Весёлый Роджер (СИ) - Вечная Ольга (читаемые книги читать .txt) 📗
У меня есть примерно секунд десять, чтобы понять, чего ищут эти ребятки: драки или развлечений. Мне везет, им нужно второе. Никто не сопротивляется моим действиям по спасению, кроме одной дуры. Я практически волочу ее за руку к выходу. Упирается, вырывается.
- Пусти меня! Я не хочу уходить! Зачем ты пришел? Отстань!
Я двигаюсь быстро, чтобы не искушать судьбу. Нет времени рассматривать невесту Артема хорошенько, уловил только, что ее волосы распущены, пышные, закрывают лицо и плечи. В этом освещении они кажутся практически черными. Она действительно упирается моим действиям! Приходится прилагать все силы, чтобы удержать на месте.
- Куда пустить? К ним? Хочешь, чтобы тебя по кругу пустили? Острых ощущений не хватает?! - срываюсь на нее. Она продолжает упираться. Вертится, норовит щипаться. Хватаю за плечи и хорошенько встряхиваю.
- Мать твою, что происходит?!
- Я не хочу так жить, - рыдает. Идиотка. Это ж надо так убиваться из-за мужика. Жить она не хочет. Один плюс - моя симпатия испаряется мгновенно, как вода Марка Уолтера на Марсе, уступая место презрению и брезгливости. Терпеть не могу тупых баб. Существует так много действительно страшных вещей, из-за которых следует переживать, что разбитое сердце, простите, ну никак не конкурирует. Вероятно, я сильно ошибся насчет нее, а вот Артем оказался прав. Хоть и жесток. Я не такой, как брат, поэтому не могу бросить ее здесь одну при всем своем отвращении.
- Куда тебя отвезти? - почти подтащил уже к машине. - Где ты живешь?
- Не хочу домой. Дома этаж высокий, я выпрыгну. Мне страшно.
Трындец. Я застонал, не понимая, за что мне это. То Алиса пасется под дверью, то Вера планирует суицид.
- Хорошо, пошли жахнем чего-нибудь. В бар пойдешь? Ну?
- Пойду.
Ближайший бар нашелся в квартале от входа в парк. Я сразу заказываю себе кофе - ночь обещает быть длинной, а ей - два больших глинтвейна. Официант сработал быстро, через десять минут у каждого из нас в руках по обжигающему напитку. Скудное освещение все же лучше уличного, поэтому удается разглядеть девицу тщательнее. Зареванная, растрепанная. Как будто раненая, умирающая без крыла птица. Да что ж такое-то. Что в Артеме настолько особенного, раз бабы жизни не представляют без его члена? У других мужиков, можно подумать, там все иначе устроено.
- Пей давай.
Она пьет горячее пряное вино мелкими частыми глотками, давится, кашляет, снова пьет. Дрожит, синяя вся от холода. Жалкая. Скорее бы пришла в себя, и отвезти домой. Избавиться.
- Да нормально все будет. Может, и перебесится твой Артем. Я с трех лет его знаю, и поверь, таких длительных отношений, как с тобой, у него не было. Если любишь так сильно, может, стоит попробовать поговорить?
Она замирает, поднимает на меня ошарашенный взгляд. Вдруг затряслась, как флаг на ветру, и прижала ко рту ладонь, будто затыкая рвущиеся рыдания. Тяжело вздохнула полной грудью.
- Ты думаешь, я из-за него тут с ума схожу? - невнятно прошептала. Девица так сильно замерзла в парке, что до сих пор с трудом разговаривает. Кажется, в безумных глазах начинают мелькать искры интеллекта. Я облегченно выдыхаю. Может, удастся поскорее вернуться к работе.
- Ну, вы ж с Артемом расстались не так давно. Разве нет?
- Да пусть твой Артем катится ко всем чертям! Видеть не хочу твоего Артема, да поздно уже! - она с энтузиазмом принимается за второй бокал, вытирая пальцами слезы. Машу официанту повторить, сам же приближаюсь к девушке. Вера обхватила горячий стакан двумя дрожащими руками, греется. Следуя порыву, кладу свои ладони на ее и вздрагиваю - они как лед.
- Что случилось тогда? - говорю уже без раздражения. Наши лица близко, ее темно-карие глаза так широко открыты, что кажутся огромными, бездонными. На ее бледном лице выделяются только они: живые, яркие, влажные и обреченные. - Ну же, не молчи.
