Alleine zu Zweit (СИ) - Макмерфи Вильгельмина (читаем бесплатно книги полностью TXT) 📗
Следующие несколько дней она его избегала. Просто не могла находиться рядом, чувствуя себя предательницей. И впервые она не могла придумать выхода.
Приходилось заниматься в комнате, потому что в библиотеке был он. Но как-то не занималось. Девушка тупо сидела над раскрытым на непонятно какой странице учебником по истории и смотрела сквозь строчки, понимая, что в таком состоянии бесполезно пытаться что-либо учить. На заднем плане Света с Софи что-то бурно обсуждали. Аня подняла голову, надеясь отвлечься их разговорами.
— … и на следующей неделе он уже будет здесь! — счастливо улыбаясь, сообщила Софи.
— Дорогая, поздравляю! Ты так долго этого ждала, — улыбнулась ей в ответ Света.
— Врачи, конечно, советуют ему полежать еще пару недель, но он уже там не может…
Игорь возвращается. Хорошо, что она все-таки успеет с ним еще поговорить. Им явно есть, что обсудить. Например, каково это, когда тебе фактически называют дату смерти. Хотя ей же нельзя ни с кем говорить на эту тему.
Нельзя говорить. Не говорить.
Твою мать. И как она сразу не додумалась? Аня резко выпрямилась, отчего кости предательски заныли. Но это не важно. Главное — она нашла выход.
Выход для него. Им, так или иначе, придется расстаться. Так лучше это сделать сейчас. Чтобы он успел забыть; чтобы она успела забыть…
Аня вспомнила, как отговаривала Игоря от бредовой затеи уехать и остаться наедине со своей болезнью, как уговаривала его сообщить друзьям и не сметь предавать их доверие. А сейчас собиралась делать то же самое.
Правда, в ситуации Игоря был кое-какой нюанс: он мог рассказать о своей болезни без угрозы чьей-то жизни. У Ани такой поблажки не было.
Она сообщит Диме о расставании. Прямо сейчас, сию же секунду. Нечего тянуть — она ведь может и передумать. А это был единственный возможный шанс спасти ему и жизнь, и совесть. Он ведь возьмет всю вину за Анину смерть на себя, как всегда. Будет думать, что не уберег, не спас. И это вечно будет причинять ему боль. От расставания тоже будет больно, но эта боль очень скоро заменится ненавистью. Это то, что нужно.
Аня толкнула тяжелую дверь библиотеки, начав искать глазами его фигуру. Нашла почти сразу — как назло. Он сидел у окна и быстро что-то строчил. На трясущихся ногах девушка подошла к нему.
— Привет, — тихо поздоровалась она.
— Привет, — отозвался он, подняв голову и улыбнувшись, тут же, впрочем, вернувшись к тетради.
— Слушай, нам… надо поговорить, — выдавила Аня, садясь на краешек стула. — Это срочно.
— Говори, я слушаю.
— Нет, мне надо, чтобы ты меня услышал.
— Аня, я должен дописать все это к завтрашнему дню. Я могу одновременно писать и слушать, — усмехнулся он.
— Пожалуйста, — взмолилась она. Ей хотелось видеть его глаза… в последний раз. — Это недолго.
— Ладно, — выдохнул он, кладя ручку на стол и сцепляя руки в замок. Подняв голову, Дима посмотрел на брюнетку. Аня смотрела на него в ответ, не в силах вымолвить ни слова.
— Слушай, если ты будешь молчать, я вернусь к…
— Нет-нет, извини. Я просто хотела сказать, что нам надо расстаться, — быстро протараторила брюнетка и вцепилась в сидение.
— Хорошо. Это все? — усмехнулся парень, вновь беря ручку.
— Нет, ты… Ты не понял, — Аня сглотнула и все еще не отрывалась от него. — Нам надо расстаться, — повторила она.
— Ой, Ань, да перестань, — махнул рукой парень. — Мы и так «расстаемся» каждые две недели. У тебя снова плохое настроение? Ты уже от меня устала? Хорошо, давай расстанемся. Можешь не говорить со мной три дня, — усмехнулся Дима. — Сообщи, как я буду прощен.
Аня открывала и закрывала рот, так и не придумав, что сказать. Он ей не верил.
— Дим, я серьезно. Мы должны расстаться, потому что… у меня есть другой.
— И кто это, интересно? — хмыкнул парень, но внимание на девушку все же обратил.
— Он… из Москвы. Мы начали встречаться прошлой весной и до сих пор вместе. Этим летом мы съезжаемся, — как легко, оказывается, придумать ложь. Как орехи щелкать.
