Ты будешь страдать, дорогая - Фокс Натали (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
— Какая красота, просто фантастика! — ахнула Джемма.
Фелипе сорвал один цветок, нежно-кремовый, едва раскрывший изящные удлиненные лепестки, настолько совершенный, что где-нибудь в Париже или Лондоне за него отдали бы целое состояние. Улыбнувшись, он пристроил орхидею в гагатово-черной блестящей шевелюре Джеммы и посмотрел на нее пристальным взглядом. Джемма не смогла выдержать его: она была расстроена той болью, что прочитала в его глазах. Девушка отвернулась и сделала вид, что рассматривает один из самых необычных цветков. Фелипе хихикнул за ее спиной — и вот тогда она все поняла. Для него это просто игра, с горечью подумала Джемма, и очень жестокая. Что ж, она не станет подыгрывать ему, хотя именно этого он и ждет.
— Они все твои? — поинтересовалась она.
— Мои и Агустина. Наше общее хобби. Джемма нахмурилась. Ей хотелось узнать побольше об их хобби, но Фелипе уже развернулся и направился в сторону бассейна. Она догнала его.
— Ты на него работаешь? — Еще один вопрос, который свидетельствовал о том, как все-таки мало она знает о Фелипе.
— Да. Я его финансовый директор.
— А ты не можешь мне немного рассказать о нем? — попросила Джемма. — Я имею в виду… что мне это необходимо для работы. Чтобы портрет оказался удачным, мне необходимо знать, что он за человек.
— В принципе он может быть настоящим негодяем, но он состоятелен, удачлив, и это, как правило, привлекает большинство женщин, — безразличным тоном произнес Фелипе.
Это что, очередная шпилька, намек, что она — как раз одна из «большинства женщин»? Пропустив колкость мимо ушей, Джемма подумала: ничего себе портрет получится — богатый, удачливый негодяй, да еще оказавшийся ее родным отцом!
Они уже оставили позади себя бассейн и приближались к церквушке рядом с виллой. Раньше Джемма ее не заметила, но теперь обратила внимание, что прямо от входа в церковь скрытая от глаз тропинка ведет к двойным дверям в боковой стене виллы. Джемма мгновенно вычислила, что это дверь из той самой закрытой комнаты — личного кабинета Агустина де Наваса. Наверное, он очень набожен.
— Вот тут ты будешь работать — разумеется, если Агустин позволит. Сюда в течение долгих лет не ступала нога человека. — Фелипе полез в карман за ключом.
Джемма открыла было рот, чтобы возразить, что она ни за что не станет рисовать в Божьем храме, разве что епископа или папу римского, но в этот миг Фелипе распахнул дверь.
Он прошел в помещение, раздвинул шторы на окнах. Джемма сняла очки, уронив при этом орхидею, и наклонилась, чтобы поднять цветок. Разогнувшись, она не сдержала восторженного вздоха.
Церковь оказалась вовсе не церковью, но самой прекрасной студией из всех когда-либо виденных ею. Куполообразный потолок снаружи придавал зданию облик церкви. Пол из золотистой сосны покрыт пылью, и по всей просторной комнате, залитой потоком хлынувшего солнечного света, заплясали пылинки.
Одно из окон студии было самым огромным, почти во всю стену высотой. Фелипе поднял жалюзи — и освещение в комнате стало иным: поскольку деревья снаружи отбрасывали густую тень, то сюда попадал теперь не прямой солнечный свет, а рассеянный, тот самый, который как раз подходил для работы.
Джемма озиралась в благоговейном восторге; этот неожиданный сюрприз на какое-то мгновение заставил позабыть ее обо всех тревогах. Она увидела небольшую кухоньку, отгороженную восточной бамбуковой ширмой, дверь в крошечную ванную, туалетную комнату и душевую кабинку. Вдоль белых стен расставлены мольберты, и несколько кушеток под шелковыми покрывалами расположились в художественном беспорядке. На одной из стен висели полки, забитые красками, коробками с кисточками, карандашами, жестянками с пастелью и углем. Аккуратная стопка полотен всевозможных размеров и форм высилась в одном из углов студии.
— И этого никто никогда не использовал? — Джемма в изумлении посмотрела на Фелипе.
