Долина кукол - Сьюзанн Жаклин (лучшие книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗
– Хочешь сказать, я мог бы остаться с носом только потому, что этот сукин сын получил задание от какой-то газетенки? А если бы не получил, ты бы так никогда и не увидела его? Ты понимаешь это?
– Конечно, понимаю. Кевин… я привязана к тебе… и сильно. Нас связывают прожитые годы, которые нельзя просто взять и забыть. Но Лайон – это нечто такое, что оборвалось в моей судьбе, как струна, на высокой звенящей ноте. Может быть, я увижу, что сейчас она оборвется на самой низкой, но я сама должна это увидеть.
– Не нужно, Анна. Не встречайся с ним! – голос у него стал резким и хриплым.
– Кевин… пожалуйста… – Она неловко оглянулась вокруг, окинув взглядом зал ресторана.
– Анна, – он схватил ее за руку, едва не опрокинув бокал с водой. – Анна, ты – вся моя жизнь. Я не могу жить без тебя!
– Тебе и не придется, Кевин.
– Ты клянешься?
Она увидела слезы в его глазах.
– Клянусь, – несчастным голосом ответила она.
Весь следующий день Анна никак не могла поладить со своей совестью. Раз десять она подходила к телефону, чтобы позвонить Лайону и отменить свидание, но так ни разу и не набирала номер до конца. А может, все окажется плохо. Может, она легко расстанется с ним и уйдет, даже не оглянувшись. Эта встреча решила бы все. Она пообещала Кевину, что не оставит его, но не давала обещания не встречаться с Лайоном. Она должна увидеться с ним.
Они встретились в Малом клубе в семь часов. Когда Анна вошла, Лайон сидел за стойкой бара. Легко соскочив с высокого сиденья, он провел ее к столику.
– Ты не тот тип женщины, чтобы сидеть у стойки, – пояснил он. После того, как они заказали выпить, он пристально посмотрел на нее. – Анна, ты выглядишь великолепно. Ничуть не изменилась. Нет, не правда – ты стала еще красивее.
– Ты тоже хорошо сохранился, – натянуто улыбнулась она.
– Я часто думал о тебе, – сказал он. – Иногда, когда я особенно страстно желал тебя, я утешал себя бредовыми фантазиями: убеждал себя, что ты растолстела, что тебе за подол цепляются шестеро или семеро сопливых сорванцов – твоих детей. По крайней мере, после этого я мог спокойно садиться за пишущую машинку.
Она рассмеялась.
– Ах, Лайон, а я постоянно представляла себе, что ты облысел.
После этого все стало легко. Она рассказала ему о Дженифер, тщательно обходя подлинную причину ее смерти. Каким-то непостижимым образом она чувствовала, что легенду Дженифер надо поддерживать, что красота ее тела и после смерти не может быть осквернена раковой опухолью. Разговор перешел на Нили. Генри уже рассказывал Лайону о ней, но тому никак не верилось, что такое могло случиться с энергичной быстроглазой Нили, которую он знал когда-то.
– У нее огромный талант, – сказал Лайон. – Она ужасно популярна в Англии. Для продукции Голливуда ее картины замечательны. Несмотря на всю сентиментальную мишуру и слезливую патоку, которой они облепили ее, все равно видно, что она настоящая актриса. Ведь эта болезнь у нее пройдет, правда?
Глаза у Анны затуманились.
– Говорят, что у нее склонность к самоубийству, что такое заболевание полностью не излечивается. Его ход можно приостановить, и, если вовремя оказать помощь, у нее все может стабилизироваться, и она опять станет нормальным человеком. Но стремление к самоубийству останется навсегда. Так, во всяком случае, утверждают врачи.
Лайон вздохнул.
– Возможно, именно поэтому я так и не достиг больших высот. Иногда я думаю, что великие артисты все немного ненормальные. Я же куда как нормален: засыпаю моментально, едва коснусь подушки, никогда не перепиваю и даже не принимаю анальгин.
Анна засмеялась.
– По-моему, я тоже самая что ни на есть заурядная. Возможно, чересчур много курю, но по-прежнему почти не пью и, хотя никогда не признаюсь в этом, иногда могу на позднем сеансе заснуть прямо посреди фильма.
В ответ он тоже рассмеялся.
– Нет, Анна, ты не заурядная. Такой, как ты, больше нет. Пойми, это сущая правда. Все женщины, которые у меня были, мгновенно стирались из памяти. Они просто не дотягивали до твоего уровня.
