Любой каприз за вашу душу. Нью-Йорк (СИ) - Богатырева Татьяна (электронную книгу бесплатно без регистрации .TXT) 📗
До меня внезапно дошло, что с Кеем не нужно прикидываться кем-то другим, его устраиваю я такая, какая есть: по самые ушки в романе, без претензий на выходы в свет и ежевечерних полосканий мозга «интересом к его работе». Не то что мне было совсем не любопытно, но я рассудила, что если Кей захочет поделиться или просто выговориться, я всегда его выслушаю, а если нет – то не буду парить ему мозги. Так что иногда он кратко и емко высказывался о ком-то из партнеров или подчиненных, я кивала с умным видом, подпускала шпильку-другую… и на этом все заканчивалось. Зато ему нравилось, когда я рассказываю какую-нибудь ерунду из своей книги. Я садилась на диван, он ложился, устроив голову у меня на коленях, чтобы удобнее было чесать и гладить, и наполовину дремал. Честно, я была уверена, что он вообще пропускает мимо ушей ту галиматью, что я несу, а улыбается в нужных местах инстинктивно, следуя интонации. Ну и ладно, меня это тоже устраивало. Эти тихие, почти семейные вечера, нежный секс перед сном или по утрам (вполне заменяющий утреннюю физзарядку), маленькие подарки, обеды вдвоем…
«Не соблаговолит ли великий писатель оказать честь скромному меценату и разделить с ним обед сегодня, в пятнадцать часов? Буду ждать в «Гудвине»…»
И букет голубых ирисов, перевязанный очаровательным серебряным браслетом в эльфийском стиле.
Милый, чудесный Кей! Конечно же, великий писатель оторвался от компа, принял холодный душ и закапал в глаза нечто, даденое Керри, для избавления от красноты и отека, надел льняной сарафанчик и отправился в ресторан, к скромному меценату. Великим писателям тоже надо иногда обедать, даже если над головой висит дедлайн.
В этой идиллии я почти позабыла о Бонни. То есть я писала о нем, думала о нем, расспрашивала Кея о нем – но так, словно такого человека нет в реальности. В моей реальности. Это странное чувство: я почти была им, когда писала, я жила его жизнью, ощущала его гениальное безумие собственными нервами – но в то же время не могла и не хотела видеть его или говорить с ним. Мне казалось, что любая встреча сейчас нарушит хрупкую оболочку моей маленькой вселенной, и весь тот шквал эмоций, которые должен попасть в роман, выплеснется вовне, снесет меня, разметает и оставит опустошенной над неоконченной книгой.
Наверное, я тоже немножко сумасшедшая.
Я так и сказала Кею, когда он в пятницу за ужином спросил, знаю ли я, что завтра труппа приезжает в Нью-Йорк, а в понедельник начинаются репетиции в здании театра. Оркестр, декорации, костюмы, пиар, полный дурдом.
– Знаю, но не пойду. Сначала я закончу книгу, Кей.
О том, что я поставила номер Бонни в черный список и не ответила ни на один звонок и ни на одну смску с просьбой о разговоре, я промолчала. Наверняка Кей и сам знает, с его-то параноидальной системой безопасности.
– Ладно. Кстати, мы можем завтра немного проветриться. Великому писателю тоже нужен выходной. Как насчет обеда на яхте и небольшой прогулки?
– Яхта? О… – мне безумно захотелось и обед на яхте, и прогулку, и все остальное тоже. Но дедлайн, будь он неладен! Завтра мне кровь из носа надо написать хотя бы половину главы!
– Ноут можешь взять с собой. Думаю, часа за два ты сделаешь свой обязательный минимум.
В его улыбке было такое понимание, что мне захотелось его стукнуть ложкой. Или сделать еще что-нибудь крайне неприличное и неподобающее леди. Но так как на серьезную неприличность сил не было от слова совсем (десять часов за ноутом, перед глазами двоится, спину ломит и вообще все какое-то не совсем реальное), я всего лишь показала ему язык и обозвала Никелем Все-Умрут-На-Работе.
Он так же устало посмеялся, пообещал отомстить завтра… и мы, добредя до спальни, упали на кровать и уснули, наверное, не успев коснуться головами подушек.
Идиллия двух трудоголиков, мать иха.
Глава 6. Принц и нищий, или Когда из шкафа что-то вываливается
Публика бесновалась. И тетки, и девчонки, и парни – те, что нормальной ориентации, от злости, а те, что голубые – за компанию с тетками.