— Вот теперь и используют. — Ответ Фелипе гулко отозвался под высоким куполом. — Я пришлю сюда женщин, чтобы все привели в порядок. Пора уже этой студии увидеть свет Божий.
— Но зачем же ее построили, если никто ею не пользуется?
Фелипе ответил не сразу. Он медленно провел по спинке жесткого кресла, взглянул на покрытые пылью пальцы.
— Фелипе? — хрипло шепнула Джемма. Наконец он обратил на нее взгляд темных, непроницаемых глаз.
— Ходят слухи, что он построил студию для одной женщины, которую повстречал где-то в Европе и которую очень любил…
У Джеммы пол поплыл под ногами, и она беспомощно схватилась за край одной из кушеток. О Боже, неужели Агустин построил это для ее матери?
— Правда, мало кто может представить себе Агустина, без памяти влюбленного в женщину, — с каменным выражением на лице продолжал Фелипе, — и меньше всего — его несчастная жена.
Его жена? Горечь в его голосе лишь усилила смятение в душе Джеммы. На дрожащих ногах она обошла кушетку. Ей просто необходимо присесть, пока она не потеряла сознание. Так, значит, Агустин женат. И его жена станет еще одной горькой каплей в переполненной чаше ее терпения.
— Его… его жена? — еле слышно выдохнула она.
— Она умерла. Пару лет назад. По моему мнению, для нее смерть явилась блаженным облегчением. Их брак не был счастливым.
— А почему они не разошлись? — тяжко вздохнула Джемма.
— Разошлись? — презрительно бросил Фелипе. — Ты забыла, что это католическая страна. Браки заключаются здесь на всю жизнь.
— И даже если брак не удался, нужно с ним как-то мириться? — невольно вырвалось у Джеммы.
— Но лучше всего сначала не совершать ошибки. То есть жениться здесь следует только тогда, когда окончательно убедишься, что берешь замуж истинно свою женщину, — ровным тоном проговорил Фелипе, как будто в жизни все это было так просто осуществить.
Джемма подняла на него глаза, надеясь прочитать на его лице хоть какие-то намеки на то, как следовало понимать эти слова: он имеет в виду себя или говорит вообще? — но оно было бесстрастно. За время их лондонского романа никто из них не обмолвился ни словом о браке, да и могло ли быть иначе? Неделя — очень малый срок, и все же их чувства друг к другу казались такими глубокими, что мысль о браке, очевидно, неизбежно возникла бы. Наверное, да; но между ними встала Бьянка.
— Что с тобой? — Склонившись над кушеткой, Фелипе убрал с ее щеки прядь волос. — Ты побледнела. — Его голос звучал почти нежно.
Но Джемма была настороже. Она заставила себя улыбнуться. От одной мысли об этой женщине рядом с Фелипе вся краска схлынула с ее лица.
— Я в порядке — просто жара так действует. Здесь очень душно. — Она постаралась взять себя в руки. — Ты… ты нарисовал очень мрачный портрет Агустина.
Фелипе выпрямился.
— Правда? Агустин — сложная личность. Держит свою нефтяную империю в ежовых рукавицах, да и в личной жизни не менее суров. Он высокомерен, горд, а подчас отвратительно противоречив…
Совсем как ты, чуть не сорвалось с языка Джеммы.
— ..и работа над его портретом может преподнести тебе уйму сюрпризов.
— Что, еще один способ меня наказать? — спросила Джемма, вдруг не на шутку испугавшись: святости от своего отца она не ждала, но этот человек, похоже, настоящее чудовище.
Фелипе неожиданно улыбнулся, в глазах появилась даже теплота.
— Нет, радость моя, — мягко ответил он. — Просто горькая правда, не имеющая лично ко мне никакого отношения. Давай уйдем отсюда. Это место чертовски напоминает мавзолей!
— Скорее алтарь, — мрачно поправила его Джемма.
— Не хочешь перед обедом поплавать? — предложил он.
Какая заботливость! Джемма благоразумно решила отложить на потом мысли об Агустине, его жене и своей маме. Позже, оставшись одна, она сможет поразмышлять над откровениями Фелипе, но сейчас… сейчас ей нужно собраться. Фелипе что-то становится подозрительно милым — следовательно, в его поведении близок поворот на сто восемьдесят градусов. Она должна быть начеку и достойно его встретить.
— Да, с удовольствием, — отозвалась она.
