Шакалота. Птичка в клетке (СИ) - Филон Елена "Helena_fi" (электронные книги бесплатно txt) 📗
В то время, когда я училась в школе, Вероника, пожалуй, была единственной девчонкой, с которой Яроцкий не ладил. Они вообще никак не общались, а если и перебрасывались парочкой словечек, то без колкостей не обходилось. От любви до ненависти и наоборот, так, да? Так у них случилось?.. Помню слова Вероники, что она даже симпатичным его не считает, и невольно продолжаю удивляться. Вот как значит. Теперь эти двое вместе?.. Крутая из них пара вышла, ничего не скажешь, прям дополняют друг друга!
По пути домой, который занимает около пятнадцати минут пешей ходьбы, а учитывая желание как можно скорее оказаться в спальной и хоть немного почувствовать себя в безопасности, добираюсь и вовсе за минут семь. Открывая дверь, мысленно радуюсь, что мама на работе, а отец высыпается после ночной смены, тихонько сбрасываю кроссовки, сворачиваю в свёрток дырявый плащ, чтобы мама не увидела, и в этот момент из его внутреннего кармана вылетает уже знакомая мне маленькая открытка всё с тем же изображением птицы запертой в клетке. И открывая её в этот раз, чувствую себя совершенно иначе: руки дрожат, а голова идёт кругом, потому что Полина была права. Потому что Они… добрались до меня.
«Игра начинается. 00:00, школьный стадион. Не придёшь, и все узнают твой секрет», — написано внутри.
ГЛАВА 5
Этот семейный ужин проходил в напряжённой атмосфере. Но каждый делал вид, что совершенно этого не ощущает.
Этот семейный ужин был полон секретов и фальшивых улыбок.
Мама делала вид, что ни капли не беспокоится из-за моего возвращения в школу и каждые десять минут спрашивала, как я себя чувствую, как всё прошло, и не передумала ли я отдохнуть ещё немного. А мне в ответ приходилось беззаботно улыбаться и делать вид, что сегодня был самый лучший день в моей жизни! Что мой плащ спрятанный в угол шкафа не пропален, рюкзак не разодран в клочья, руки вовсе не трясутся от волнами накатывающего ужаса, а в комнате под подушкой не лежит картонка, которая возможно, в скором времени, станет символом моей разрушенной ко всем чертям жизни.
Полина ковыряется в тарелке с пловом, и каждый раз вздрагивает, стоит маме её окликнуть.
— С вами обеими точно всё в порядке? Полина? На тебе лица нет.
— Мам, дай денег? — неожиданно меняет тему моя сестра.
— Эм-м… на что? Конец месяца только через две недели, тогда и получишь на карманные расходы.
Полина бросает вилку в тарелку и с понурым видом складывает руки на груди:
— Мне нужна новая одежда.
Вижу, как мама теряется. Родителям всегда не просто общаться с младшей дочерью. Это я у них — послушная и разумная, а Полина…
— На прошлых выходных мы купили тебе новые джинсы, — мама пытается говорить мягко.
— И что? Я хожу, как бомж!
— Полина! — Мама с опаской поглядывает на закрытую дверь кухни. Моей сестре повезло, что папа слишком устал для семейных посиделок и не слышал этого; поужинал на скорую руку и отправился в душ, потому что уже через час ему отправляться на ещё одну ночную смену, чтобы заменить заболевшего напарника.
В углу работает старый телевизор, по которому идут девятичасовые новости, в окно всё ещё барабанит дождь, а еда совершенно не лезет в рот. Вообще вкуса не чувствую. И вот теперь ещё и претензии этой девчонки…
— Ты же знаешь, у нас не так много денег, чтобы тратить их на новую одежду, в то время, когда в вашем шкафу и так уже места нет. Давай лучше поговорим о твоей причёске? Как насчёт…
— В шкафу одно старьё! — Полина стреляет глазами в меня, и я как обычно чувствую укол вины. Мои лекарства слишком дорогие, чтобы мама позволяла себе ни в чём не отказывать младшей дочери. Утешает лишь одно — если всё будет хорошо, в скором времени лекарства мне больше не понадобятся.
Полина благодарит за ужин и громче, чем следовало бы, хлопает позади себя дверью.
— Вкусно? — Мама пытается сгладить ситуацию.
— Очень, — вру. Понятия не имею, какой вкус у этого мяса — всё равно что солому жевать.
