Радуга - Стоун Кэтрин (книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
И в тот же самый момент, несмотря на строгие предупреждения, данные самой себе перед встречей с Джеймсом, сердце Кэтрин затрепетало от счастья, которое нечаянно выплеснулось и в ее взгляде — зеркальном отражении чувств, читавшихся в глазах Джеймса.
Волшебное мгновение не могло длиться вечно. Быстро, слишком быстро вмешался рассудок, подавляя счастливый зов сердца жестоким напоминанием о реальности. И когда Джеймс подошел к Кэтрин, оба уже знали: их страстному стремлению снова быть вместе не суждено осуществиться, а потому улыбнулись друг другу виновато и очень-очень нежно.
— Здравствуй, Кэтрин, — тихо сказал Джеймс.
— Привет. Алекса сегодня работает.
Вскоре Кэтрин остановила машину у ворот Инвернесса. Она еще не пригласила Джеймса на рождественский ужин со своей семьей, не говоря уже о сегодняшнем ужине с Робертом и Алексой в Роуз-Клиффе. Кроме того, Кэтрин не сообщила Джеймсу новость, которую, несомненно, должна была сказать, пока они наедине.
— Джеймс… Ален предложил мне выйти за него замуж, и… я согласилась.
— Ален? Принц Кастиль?
— Да. — Кэтрин нахмурилась. — Неужели Алекса не говорила тебе, что…
— Нет.
— Мне кажется, ты собираешься пожелать мне всего наилучшего.
— Кэтрин… Ты хорошо его знаешь?
— Я знаю его очень хорошо, Джеймс, — заверила она с благодарной улыбкой за трогательную заботу.
— Ты знаешь о его отце?
— Да, я знаю о Жан-Люке. Я знаю все о его вероломстве и сумасшествии. Но откуда знаешь о нем ты, Джеймс? О нет! — прошептала она, найдя ответ в собственном вопросе. — Ты поэтому был на острове в июле? Ты проверял Алена?
— Нет. Элиот немного рассказал мне об истории Иля, прежде чем я туда поехал, вот и все. — Джеймс был в нерешительности, понимая, что не имеет права совать свой нос в чужие дела.
Но он вдруг с поразительной ясностью вспомнил то, о чем рассказала ему сводная сестра принца в то утро на яхте: «Когда-нибудь Ален женится, чтобы дать Илю нового монарха, но я абсолютно уверена, что он больше никогда никого не полюбит». Немного помолчав, Джеймс продолжил:
— Это Натали рассказала мне об Алене… о том, что ее брат однажды уже был помолвлен.
Как только смысл слов Джеймса дошел до Кэтрин, ее захлестнули неведомые ей прежде приступы гнева и знакомая щемящая грусть. Взбудораженные чувства требовали выхода. Первым заговорило более мощное чувство гнева:
— И о том, что он очень сильно любил Монику? И о том, как она трагически погибла, а Ален в беспомощном ужасе наблюдал ее смерть и затем твердо убедил себя в том, что никогда больше не полюбит? О да, я об этом знаю! — Кэтрин замолчала; гнев исчез так же стремительно, как и появился, в голосе ее зазвучали смущение и тихая печаль:
— Ты не можешь себе представить, Джеймс, что кто-то способен полюбить меня по-настоящему? Только потому, что не можешь…
— Я любил тебя, Кэтрин. Ты это знаешь.
— Мне кажется, я в это верила, — все так же грустно ответила Кэтрин.
Она хотела продолжить, но гнев с новой силой овладел ею — гнев, наполненный мстительностью, отвергающий деликатность и несущий в себе болезненное воспоминание о нанесенной Джеймсом обиде. Он так больно ранил Кэтрин, а теперь она слышала, как сама бросает ему обидные слова — слова, с поразительной легкостью летевшие от сердца к устам:
— Но тогда я была такой наивной, Джеймс. Я действительно ничего не знала о любви, когда мы были вместе. А теперь я знаю правду о любви от Алена. Он знает обо мне все — все, — а мне известны все его тайны. Жизнь Алена была наполнена страшными трагедиями, но в отличие от тебя он не боится рассказать о своих пусть даже самых темных чувствах. Ален верит мне и нашей любви настолько, что может поделиться со мной и радостью, и болью. Ты же хотел делить только радость, Джеймс. И я теперь знаю, что это не настоящая любовь.
— Ах, Кэтрин…
— Будь счастлив за меня, Джеймс! Ты не позволял мне любить тебя, когда нуждался в моей любви, а я так стремилась тебе ее дать, помнишь? Ален любит меня так, как ты никогда не любил. Он не отошлет меня прочь, даже если будет умирать.
— Я любил тебя, Кэтрин, — прошептал Джеймс. — Как ты можешь верить в то, что это было не так?
— Теперь это на самом деле не имеет значения, не так ли?
«Нет! — разрывалось сердце Джеймса. — Нет, имеет! Я любил… я люблю тебя… я всегда буду тебя любить!»
— Да, — спокойно ответил Джеймс, прежде чем выйти из машины. — Кажется, не имеет.
Алекса суетилась на кухне в Роуз-Клиффе, когда Кэтрин вернулась из Инвернесса.
— Ну как он?
— Прекрасно.
— Приедет на ужин?
— Нет. Сегодня нет, и я забыла спросить о Рождестве.
— Кэт, с тобой все в порядке?
— Конечно. Думаю, мне нужно принять горячий душ.
— Конечно, будь как дома. На улице холодает?
— О да. — Кэтрин чувствовала озноб.
Но бившая ее леденящая дрожь никак не была связана с пронизывающим ветром. Дрожь вызывали все те же ледяные призраки, как ей казалось, умершей любви. Спавшие до того, теперь они очнулись и были беспощадно жестоки.
— Сегодня ночью обещали снег. Но он, видимо, начнется не раньше полуночи: в противном случае Роберту будет лучше переночевать здесь.
— Он в любом случае может здесь ночевать, Алекса. Меня это нисколько не стесняет.
«Меня стесняло только то, — подумала Кэтрин, — когда в твоей постели был Джеймс. Джеймс… Джеймс…»
После долгого обжигающего душа Кэтрин надела к ужину шелковое платье. Внешний мир, быть может, и готовился к вьюжной зимней ночи, но в Роуз-Клиффе, как всегда, было тепло и уютно.
— Потрясающий наряд, — восхитилась Алекса и вопросительно улыбнулась, поскольку Кэт пробыла в ее спальне почти час. — Я тут чаи распиваю. Тебе налить?
— Конечно. Я сама. Тебе добавить?
— Да, спасибо.
Кэтрин разлила чай, и сестры, сидя в гостиной, стали молча наблюдать за разворачивающейся в природе драмой. До снега было еще далеко, но грозовые облака уже разбросали свои мрачные серые клочья по быстро темнеющему небу.
Телефонный звонок раздался в тот момент, когда Кэтрин и Алекса только начали обсуждать программу для родителей, которые прилетали завтра рано утром. Джейн и Александр, разумеется, посетят съемочную площадку «Пенсильвания-авеню», Роберт покажет им достопримечательности Капитолийского холма, а после концерта Кэтрин они все пообедают…