Один Кей (он даже мысленно называл себя так: к черту старую жизнь и лорда Говарда!) не мог понять собственной реакции. Нет, он однозначно не хотел завалить танцующего стриптиз Бонни прямо на подиуме, парни – не его профиль. Но он двигался не просто красиво, он двигался невероятно, завораживающе. Как Каа перед бандарлогами. И бандарлоги послушно кидали деньги ему под ноги, пытались засунуть ему в трусы – только чтобы коснуться.
Чертов итальяшка! Такой талант, и разменивать на стриптиз для диких румын!
Кей с трудом оторвал взгляд от полураздетого Бонни, оглядел клуб, оформленный в стиле «битва Ктулху с марсианами, хром, фосфор и марихуана» – единственный в этом богом забытом городишке, вообще удивительно, как итальяшка его нашел! Нюх у него на злачные места, наверное. Впрочем, у Кея всегда была на такие места аллергия, он и в лондонские или нью-йоркские элитарные заведения заглядывал всего пару раз и только ради дела. Все это грубо, неэстетично, негигиенично, в конце концов! А дизайнера сдать в наркологию.
Опустив взгляд на свой бокал с чересчур сладким коктейлем, Кей хмыкнул. Да уж. Спать на сеновале, мыться в дождевой бочке и носить, не снимая, одни штаны две недели – вот это эстетично и гигиенично. И пить ядовитую дрянь из скверно вымытой посуды.
Хмыкнул и опрокинул в себя остаток дряни.
Тем временем несколько особо перевозбужденных теток полезли прямо на подиум – помочь Бонни снять трусы. Омерзительно. Если бы Кей знал, за каким чертом итальяшка тащит его в это место, ни за что бы не пошел! Он больше не лорд, но и не сутенер, чтобы брать деньги, заработанные таким вот образом.
Надо было не слушать итальяшку, а устроиться работать в автомастерскую. Двадцать пять евро в день и койка в кладовке с запчастями – достаточно, чтобы перекантоваться недельку, подумать о вечном, заправить байк и рвануть дальше в неизвестность.
Одному.
Но чертов Бонни не захотел торчать на одном месте, и работы в мастерской для него не было, и… бросать его одного было нельзя. И не хотелось.
Внезапно оказалось, что любимое, вожделенное одиночество и полная свобода не так прекрасны, как то же самое – но с кем-то рядом. С кем-то, кто ничего от тебя не требует, не ждет, и готов встать с тобой спина к спине просто так, а не потому, что у тебя миллион денег в кармане.
А этот кто-то взял и оказался… нет, назвать Бонни шлюхой язык не повернулся. Даже мысленно. Даже сейчас, глядя на его обещающую улыбку в адрес какой-то вульгарной мадам, не поворачивался.
Можно, нужно было уйти и не иметь больше дела с… с хастлером. Прямо сейчас уйти. В кармане лежали пятьдесят евро – гонорар за стрип-шоу от владельца клуба, и Кей точно знал: если он уйдет – Бонни только пожмет плечами, даже не пожелает ему подавиться полтинником, и через мгновение забудет о случайном попутчике.
Или не забудет.
Пожалуй, сам Кей не забудет.
Он снова кинул взгляд на подиум с шестом, и прилип. Не к торчащему напоказ члену итальяшки, а к его лицу. Дерзкий вызов на грани отчаяния, тщательно запрятанная тоска (по этому делу Кей был большим спецом – столько раз прятал свою в самый, самый дальний закоулок) и натянутая струной, откровенная беззащитность. Словно он не танцует стриптиз в тысячный раз, не видя в этом ничего, кроме заработка, а в самом деле разделся донага перед толпой.
Офигеть.
Ему, заслуженно прозванному Никелем Бессердечным, хочется укрыть стриптизера теплым пледом, взять на руки и отогнать от него любопытную толпу.
Три раза офигеть! Немудрено, что у Бонни под ногами вся наличность, которая была у всех существ женского пола в радиусе поражения. Талант, редкий талант! Если сдать его в Голливуд, можно заработать до черта бабла.
Тем временем итальяшка (нет, не хастлер – артист, мать его, офигенный артист!) опустился на одно колено, собрал купюры и криво улыбнулся сразу всем, сгрудившимся у подиума и прилипшим к своим стульям.
