D/Sсонанс (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame" (электронные книги бесплатно .TXT) 📗
Холодная ярость, клубок противоречий, борьба проснувшихся чувств и темных желаний... Но у меня не было сил отменить вечер. Сознание пыталось воззвать к доводам рассудка. Позже - обвинило во всем ее. Пока же холодная решимость, приправленная острым привкусом злости и отравленная проблесками человечности, захватывала свои позиции, выдавая себя нервной дрожью в пальцах. Точно так же сегодня дрожало ее тело, и я прекрасно понимал природу подобной реакции. Гордость и покорность рвали друг друга на куски в беспощадном поединке. Б..дь. Зачем я обманываю себя? Эйфория не может длиться вечно, если есть чувство вины. Когда я видел ее слезы, у меня вставал. А сознание било в темечко кувалдой с воплем "это неправильно!" Неправильность была едва уловима. Такие девчонки вообще редко плачут, предпочитая видеть слезы других... Но в последнее время эти самые слезы просто не высыхали в ее глазах. Сочувствие боролось с воспаленным эго. Но долго это продолжаться не могло. И сегодня все теплые чувства постепенно вытесняла холодная решимость. Она сама совершила ошибку.
Насладиться кофе на террасе мне грубо не позволили. Стук и грохот, я даже сперва не понял, где его источник. Да, ненадолго хватило твоей фальшивой покорности, девочка. Пошли испытания новой тактики?! Меня заипали твои попытки залезть мне в мозг и найти там что-то человеческое. Если бы я не пришел к ней в этот момент, а дождался вечера, всего этого можно было бы избежать. Впрочем, слишком много "если".
- Что это за, твою мать, бунт на корабле?! - меня уже потряхивало от злости, когда я распахнул дверь в ее комнату. От увиденной картины кровь в сосудах превратилась в жидкую лаву, а сердце пошло отбивать ритм по шкале Рихтера. - Какого хрена ты в рубашке?
Повышенным тоном ее напугать не удалось. Она сама была в подвешенном состоянии, под стать мне. Страх все же промелькнул в ее глазах, но на доли секунды.
- А вдруг, твою мать, мне стало плохо? С сердцем, к примеру? Или в вашем санатории это маловероятно?
Подойти, влепить две ощутимые пощечины, чтобы заткнулась? Да я бы спас этим и ее, и себя! Черт его знает, почему я этого не сделал. Не из жалости. Отчасти, из любопытства.
- Тебе не терпится? - самоконтроль сработал. Предвкушая, как всыплю ей после заката за прекрасно предоставленный повод, я опустился в кресло. - Не можешь дождаться вечера?
Юлька, прекрасная, злющая, с раскрасневшимися щеками и сверкающим взглядом - я до мельчайших подробностей запечатлел в памяти эту картину, сладкая волна пролетела по позвоночнику, унося с собой все метания и сомнения, никому не нужную человечность и противостояние разума и совести. Сердце словно застыло льдом в тот момент, и я отчетливо понял, что никакой пощады для нее теперь быть не может. Я ее уничтожу. Это последнее проявление характера и попытка манипулировать мной вызвала уже не ярость, а злорадную любознательность. Спящий зверь вышел на тропу войны. Но она пока об этом не догадывалась.
- Я хочу получить ответы на свои вопросы!
- Не ори, сучка.
- И ты мне ответишь!
- Что ж, давай попробуем. В детстве меня не роняли, я не мщу тебе за войну в Ираке, и да, я конченый психопат... на самом деле нет, но что тебя в этом разубеждать. Ответил? Биться головой об стенку прекращаешь?
Холодный тон на этот раз не подействовал. Прекратив мерить шагами комнату, Юлька уселась на кровать, со смесью страха и вызова удерживая мой взгляд. Наслаждайся, девочка. У тебя максимум десять минут перед тем, как я заставлю тебя рыдать на коленях. Игры в хорошего Доминанта закончились.
- Я хочу знать, когда, нахрен, это прекратится! И как далеко ты собираешься зайти! Я, конечно, благодарна тебе за спасение и все такое, но бля, давай я лучше куплю тебе столетнего вискаря по приезду и будем в расчете!
- Это будет продолжаться так долго, как этого захочу я. Как далеко я собираюсь зайти, ты узнаешь на своей шкуре.
