Alleine zu Zweit (СИ) - Макмерфи Вильгельмина (читаем бесплатно книги полностью TXT) 📗
Это что, карма? Как только Аня поняла, что ничерта без него не может (что удалось ей не так-то просто, между прочим), опять между ними появилась эта гребаная пропасть из недоделанных дел, личных забот и прочей ерунды, которая могла бы отойти на второй план, но была настолько важной и требующей немедленного исполнения, что с каждым днем эта пропасть все увеличивалась вширь и вглубь. Девушке едва хватало сил удержаться на краю, чтобы к чертовой матери не сорваться и не упасть в эту бездну.
«Какжетымненужен».
Девушка шумно выдохнула и откинула голову на подушки, прикрывая глаза. Аня не могла перестать укорять себя за то, что опять начала привязываться к людям. В ее ситуации это было самым настоящим мазохизмом. Она ведь знала, что придется уехать. Знала с самого начала. И была готова, ведь ничего ее здесь не держало… раньше. А теперь у нее снова была семья. С которой вновь надо было расстаться.
Только вот на этот раз уходила она, самым подлым образом сбегая, словно преступник, совершивший кражу. И рано или поздно ей придется понести за это наказание. Лучше рано.
— Как я устала, — исступленно бросила Аня в пустоту гостиной. Ей хотелось побыстрее разобраться со всей этой чертовщиной, что творилась вокруг нее, только вот она не могла заставить время течь быстрее. Хотя, может, судьба просто давала ей шанс? Лишнюю возможность провести оставшиеся недели с теми, кто был ей дорог. Чтобы потом было еще больнее расставаться.
Она знала, что ей будет их не хватать. Особенно его. Да ей уже его не хватало, хотя они не виделись всего несколько часов. И когда она успела стать такой зависимой от кого-то? Вроде, раньше проблем с этим не было. Но и люди были не те.
«Были». Опять «были». Все хорошее в Аниной жизни постепенно приобретало суффикс прошедшего времени. Когда-нибудь — очень скоро, катастрофически скоро, черт-тебя-подери-как-скоро — и он останется там, в прошлом, и Ане вновь придется идти вперед в одиночестве, с гордо поднятой головой, нацепив на лицо маску безразличия и самоуверенности, которая за последние несколько лет стала ей словно вторая кожа. Неужели Морозов был прав, и ей действительно пророчено быть одной?
— Обо мне думаешь, детка? — кривая ухмылка.
«Не может быть. Дьявол, какого хрена ему тут надо?»
— Не обольщайся, Морозов. О тебе я подумаю, только когда буду писать некролог в местную газету, — процедила Аня
— Когда-нибудь у тебя будут проблемы из-за твоего острого языка, Вольф. Радуйся, что сейчас мне просто лень отвечать тебе что-то в твоем духе, — Кирилл плюхнулся на диван рядом с девушкой, закидывая ногу на ногу, и по-хозяйски осмотрел одноклассницу с ног до головы. — Ну и что ты тут делаешь одна? Неужели Крымов все-таки нашел, с кем можно провести ночь более продуктивно?
— А ты? — парировала Аня. — Что, уже всех баб перетрахал? Или ты больше не в состоянии пользоваться своим инструментом? — девушка сочувственно покачала головой. — Я же говорила, что твое блядство до добра не доведет.
— Может, сама проверишь, а? — Кирилл поднял бровь. — Мы же все равно тут одни. Ну что, Вольф? Разденешься сама или тебе помочь?
— Пошел ты, — бросила Аня, убирая ноги со стола и сгребая в охапку учебники. — Благодаря тебе у меня не осталось желания доделывать задачи, зато, кажется, бессонница испарилась, как только ты открыл рот. Хоть какая-то от тебя польза.
— Не так быстро, милая, — блондин сжал локоть девушки, дернув ту на себя. — Мы не договорили. А я не люблю, когда ко мне поворачиваются спиной. Если это не требуется для достижения удовольствия, разумеется.
— И как ты сам себя терпишь? — поинтересовалась Аня, показательно морщась. — Наверно, трудно жить, когда в голове один секс?
— Не труднее, чем когда в голове пусто, как у тебя, — Кирилл с легкостью отбил словесную подачу.
— Знаешь, я всегда немного увлекалась психологией. И вот что могу сказать: твои попытки оскорбить и унизить меня говорят лишь о твоем собственном комплексе неполноценности и отсутствии самоуважения. Ну и, возможно, о том, что тебе всегда не хватало женской любви. Наверно, трудно было жить с отцом, который и дома-то не бывал, а?
