Любимая - Кэнфилд Сандра (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
– Звоните по синему коду! – прокричал в трубку Роуэн. – Направьте их в мой кабинет!
Не дожидаясь ответа, он швырнул трубку, не попав на рычаг. Схватив стетоскоп, он вскочил из-за стола и остановился, потому что к горлу подкатила волна тошноты. За ней последовала вторая. Затем у него закружилась голова, подогнулись колени и он не устоял на ногах. На лбу выступил холодный липкий пот. Роуэн подумал, что у него тоже начался сердечный приступ, но эта мысль показалась ему нереальной. Он не чувствовал боли ни в груди, ни в левой руке, и его сердцебиение было твердым, словно камень, и безупречным как репутация святого.
Откуда-то издалека до него донеслись голоса и шум вносимого в кабинет реанимационного оборудования.
Кто-то крикнул:
– Скорей!
Еще кто-то заорал:
– С дороги!
Дверь распахнулась. Роуэн хотел заговорить, но ему мешала слабость. Он увидел, как в комнату вошла реанимационная бригада, как на лицах врачей поочередно отразились удивление и шок. Последним, что он услышал, была фраза: «Ни фига себе!», произнесенная кем-то из пришедших.
– У меня не было сердечного приступа! – кричал Роуэн, сидя через три часа в огромном, роскошно обставленном кабинете Джеймса Кеплера. – Я всем это уже объяснил!
Несмотря на горячие протесты, его заставили пройти обследование, после которого впору было захворать и человеку с железным здоровьем. По странному совпадению, которое очень заинтересовало Роуэна, признаки заболевания, проявившиеся у него, бесследно исчезли в ту же минуту, когда из комнаты увезли Фахида аль-Саккафа. В отсутствие пациента Роуэн чувствовал себя превосходно.
– Тогда что, по-твоему, произошло? – спросил второй голос.
Роуэн взглянул на Пола Сэндмена. Он прекрасно понимал, что означает присутствие во время этого разговора психиатра, и какой ответ предполагает заданный вопрос. Господи, как он ненавидит психиатров с их вопросами, утих волков, рядящихся в овечек!
– Боже, Пол, откуда мне знать? А ты что думаешь?
Пол вперил в Роуэна взгляд своих холодных, как лед, голубых глаз. Подобный взгляд не раз усмирял даже самых несговорчивых пациентов.
– Раз уж у тебя не было сердечного приступа – а обследование показало, что его не было, у тебя потрясающе здоровое сердце, хотя ритм сокращений несколько ниже нормы, – он говорил совершенно спокойно, в отличие от взбудораженного Роуэна, – тогда я бы сказал, что ты перенес некую эмпатическую реакцию на приступ этого Фахида аль-Саккафа.
– И что это значит? – поинтересовался доктор Кеплер.
– У некоторых людей способность сопереживать доходит до симуляции физических симптомов.
– Я не симулировал его симптомы! – вклинился в разговор Роуэн. – Мое состояние не имело ничего общего с сердечным приступом.
Джеймс Кеплер не обратил на него никакого внимания:
– Вроде того, когда мужчина может испытывать схватки в то время, как рожает его жена?
– Точно, – ответил психиатр.
– Парни, я же объясняю вам, что не старался изобразить приступ!
В ответ на это психиатр просто пожал плечами:
– Тебе вовсе не надо было ничего изображать. Ты просто отреагировал на его страдания своими, – прежде, чем кто-либо успел вставить слово, он продолжил: – Хотя эмпатическая реакция не слишком широко распространена, подобный феномен все же встречается. Я видел матерей, страдавших от болей. когда болели их дети, и мужчин, которые, как их беременные жены, испытывали по утрам тошноту. У большинства же людей способность сопереживать ограничена. Мы можем представить себе, что такое потеря близкого человека, поэтому, если подобный удар постигнет друга, мы будем плакать вместе с ним.
– Слушай, – вставил Роуэн, – ты забываешь об одном. Во всех случаях, о которых ты рассказываешь, человек с эмпатической реакцией находится в близких отношениях с больным. А я ни разу не встречался с мистером аль-Саккафом до того, как он вошел в мой кабинет.