Немое удивление. Конечно, мы ожидали другого. Что я сейчас начну гладить тебя по головке, плести хрень про то, как тебе будет хорошо... Не будет. Я сегодня разрушу твой прежний мир. Это не игра. И в этом только твоя вина. Наверное, это обещание у меня во взгляде. Игра не подчинилась ее правилам. Удивление, растерянность... И, наконец, вихрем огненных искр меня оплетает ее страх. Даже ужас. Наслаждаюсь этим. Пошло осознание, мысленные заламывания рук с воплем "что же я делаю" и "как перемотать запись назад". Первый этап надлома.
- На колени.
Мне не надо даже кричать. Или добавлять в слова властные нотки. Леденящая кровь ласка произношения бьет куда сильнее. У нее шок. Ступор. Мне не жаль ее ни грамма. Зашла со своими фишками на мужскую территорию - забудь о том, что ради тебя правила смягчатся. Они ужесточатся в десять раз.
- Юля, ты же прекрасно понимаешь, что если мне придется встать, ты этого просто не переживешь.
- Ты не осмелишься...
- Ты знаешь, как больно может бить кнут?
Повторять дважды не надо. В глазах паника и проблески недоверчивой надежды. Поздно, Юля. Ты сама подписала себе приговор. Мои мысли, похоже, передаются на расстоянии. Заставляют дергаться ее плечи. Сжимают тисками горло. Выбивают из потайных закоулков души скорые слезы. И впервые мне не то, что не жаль, - эйфория захватывает полностью, открывая новые грани темной сущности. Прекрасно вижу, как убивает ее моя невозмутимость. Не каждый день ей говорят спокойным, вкрадчиво-ласковым тоном о том, что собираются сломать и подчинить воле своего извращенного желания. Прошло совсем немного времени, и мало что уже напоминает в ней ту самую дерзкую девчонку, на чей испытывающий, обжигающий взгляд я шагнул, словно в обрыв. И чья непокорность разбудила во мне этого Монстра.
Забавные метания. Потом, вроде как найден выход - на коленях просто расположение тела, можно проигнорировать унизительный подтекст... Поразительно, с какой легкостью я ее читаю. Как будто, убив в себе слабость, бонусом приобрел возможность улавливать чужие мысли и понимать язык непроизвольных жестов. Она прекрасно понимает, что в шаге от пропасти, и что очень скоро я ее туда столкну. Наверное, знала об этом с самого начала, но не хватило ума принять неизбежность сразу. Мне жаль... Это метафора, во мне нет ни капли жалости сейчас. Мне не жаль, и, если бы ты покорилась в первый день, отбросив свои игры, сегодня страх бы тебя не коснулся.
- Можно мне спросить?
Похвально, девочка, только очень поздно. Мне нет смысла поощрять тебя за натянутое правильное поведение, на исходе вечера оно выработается у тебя без лишних усилий.
- Уверена, что ответ тебе понравится? - наклоняюсь, пытаясь поймать взгляд. Не получается. Я его вряд ли теперь буду видеть часто. Когда она решается заговорить, голос дрожит. Маятник запущен.
- Я не понимаю, за что? Почему ты делаешь это со мной? Неужели я так сильно обидела тебя, что ты просто так... не дрогнув... ломаешь мою жизнь? Я сейчас не понимаю, как смогу с этим жить дальше! Ты же тоже не можешь этого не понимать!
Я молчал. Пусть говорит. Для меня ее отчаянные слова, предвещающие скорые слезы, были на тот момент самой сладкой музыкой.
- Я вообще далека от всего этого! Ты в своем мире можешь любую, без всякого принуждения. Я не понимаю, зачем нужно было меня спасать от них тогда ночью... Чем ты отличаешься от них, если делаешь то же самое?
В этот момент мне больше всего хотелось ее погладить. Но чисто в садистских целях, чтобы продавить до кровавых душевных слез. Пересилило любопытство - что же она еще мне скажет, и желание, чтобы все мои ответы дошли до нее, когда я устрою очередную бомбардировку сознания.
- Я не выдержу, Дима. Просто не смогу... - плечи охватывает скорее интуитивно уловимая мною дрожь, глаза в пол.