Она приоткрывает рот, смотрит на меня в упор. А мой взгляд мечется с губ на глаза и обратно. Ее уязвимость почему-то ранит, и это ощущение мне не нравится.
Вера смотрит на Вика, все еще не понимая, как так сложилось, что он сидит рядом. Откуда взялся? Чудо, не иначе. Она такая трусиха! Так сильно боялась в том парке, но не уходила. Потому что страх остаться наедине со своими мыслями сильнее. Вот бы все прекратить одним разом, легкой быстрой смертью, да решиться на нее непросто. В кино женщины могут, а в жизни - совершить роковой поступок намного сложнее. Чувство самосохранения зашкаливает так, что искры летят. Жить хочется! Выть впору, как хочется. Что она и сделала - закатилась в слезах. Перед Виком. Позорище. Без сомнений, он бы многое отдал, чтобы оказаться сейчас в другом месте.
Кладет руку ей на шею, осторожно поглаживает. Она замирает под этими легкими движениями.
- Вера, дело ведь в мужчине? В моем брате, да? - осторожно спрашивает. - У тебя горе, я вижу, но ты ведь умный человек, не будешь пускаться во все тяжкие, даже если что-то страшное случилось с близкими. Ты бы не искала приключений в парке. Что за тяга к саморазрушению? - его голос низкий, глубокий, будто бархатный. Он подхватывает ее, несет теплым потоком. Становится легче, впервые за неделю. Сил хватает только кивнуть ему. Потом еще раз. И еще.
- Ты можешь рассказать мне, если хочешь. Я никому не скажу. Что тебя гложет? Ты так сильно любишь его?
Кажется, ей немного легче. Алкоголь дурманит, но нервы потихоньку успокаиваются. Больше она не напряжена, не готова рассыпаться в пыль при любой встряске. Собирается с духом и говорит:
- Ты правда хочешь поговорить?
Он кивает без тени улыбки. Понимание, что он принимает ее всерьез, бодрит. Вера убедилась, что они сидят достаточно далеко от других гостей бара и их разговор никто не сможет подслушать.
- Не знаю, можно ли об этом рассказывать. Я новичок. Но так как это касается и меня - думаю, имею право. Ты, должно быть, еще не в курсе. Я тебя сейчас ошарашу. Вик, Артем ВИЧ-положителен.
Вик отодвигается и мрачнеет. Откидывается на спинку дивана, тяжело вздыхает, скользит взглядом по бару, словно ища знакомых. Затем поворачивается к ней и задает абсолютно простой, но самый важный вопрос:
- А ты? - смотрит в упор.
Вера замирает, смотрит на край стакана, который двоится, плывет, дергается.
- Наверное, тоже.
- Ты не знаешь наверняка?
- Женщинам заразиться проще, чем мужчинам.
- Вы не предохранялись?
Она качает головой:
- Мы пассивно планировали ребенка. Полгода назад он для санитарной книжки сдавал анализы, у них это добровольно-принудительно, ресторатор - настоящий псих по части болезней, все было чисто. И за полгода до этого. А теперь вот он пересдал и такой результат.
- Кобелина, - Вик трет лоб, пораженно качая головой. Бормочет еще несколько невнятных, жестких ругательств. В иной бы момент Вера отшатнулась и покраснела, но сейчас лишь кивает.
Ей становится немного легче от того, что он не спрашивает, не могла ли она принести домой болезнь. Он даже не сомневается, что вина на Артеме. Он на ее стороне.
- Я узнала два месяца назад, что он мне изменяет. Они спали в моей кровати, когда я пришла. То есть, в его кровати.
- Давно он тебе сказал?
- Неделю как. С тех пор я не живу, Вик. Я горю в аду, слышишь? Каждый день. Мне кажется, по моим венам течет зараженная кровь. Я отравлена, понимаешь? И никак не очиститься. Только если выпустить ее всю.
- Ты еще не знаешь наверняка.
- Я читала в интернете, что для женщин риск просто огромен. Я изгой. Сегодня на работе резала томаты и поранила палец. Такое часто бывает, - она показывает ему заклеенный пластырем указательный палец, - так у меня закружилась голова. Показалось, что кровь другого цвета. Не такая, как обычно. Я вылетела из кухни, словно вирус может передаваться по воздуху. Наверное, мне стоит уволиться. И вообще не выходить из дома. Никогда.
