятнее всего, ничего в его случае уже сделать нельзя. У него все-таки возраст. Папе семьдесят шесть.
— Ваше счастье, что жив остался. Ребята на скорой молодцы, привезли вовремя, — сказал доктор на прощание нам и зашел в ординаторскую.
— Счастье ли — послышалось от мамы. — Ира! Что мне теперь с ним делать? Я не могу за ним ухаживать! Дочка, я вешу пятьдесят килограмм, он — сто двадцать. Как я буду его двигать, переворачивать? Он и раньше был вредным, а сейчас так и подавно. Жизни спокойной мне не даст.
Опять моей маме кто-то не давал жизни…
— Мама, он не полностью парализован. Он не лежачий. Доктор же сказал, что со временем он сможет передвигаться в кресле.
— И что? Думаешь, мне легче от этого стало?
Мамины причитания в формате «бедная я, бедная», не прекращались до позднего вечера. Наконец она смогла взять себя в руки и успокоиться. И раз уж мне предстояло еще побыть пару дней в ее компании, я с дуру взяла и поделилась с ней последними событиями из своей жизни. Думала, отвлеку ее немного. Слишком она зациклилась на своей проблеме. Лучше бы я молчала. Дура! Какая же я дура!
— У тебя совсем мозгов нет? Ира, ты думаешь, куда ты лезешь? С чего это этот мужик воспылал к тебе любовью. Он просто понимает, что ни сегодня — завтра с его матерью что-нибудь случится, и ему нужно будет повесить на кого-нибудь ребенка. Он, кстати, не умнее тебя, раз взял на себя опеку над племянницей! Я так понимаю, у нее есть мать! Вот пусть она ей и занимается! Удобно устроилась…