Как только Роуэн привел этот аргумент, он сразу осознал его неубедительность, вспомнив, как в субботу вечером воспринимал чувства всех, находившихся в ресторане. Он радовался и грустил вместе с совершенно незнакомыми людьми. Проблема состояла в том, что они не были ему безразличны. Он беспокоился о них, хоть они и были для него посторонними. В тот момент Роуэн не ощущал себя, став проводником для чувств и мыслей других.
Пол Сэндмен снова пожал плечами:
– Ты перенес травму.
Тут его глаза, стальные, словно капкан, уставились на Роуэна, и он добавил:
– Я разговаривал с парой человек, тоже оказавшихся на волосок от смерти. Они описывали свет, туннели, выход из собственного тела и тому подобное. Оба после этого стали иначе воспринимать чувства других.
Это был не вопрос, а скорее утверждение. Пол Сэндмен пробовал почву, готовя Роуэна к тому, чтобы тот выложил ему все. Половина его существа жаждала закричать: «Да, когда я тонул, произошло нечто странное, удивительное и очень пугающее, и я хочу, чтобы вы помогли мне разобраться в этом!», в то время как вторая, та самая, что ни за что не хотела потерять контроль над собой, говорила, что не нужно рисковать, что подобная откровенность равносильна признанию в том, что он уже не может сам управлять своей жизнью. Кроме того, Роуэн не верил в жизнь после смерти. Поэтому он спокойно выдержал взгляд психиатра и промолчал.
– …Небольшой отпуск. Эти слова Джеймса Кеплера насторожили Роуэна.
– Но я только что вернулся из отпуска.
– А я хочу, чтобы ты снова отправился туда, – заявил главврач.
– Мне не надо…
– Как видно, ты не понял, Роуэн, – прервал его Кеплер. – У тебя нет выбора. Роуэн вскочил со стула.
– Подождите минуточку…
– Нет, это ты подожди. Я должен управлять больницей. Мне нужно думать о безопасности пациентов. Что, если бы это случилось во время операции?
– Но не случилось же! – закричал Роуэн.
– И ты можешь дать гарантию, что подобного не произойдет?
Конечно, Роуэн не мог ничего гарантировать. В глубине души подобный вопрос терзал и его. Он думал, что стоит вернуться на работу и все образуется, но события последних часов показали, насколько он ошибся. Что-то было не так. Совсем не так. Он утратил отстраненность, необходимую для подобной работы. Но все-таки ему не хотелось уходить в отпуск.
– Ладно, допустим, я ничего не могу гарантировать, – неохотно признался Роуэн. – Но я могу заниматься другим. А от операций на некоторое время откажусь.
Джеймс Кеплер покачал головой:
– Возьми отпуск на пару недель, или сколько там тебе понадобится. Тебе необходимо время, чтобы прийти в себя. Пол прав. Ты пережил тяжкое потрясение.
Под конец Роуэн понял, что Джеймс был прав. У него действительно не остается выбора. По дороге домой, отменив все консультации и передав дела своим товарищам хирургам, Роуэн задавал себе два вопроса: «Что же, черт возьми, сегодня произошло?» и «Что мне делать в течение этих дурацких двух недель?»
Роуэн мог бы догадаться, что у Стюарта найдется ответ, по крайней мере, на один из этих вопросов.
Поздним вечером Стюарт появился на пороге его квартиры. Последний раз они виделись в больнице. Как только распространились новости.
– Привет, – сказал он.
– Привет, – Роуэн посторонился, пропуская Стю. Последний раз они виделись в больнице. Как только распространились новости о том, что случилось – а сплетни в больнице расходились потрясающе быстро, – Марк Стюарт оказались рядом с ним. Стюарт хотел позвонить Кей, но Роуэн убедил его не делать этого, объяснив, что Кей лишь расстроятся понапрасну, в то время как для беспокойства нет никаких причин.
– Как дела? – поинтересовался Стюарт, усевшись, и немедленно потянулся за пепельницей. Из кармана обтягивающей рубашки он выудил пачку сигарет.
– Это тебя когда-нибудь угробит, – прокомментировал его действия Роуэн.
– Все может быть. Но речь не обо мне. Я спросил, как ты себя чувствуешь.
Роуэн, босой, одетый только в джинсы и измотанный до предела, плюхнулся на покрытый Дамаском диван так беспечно, что при виде этого зрелища дизайнера, разрабатывавшего интерьер его квартиры, хватил бы удар.
