Мой (не)бывший муж (СИ) - Росс Софи (хорошие книги бесплатные полностью TXT, FB2) 📗

— Твое? — он разжимает пальцы, и в воздухе появляется мой кулон.

— Там застежка расшаталась… — зачем-то говорю. — Спасибо, что нашел его.

— Как много благодарностей за одну ночь, — Марк улыбается, я подхватываю его.

Это все так странно. Будто нас ничего не связывает — мы просто мужчина и женщина. Без штампов в паспортах.

Без прошлого.

Утром я просыпаюсь с легкой головной болью.

Кажется, из кухни невероятно пахнет свежей выпечкой. Мне хочется быстрее спуститься на первый этаж, и я перепрыгиваю несколько ступеней, на ходу приглаживая распушившиеся после сна волосы.

Я уснула с мокрой головой, и это была фатальная ошибка. Укладку на этом недоразумении не сделать, а тратить время на новое мытье, когда во всем доме витает бесподобный аромат…кексов?

Мечтательно закрываю глаза, подходя к кухне, и тут же врезаюсь во что-то большое и твердое.

Приходится запрокинуть голову, чтобы встретиться со взглядом Марка.

— У Агриппины сдвинули рейс, и она уже приехала. Как обычно, решила сделать сюрприз. Она нашла меня на диване, так что пришлось врать о том, что я поздно вернулся с работы и не хотел тебя будить.

— Почему ты меня сразу не разбудил? — смущенно спрашиваю.

— Я хотел, но дверь была заперта. Хорошо, что Агриппина сама не пошла поднимать тебя на ноги. Мы сошлись на том, что рано или поздно ты проснешься сама, раз уж мне не удалось тебя разбудить, — Марк хмурится, и я прекрасно его понимаю.

Машинально тянусь к кулону, поглаживаю тонкую серебряную змейку с глазами-изумрудами, закрученную в виде первой буквы моего имени. После того случая, когда Марк вернул мне ее, я всегда прокручиваю замок на двери на ночь, чтобы мы с ним не наделали глупостей.

Ну и еще я немного боюсь в приступе какого-нибудь внезапно возникшего лунатизма забраться в его постель. Мозг отключится, и все пропало.

— Прости, — я признаю свою вину. — Впредь такого не повторится.

— Конечно не повторится. С сегодняшнего дня мы спим вместе, — у Марка хорошее настроение, и он подмигивает мне. Тянется ладонью к моему лицу, зачем-то проводит костяшками пальцев по щеке.

Он не должен этого делать. Не должен так смотреть на меня.

— Молодожены, чего вы там шепчетесь? Идите уже сюда оба, я для кого маникюр в тесте оставила?

Мы оба вздрагиваем от голоса Агриппины.

— Какие мы молодожены… — Марк начинает бурчать, разворачивается боком, пропуская меня на кухню.

— Ничего не знаю, десять лет еще не прошло. Вот там уже можно будет разговаривать серьезно.

Я застываю в дверном проеме.

Теряюсь. Не понимаю, как реагировать.

Агриппина очень сильно изменилась. Похудела раза в два, на голове у нее элегантно повязанный персикового цвета платок, лицо очень сильно осунулось. Она прибавила в возрасте лет десять точно и еще этот нездоровый цвет лица…

— Так можно и всю жизнь проспать, дорогуша. А самое страшное — мужа, — Агриппина смотрит на меня, улыбается так язвительно и одновременно тепло, как умеет только она. — Если бы я столько спала в свое время… Ладно, это мы с тобой позже обсудим. Без мужчин, — она стреляет взглядом в Марка.

— Я просто вчера до поздней ночи ждала своего мужа, — спихиваю всю вину на удивившегося в ту же секунду бывшего. — Потом все-таки уснула, не выдержала, — стыдливо прикусываю нижнюю губу и крадусь к большой тарелке с разноцветными кексами.

— Опять этот оболтус со своими бумажками совокупляется целыми сутками? А как же супружеский долг, а? Мой дорогой, — она обращается к моему бывшему мужу. — А ты знаешь, что свою женщину надо долго, качественно и во всех позах? Желательно где-нибудь на Мальдивах.

Марк давится кашлем, я — кексом.

— У нас с этим все в порядке, — от шока я отхожу первой. — Честно, — добавляю для правдоподобности, а сама скрещиваю пальцы под столом.

— Смотрите мне. Если что, то я могу и в отеле иногда ночевать. Но все-таки надеюсь, что со звукоизоляцией у вас здесь порядок.