— Я знаю, что ты ушла со второго урока, — мама одаривает меня понимающей улыбкой и принимается убирать со стола, пока я заторможенным взглядом смотрю, как на её шее из стороны в сторону болтается цепочка с золотым крестиком. — Мне звонила Нина Эдуардовна, которая так и не успела поздравить тебя с возвращением в школу, так как пришла только к третьему уроку, но она заверила, что всё в порядке. Не знаю, что там такого произошло на уроке химии, раз даже директора пришлось позвать, но тебя никто ни в чём не обвиняет.
— И почему же? — поднимаю на маму мало заинтересованный взгляд.
Та отправляет в раковину стопку посуды, поправляет сбившийся складками халат в леопардовый рисунок и, пожимая плечами слегка удивлённо отвечает:
— Вероника Светлакова сказала, что сама тебя задирала, ну или как вы там сейчас выражаетесь?
— Вероника Светлакова так сказала?
— Да, — мама включает кран и выдавливает на мочалку средство для мытья посуды. — Она извинилась перед директором, сказала, что погорячилась. Я правда так и не поняла в чём, но… тебя за срыв урока никто не винит.
— А что насчёт русской литературы? — недоверчиво хмурюсь.
Мама выключает воду, упирается ладонями в край стола позади себя и смотрит с немного печальной улыбкой:
— Лиза. В школе все прекрасно понимают, как тебе нелегко. Побег посереди урока на фоне стресса — не самое страшное из всего, что может быть. Главное — твоё здоровье. Вернуться в школу вот так сразу — уже подвиг. Ты моя смелая девочка…
— Не начинай, умоляю, — протягиваю, закатывая глаза, и направляюсь к выходу из кухни. — Чувствую себя щенком упавшим в канализацию. Спасибо за ужин.
— Лиза?
— Что?
— Всё ведь хорошо, правда?
— Да, — отвечаю не сразу. — Мне ты можешь доверять.
«До тех пор пока я сама себе доверяю.»
— Я знаю, что случилось с твоим рюкзаком, — Полина уже в кровати, закуталась в одеяло, так что только нос торчит и провожает каждое моё движение телячьими глазёнками.
— Ну и пофиг на него, — плюхаюсь на свою кровать и смотрю на прикроватный ночник с плафоном в виде пышного бутона розы так долго, пока перед глазами белые пятна не появляются.
— Думаешь, одноклассники развлекаются? — голос Полины звучит приглушённо.
Пожимаю плечами:
— Может быть.
— Это не они.
Перевожу на неё хмурый взгляд, но молчу.
— Это игра, — добавляет Полина, и голос становится ещё тише. — Её начало. Никто из твоих одноклассников, как и ты понятия не имеет, кто стоит за всеми издевательствами. Со мной было так же. Считай это приветствием.
— Почти все, ты хотела сказать, — отвечаю ядовито. — Светлакова точно в курсе.
— Не факт. Она может быть обычной пешкой.
— Светлакова? Не смеши меня, — плюхаюсь на подушку и складываю руки на животе.
— Тебе уже прислали вторую открытку?
Поворачиваю к Полине голову и пристально смотрю в выглядывающие из-под одеяла глаза:
— Тебе тоже такие присылали?
— Их всем присылали. Всем «пташкам».
— И сколько их было? «Пташек» этих.
— О, в твоём голосе нет сарказма? Теперь сечёшь, что это не шутка, да? — Полина садится, подбирая под себя ноги, и набрасывает одеяло на спину.
— Если не собираешься выложить всё, — говорю строго, — лучше вообще молчи.
— Я не могу выложить тебе всё. Говорила ведь уже почему! А секреты я хранить умею, сама знаешь.
Знаю. Полина не из тех, кто трепаться любит. Доказано.
— Тогда точно ничего не говори. Ещё больше запутываешь.
Молчит. А я смотрю на неё и вообще понять не могу, какие радиоактивные тараканы живут в голове у моей сумасшедшей сестры, что она ведёт себя так, будто ничего ужасного с ней и не происходило?..
— Зачем тебе новая одежда? — Знаю, что просто так Полина не стала бы просить.
— Надо.
— Зачем?
Раздражённо выдыхает:
— У Вероники скоро день рождение. Я не могу пойти к ней на вечеринку в том отстое, что лежит в шкафу.
