Неотразимая (Богатая и сильная, Новый Пигмалион) - Кауи Вера (читать книги бесплатно полностью без регистрации txt) 📗
Положись на эти воспоминания. Ведь, в сущности, ничего не изменилось. Только вы обе стали старше. Она тебя любит, я видел это утром. А ты любишь ее, это я тоже видел. Ты ей нужна не меньше, чем она тебе. Вы нужны друг Другу. Она может дать тебе то, чего не могу дать я… Мы все состоим как бы из разных пластов, и у каждого из них свое назначение. Но любить мы учимся у матери. Именно потому, что она научила тебя любить глубоко и самозабвенно, ты не захотела искать другую любовь. И все же любовь чудом нашла тебя. Возьми ее, покажи своей матери, дай ей свою любовь… А я не останусь в убытке. Любви у тебя хватит на всех.
Элизабет прижалась к его груди.
— Я так тебя люблю! Ты делаешь меня такой… такой человечной!
Он рассмеялся.
— Ты и есть человечная… наконец-то стала.
Они говорили, пока не стемнело, и Дэв включил свет.
— Хочу любоваться тобой, — сказал он, проводя рукой по ее телу. — Никогда не устану на тебя глядеть.
Потом они снова занимались любовью, и снова со страстной нежностью. Они лежали, прильнув друг к другу, когда в дверь постучали и раздался голос Серафины:
— Госпожа ждет.
Откинув простыню, Элизабет села, в свете лампы ее тело было золотисто-розовым.
— Я буду готова через пять минут, — крикнула она.
— Хорошо, я зайду за вами.
Дэв выбрал для нее платье.
— Вот это, — сказал он, выходя из гардеробной с бледно-зеленым шифоновым платьем в руках. Он расчесал ей волосы щеткой и распустил по плечам.
— Как я выгляжу? — спросила она, и ее голос невольно дрогнул.
Глаза у Дэва потеплели, она купалась в их лучах, обретая силу и уверенность.
— Великолепно, любовь моя.
Серафина постучала в дверь.
— Поцелуй меня на счастье, — торопливо сказала Элизабет. Когда она прижалась к нему, он почувствовал, что она напряжена, но ее улыбка была уверенной и гордой. — Я приду к тебе, — пообещала она. — Ты будешь ждать?
— В доме на пляже.
Она кивнула.
— Я приду.
И вышла.
Оглядев Элизабет с ног до головы, Серафина улыбнулась.
— Ее любимый цвет, — одобрила она.
— И мой.
— Пошли, она ждет.
Элизабет схватила ее за руку.
— Как она?
Серафина широко улыбнулась.
— Хорошо, как никогда.
Дверь в спальню Хелен была широко распахнута.
Несмотря на всю любовь и уверенность, которые она получила от Дэва, у Элизабет тревожно забилось сердце.
Когда Серафина отступила в сторону, пропуская ее вперед, она по старой привычке расправила плечи и подняла голову. И шагнула внутрь.
Хелен полулежала в шезлонге, обитом бирюзовым бархатом, глаза ее были прикованы к двери. Увидев Элизабет, она поднялась ей навстречу. В воздухе распространился аромат знакомых с детства духов. Ландыши. И вдруг изысканно обставленная комната куда-то исчезла, и Элизабет снова оказалась в крохотной спальне на Макинтош-стрит, 23, и перед нею стояла ее мать, раскинув руки так же, как она раскинула их сейчас — раскрывая ей объятия. На глазах у нее блестели слезы, на нежном лице застыло робкое, ожидающее выражение. Элизабет помнила это лицо. И улыбку. И вмиг все преграды рухнули. Для них обеих.
— Моя девочка, — прошептала Хелен, — моя Элизабет..
Забыв обо всем, они кинулись друг к другу. Думали только об одном: они снова вместе. Они стояли, обнявшись, не в силах произнести ни слова. Внезапно Элизабет разрыдалась. Слезы лились сами собой.
— Мамочка! Я помню тебя, помню…
Она чувствовала, как вздрагивают плечи ее матери, и не могла сказать, чьи слезы текли у нее по щекам.
— Слава Богу, — повторяла, как молитву, Хелен, — слава Богу, слава Богу… — А потом:
— Моя Элизабет, мое сокровище…
Услышав знакомые слова, Элизабет лишилась остатков самообладания.
— Ты называла меня «мое сокровище», — рыдала она, — я помню.
— Ты и была моим сокровищем… была и есть…
Взяв лицо Элизабет в свои ладони, Хелен глядела на него затуманенными от слез глазами.