— Обижаете, Агриппина Яковлевна, — Марк специально дразнит ее отчеством, чтобы увести от щекотливой темы. Он точно заметил мои помидорные щеки, которые никак не получается спрятать за кексом.

— Обижаю я по-другому, мой мальчик. Скажи-ка мне, где внуки? Ну где хотя бы кот, собака там, бессовестные вы эгоисты? Зачем вам такой огромный дом, для двоих-то? А вот вы знали, что в Индии люди могут вдесятером жить…

Дальше нас с Марком начинают ругать за то, что мы так неразумно используем приобретенные квадратные метры. Мы соглашаемся со всеми претензиями и жуем специально для нас приготовленные кексы.

Я нечаянно промазываю мимо рта и пачкаю воздушной шапочкой радужного крема щеку. Хочу сама стереть это недоразумение с лица, но Марк меня опережает — он проводит подушечкой большого пальца по коже, а потом как-то слишком по-мальчишечьи облизывает его.

— Так, я сегодня еще должна с подругой встретиться. Вы тут ешьте пока, особенно ты, моя хорошая. Где бочка, где твоя попа? Мужику и ухватиться не за что… — Агриппина всплескивает руками, снова осматривает меня критически. — Марк, ты что, из этих?

— Из каких? — мой бывший муж стоически выдерживает фирменный прищур Агриппины.

— Из собак, тьфу на тебя. Тоже на кости бросаешься?

— Упаси боже.

— Ну а чего тогда жену свою не кормишь? Или тебе денег жалко на девочку?

— Агриппина Яковлевна, я достаточно ем. Просто у меня строение тела такое, обмен веществ быстрый, — перевожу удар на себя, в подтверждение щедро откусываю от оставшейся в моей руке половинки кекса.

— Обмен веществ, обмен веществ… Жрать больше надо, простите за мой французский, а то ветром еще унесет. Лови тебя потом где-нибудь на дереве, — женщина снимает фартук, допивает что-то из своей кружки. — Все, я уехала. К вечеру ждите, неприлично пьяную.

— Тебе нельзя, — строго заключает Марк.

— За-ну-да. Ты еще дыхнуть меня вечером попроси, нашелся охранник. Убежала, мои голубки. Не скучайте.

И она действительно убегает. Оставляет нас с Марком в полной растерянности. Он, кажется, тоже не ожидал, что Агриппина в первый же день решит покинуть дом ради дружеской встречи.

— Ты не хочешь мне ни о чем рассказать? — начинаю осторожно, обхватываю ладонями еще теплую кружку кофе.

— Не сейчас, — Марк тяжело сглатывает, отходит к окну.

Он хлопает себя по карманам, достает пачку сигарет, но тут же одним резким движением пальцев сминает ее и бросает около раковины. Упирается кулаками в цельную плиту столешницы, опускает голову.

Я подхожу к нему.

Воздух вокруг будто вибрирует. Я заражаюсь этим жутким острым напряжением, каждая мышца в теле каменеет.

— Марк… — кладу руку ему на плечо, но он сбрасывает мою ладонь. Пытаюсь еще раз, жест с его стороны повторяется. — Я все понимаю, Марк. Все понимаю…

Отец «сгорел» за полгода. Просто отказался от лечения, несмотря на мои уговоры попробовать хоть что-то. Он замкнулся в себе, не отвечал на вопросы о мотивации своего поведения. Я отказывалась верить в то, что мой отец без борьбы опустил руки.

В один из дней я в очередной раз глушила подушкой свои слезы и услышала стук. Я так и не повернулась, когда папа присел на край моей кровати.

— Я скучаю по ней, Ладка. Каждый день, понимаешь? Невыносимо уже. Я люблю тебя, дочь, но я очень устал. Мне надо к ней…

Через три недели его похоронили рядом с моей мамой.

Марк тогда все время был рядом со мной. Ему постоянно казалось, что я могу с собой что-то сделать. Он жил в на тот момент уже моей квартире, чуть ли не силой заставлял меня есть и назойливо контролировал употребление мной успокоительных.

А спустя полтора месяца я попросила его не уходить, когда в один из вечеров он положил передо мной связку ключей от квартиры.

Он остался. В том числе и в моей жизни потом.

А теперь ему нужна моя помощь, чтобы справиться со всем этим.

Марк ни за что в это не признается, но я нужна ему.

Иначе как объяснить то, что он не отталкивает, когда я обнимаю его и прижимаюсь щекой к напряженной спине?