Дима прищурился и внимательно посмотрел на девушку. Поверь мне. Пожалуйста, поверь. Парень сжал кулаки.
— А что, позволь спросить, было у нас? — ледяным тоном спросил он. Поверил.
— Мне нужно было как-то развлечься. А ты просто был рядом, — Аня пожала плечами, стараясь придать всему своему виду безразличность, хотя на глаза уже наворачивались слезы, а губы дрожали.
— Я был развлечением. Игрушкой.
— Да, — ответила девушка, до боли закусывая щеку, чтобы не расплакаться прямо здесь, при нем. Нельзя. — Извини, что так получилось. Мне жаль, — тихо бросила она, вскакивая со стула, едва не переворачивая его, и пошла к выходу. Слезы душили и, только оказавшись за дверью, Аня дала им выход, медленно оседая на пол и размазывая тушь по щекам.
«Что я наделала…»
Комментарий к Глава 29. Мышеловка.
*Starset – My Demons
**Tori Amos – The Chase
========== Глава 30. Fuck you. ==========
Примечание от автора: много депрессии, самокопания и морального насилия. Ангст как он есть. И, да: перед прочтением обязательно послушайте Placebo — Fuck you. Я запрещаю читать дальше, пока не послушаете :)
Что-то мерзкое во мне,
Оно сочится внутрь глубже.
Я безбожен пред тобой,
Что тебе от меня нужно?
Наслаждений, боли жажду,
Я теперь уже бессмертен.
Разворачиваю флаг,
Снова я один, поверьте.*
(Muse — Black black heart)
Хочешь как лучше, а на деле выходит как всегда. Причем это «как всегда» вечно оказывается наихудшим вариантом из всех. Из раза в раз одно и то же, но почему-то на ошибках учиться не получается. Хотя стоило бы.
Аня никогда бы не подумала, что ей может быть настолько паршиво. Так, что живот скручивало и выворачивало наизнанку, а в голове будто бы исполняли органный концерт. И с каждым днем, вопреки известному высказыванию, становилось только хуже. «Как можно было так обложаться?» — девушка задавала себе этот вопрос уже в миллионный раз, и в миллионный раз ответа не находилось.
А что, собственно, произошло?
Да ничего особенного, кроме того, что она в очередной раз предала человека, который верил в нее больше всех остальных. И единственный, кому верила она. Только этот раз был точно последним. Казалось бы, все, теперь Аня свободна от всего — от обязательств, от каких-то чувств, от оков отношений… Но сейчас поговорка «нет человека — нет проблемы» как-то не работала. Точнее, имела обратный эффект. Проблем прибавилось в разы. Аня не могла есть. В прямом смысле — любая пища стремилась как можно скорее покинуть желудок девушки, словно там ей было не место. Нежелание организма принимать калории выливалось в итоге в нечастые, но продолжительные обмороки. А это, в свою очередь, сказывалось на успеваемости. Экзамены, до этого приближающиеся со скоростью улитки, теперь гепардом неслись навстречу девушке, а времени не хватало ни на что, кроме душевных терзаний и самобичевания. Как так вышло, что весь смысл существования сосредоточился в одном человеке? Вернее сказать, в его отсутствии.
Димы больше не было в ее жизни. Аня сама вписала его имя в список аутсайдеров, а он не особо этому сопротивлялся. В последнее время так вообще имел привычку делать из девушки пустое место, ни взглядом, ни, тем более, словом не подтвердив обратное. Поначалу ее это устраивало — еще бы, она ведь сама так этого хотела. Вынуждена была хотеть. Но сейчас чувствовала невыносимую ломку, что железными цепями сковывала больное сердце.
Аня чувствовала, что потихоньку испаряется. Становится прозрачной, невидимой, невесомой. Ей и хотелось стать такой, хотелось, чтобы ее не замечали, оставили в покое. Она больше не чувствовала себя человеком. Не чувствовала, что живет.
За прошедшие пару недель Аня выплакала, казалось, все слезы. Больше ни единой капли не должно было остаться… Но стабильно каждую ночь она задыхалась соленой влагой, пряча лицо в подушку, чтобы не разбудить соседок. Девочки все равно просыпались, и, не в состоянии чем-либо помочь, просто сидели рядом, изредка говоря бодрящие слова, которые Аня не слышала из-за безудержных рыданий. В кого она превратилась? Как можно было скатиться до такого? Она не плакала, когда узнала о смерти родителей; не проронила ни единой слезинки на похоронах брата; спокойно приняла самоубийство Саши. А теперь все накопившиеся за это время слезы лились рекой из опухших красных глаз, как из прорвавшейся дамбы. И из-за чего? Собственная глупость была виной всему.