Весь ужин они говорили о Нью-Йорке и о переменах, которые он заметил. Он показал ей, что такое кофе по-ирландски, и она сразу же стала страстной любительницей этого напитка. Она все еще восторгалась кофе, когда он вдруг сказал:
– Все осталось по-прежнему, Анна. Я хочу обнять тебя прямо сейчас. У меня такое чувство, словно мы вообще не расставались.
– И я хочу, чтобы ты обнял меня, Лайон. Он улыбнулся.
– Значит, решено. Но будет, наверное, лучше, если я сначала оплачу счет, и мы оба смоемся отсюда куда-нибудь подальше.
Это было невероятно. Лежать рядом с ним, смотреть на дым его сигареты, клубящийся в свете лампы… Не было никаких колебаний, не нужно было наводить никаких мостов – любовь и страсть снова соединили их. И единение это было полным, всеобъемлющим. Сжимая его в своих объятиях, она вдруг поняла, как это важно – любить; гораздо важнее, чем быть любимой. И она поняла, что именно такое решение она должна была принять. Лайон любит ее, пусть и по-своему. Достаточно ли этого? А может, ей будет не хватать нежной самозабвенной преданности Кевина, той односторонней жизни, которой он живет только ради нее? С Лайоном же ей самой придется каждую минуту быть деятельной и активной. Способна ли она дарить такую любовь и брать ее?
Протянув руку, он погладил ее по обнаженной спине.
– Мне было замечательно, Анна. Как всегда, когда я с тобой.
– Мне тоже, Лайон, только с тобой.
– Однако же существует Кевин Гилмор, Анна, – тихо сказал он. Почувствовав, как она вся напряглась, он погладил ее по голове. – Это всем известно, дорогая. И все знают, что он хочет жениться на тебе. – Лайон помолчал. – Ты, конечно, понимаешь, что вчера я появился на студии не случайно, правда? Просто подыскал предлог – встречу с Джерри Ричардсоном. Хотел познакомиться с Кевином Гилмором и увидеть тебя.
Она отстранилась от него и села в кровати.
– А что мне оставалось делать? Сидеть все эти годы, сложа руки, и молиться о твоем возвращении? Лайон… ведь ни письма, ни строчки… ничего!
– Тс-с, – он приложил палец к ее губам. – Конечно, я понимаю. Я хотел написать тебе – о боже, сколько их было, этих писем, которые я писал и не отправлял, но эта моя проклятая гордость… «Вот напишу следующую книгу, – говорил я себе, – вернусь в лучах славы и отобью свою девчонку у любого парня, с которым она сейчас». Но, увы, я отнюдь не «в лучах славы», а Кевин Гилмор отнюдь не «любой парень». Он хороший человек, Анна, и, насколько я знаю, по уши влюблен в тебя.
Она молчала.
– Если бы у меня была сила воли, я не должен был встречаться с тобой после сегодняшнего, – сказал он.
– Лайон! – В голосе ее прозвучал страх. Он громко рассмеялся.
– Я сказал: «Если бы была сила воли». Боюсь, что у меня ее никогда и не было. А уж когда увидел тебя, даже то незначительное, что было, развеялось как дым. – Он добавил очень серьезно:
– Я буду здесь, Анна, в любое время, когда ты захочешь встретиться. Но это все, что может быть у нас с тобой.
– Как тебя понимать?
– Выполнив свое задание, я возвращусь в Лондон. Я работаю над новой книгой, и первоначальный вариант уже написан.
– А здесь ты не мог бы писать?
– Вероятно, мог бы. Но не мог бы жить. По крайней мере, так же хорошо, как там. У меня отличная квартира, и я подрабатываю статьями. Это другая жизнь, Анна, но мне она по душе. И зарабатываю я ровно столько, чтобы иметь возможность проводить долгие унылые часы за машинкой, когда я пишу именно то, что хочу писать. Это одинокое существование, но всегда есть надежда, что, может быть, именно вот эта книга принесет мне успех. Я верю в свою способность писать и в то, что пытаюсь делать, а благодарить за это я должен тебя. Да, я потерял тебя из-за этого, но ведь в ином случае, скорее всего, ничего и не получилось бы…
– Почему же не получилось бы? – упрямо возразила она. – Если бы я не открыла тогда по глупости свой рот в «Барберри Рум», если бы не настаивала на том, что ты должен стать писателем, ты мог бы стать крупнейшим театральным менеджером в Нью-Йорке, и у нас были бы дети, и мы бы…