— Это не сон… ты настоящая… ты была и есть… я вовсе не сошла с ума.
Она коснулась губами распухших век и дрожащих губ Элизабет.
— Ты помнишь? Так я целовала тебя каждый вечер перед сном.
— Конечно, помню.
Всхлипывая, они прильнули друг к другу и на какое-то время замерли. Наконец Хелен усадила дочь в шезлонг, под лампу, чтобы лучше рассмотреть ее.
— Это чудо, — прошептала она. — Богом данное чудо… Найти друг друга после стольких лет. — Она прижала Элизабет к груди. — Стольких потерянных лет… Моя бедная, брошенная девочка.
Они беспричинно улыбались, и поначалу их отрывистый диалог то и дело прерывался поцелуями и радостными восклицаниями. Но потом оказалось, что им есть над чем вместе посмеяться. Они вспомнили свой маленький домик в Камден-Тауне. А потом перешли к годам, проведенным в разлуке. Хелен погрустнела, ее глаза вновь наполнились слезами.
— Бедная моя дочурка, как же ты страдала.
— Я? Но ты страдала еще больше.
С растущим ужасом она выслушала то, что Хелен могла рассказать о годах ее «безумия».
— Не ты, а он был сумасшедшим! — возмущенно воскликнула Элизабет. — Он!
Хелен изумленно поглядела на нее.
— Кто? Ричард? — спросила она запинаясь.
— Да. Твой любимый братец.
— Нет, что ты, — сказала Хелен оскорбленно. — Ричард никогда не был сумасшедшим! Он был умнейшим человеком.
— И очень жестоким! Только злобному, мстительному человеку могло прийти в голову выдать ребенка своей сестры за своего собственного, а для этого свести ее с ума.
Хелен, побледнев, прижала руку к горлу.
— Нет… не говори так!
— Буду говорить! Это правда! Он собирался показать всему свету, что я его дочь, хотя прекрасно знал, что это не так. Разве это не безумие?
Хелен покачала головой.
— Нет, он не был сумасшедшим… он просто был глубоко несчастен. — Она взмахнула ресницами. — Он… понимаешь ли, у него был один дефект. Он не мог иметь детей. Теперь-то я знаю… но когда ты приехала, я подумала… сегодня медицина творит чудеса, а это было так давно… быть может, им удалось как-то поправить дело… Бог свидетель, Ричард приложил столько усилий… — Она запнулась и замолчала, заметив горящий взгляд своей дочери.
— Что поправить? — спросила она почти испуганным голосом.
— Как что? Вылечить его от бесплодия. — Глаза Хелен снова наполнились слезами. — Я узнала это от матери. Она не хотела мне говорить… Но она была в горячке. Он заразился от меня свинкой. И считал меня виновницей своего несчастья.
Элизабет встряхнула головой, словно пытаясь привести мысли в порядок.
— Бесплодие — повторила она. — У Ричарда Темпеста бесплодие! — Эта мысль не умещалась у нее в голове.
— Разумеется, он не догадывался о том, что я знаю.
И я всегда помалкивала, боялась его рассердить. Для него это так много значило: принадлежать к старинному роду, который никогда не прерывался… Он страстно хотел, чтобы его ребенок, его собственная плоть и кровь, продолжил этот род…
— И поэтому взял твоего, — глаза Элизабет были широко раскрыты. — Конечно… вот почему он это сделал! Он разом убил двух зайцев: продолжил род, хотя и по женской линии, и отомстил тебе!
— Как это — отомстил! — ужаснулась Хелен.
— Да, отомстил! Он ненавидел тебя, потому что думал, что это ты сделала его таким! Вот почему он хотел разрушить твое сознание… уничтожить тебя! — Она протянула руки, словно хотела защитить свою мать. — И это ему почти удалось.
Лицо Элизабет исказилось от ненависти.
— Он и вправду был сумасшедшим… Не мог смириться с тем, что у него не будет детей! Сама мысль о том, что у тебя может быть ребенок, была ему невыносима. Вот почему он делал все, чтобы ты не вышла замуж.
И вот почему он женился на женщинах с детьми, которые не станут поднимать шума из-за того, что не беременеют! Жениться на молодой женщине было слишком опасно… отсутствие детей могло вызвать кривотолки, ему могли предложить пройти медицинское обследование. А для такого человека, каким был Ричард Темпест, это было невыносимо. Как? Ричард Темпест, такой мужественный, такой сильный — бесплоден? Ни за что! Лучше умереть. — Ее губы скривила злая усмешка.