— Не смей лезть в мою жизнь, — угрожающе прошипел Морозов на ухо девушке. — Я ведь тоже с легкостью могу рассказать о тебе то, от чего у тебя самой волосы дыбом встанут. Хочешь? — Кирилл сильно сжал руку Ани выше локтя. — Хочешь?
— Единственное, чего я хочу — чтобы ты отъебался от меня к чертовой матери. Думаешь, ты такой умный, да? Все обо всех знаешь. Так вот что я скажу: ты обычный самовлюбленный эгоист, сын богатенького папочки, которого недолюбили в детстве и который мнит себя королем только потому, что ему удается как-то воздействовать на окружающих. И я даже знаю, как. Скажи, Кирилл, сколько ты заплатил каждой из девушек, с которой ты спал? И сколько из них тебе отказали после того, как ты помахал у них перед носом пачкой купюр? Так знай: вот те девушки и были настоящими. А ты наверняка послал их ко всем чертям, потому что привык, что тебе все легко дается, а малейшие трудности вызывают у тебя неподдельный страх. Тебе ведь не нравится, когда все идет не так, как ты захотел, да? Не по плану. Ты же и меня ненавидишь именно поэтому. Я с самого начала была не-по-плану. А тебя это гложет. С каждым моим словом, с каждым неподчинением тебе ты чувствуешь, как бесы внутри рвутся наружу. Ты все хочешь, чтобы я сломалась. Но черта с два я сломаюсь, Морозов. Ты не получишь меня. Можешь бросаться своими излюбленными оскорблениями сколько угодно, но для меня они все равно, что мелкие пылинки, от которых я могу отмахнуться, как от назойливых мух. А могу и вовсе уничтожить, приложив мокрую тряпку. Ты для меня лишь шут. Пустое место. Личный тренажер по выносливости на каждый день, если хочешь. И если ты попытаешься сделать хоть что-нибудь или даже подумаешь о том, как бы поизвращеннее разрушить мою жизнь, — я тебя уничтожу.
Аня наконец смогла остановиться, чтобы захватить ртом побольше воздуха и с нетерпением сглотнуть. Она прямо чувствовала, как пылают ее щеки, а волосы наэлектризовались от напряжения. Девушка с томным нетерпением смотрела на Кирилла, ожидая увидеть на его лице смятение, страх, злобу, раздражение — все, что угодно, только не это. Морозов молча ждал, пока брюнетка окончит свою тираду, а затем откинул голову назад и засмеялся низким гортанным смехом, больше похожим на лай дворового пса.
— Детка, знала бы ты, какое удовольствие мне доставляют твои угрозы. После такого и никакого секса не надо, честное слово, — успокоившись, Морозов двумя пальцами повернул лицо девушки на себя, грубо сминая кожу. — А теперь послушай ты меня. Ты, Вольф, нихуя не разбираешься в людях, и уж тем более тебе не понять меня. Сколько я заплатил девушкам, с которыми спал? Ты сама можешь ответить на этот вопрос. Сколько я заплатил тебе за все те разы, что ты удовлетворяла меня своим прекрасным телом? А, Вольф? Молчишь. Да ты еще хуже, чем блядь. Ты спала со мной за просто так. Только потому, что я обещал хранить молчание. А я ведь могу и нарушить свое слово. Что ты на это скажешь? Отсосешь мне прямо сейчас, чтобы я по-прежнему молчал, а? — Кирилл ухмыльнулся. — Я могу вновь заставить тебя встать передо мной на колени. Могу сделать с тобой, что угодно. И ты ведь согласишься. Потому что ты же чертова героиня! Тебе надо кого-то спасать. Необходимо, черт тебя дери. А она нужна хоть кому-то, твоя помощь? Думаешь, без тебя не разберутся? Почему ты так уверена, что кому-то нужна? Знаешь, ведь вся та ситуация началась с тебя. Ты перешла мне дорогу. Я дал тебе шанс исправиться, но ты и не подумала им воспользоваться. Ты слишком глупа для того, чтобы понять, что к чему. Можешь строить из себя Лару Крофт перед своими любовниками, но меня ты не обманешь. Я вижу тебя насквозь. И то, что я вижу, вызывает лишь жалость. Ты — жалкая. Со своими этими попытками доказать свою нужность. Мечешься, как бездомная дворняга, ища своего хозяина. Но на одном ты не остановишься. Как только один перестанет тебя кормить, ты запросто увяжешься за другим. А они все просто используют тебя, и будут использовать до тех пор, пока ты будешь охранять их покой, сидя в своей конуре на привязи. А потом вышвырнут, как ненужную вещь. И некуда тебе пойти больше. Где твоя семья, Вольф? Знают ли твои папочка с мамочкой, как ты раздвигала для меня ноги? Это они тебя так воспитали? Твоя мать была такой же шлюхой?
