Никому не скажем (СИ) - Арро Агния (чтение книг .TXT, .FB2) 📗
— Я тут при чем? Это твои заёбы. Или ты за отпущением грехов приехала, чтобы трахаться спокойно? Трахайся. Раньше мое присутствие тебе не мешало. С чего вдруг стало мешать отсутствие?
— Захар! — она нервно кидает на стол салфетку. — Да я люблю тебя! Дура, поняла слишком поздно. Мы же оба тогда дураками были.
— А я и сейчас не особо умный, раз все еще сижу здесь и слушаю этот бред. Что тебе на самом деле надо, Алиса? Твой отец вообще в курсе, что ты полетела ко мне? Он с твоей подачи меня ненавидит, — напоминаю.
— Он знает. Я рассказала ему правду и была наказана почти на целый год.
— Бедняга, — саркастически ухмыляюсь.
— Захар, прости меня, — тянет руку через стол и касается моей ладони. — Я квартиру здесь сниму. Никуда не уеду. Без тебя точно. Не могу. Я даже сюда пока летела, видела тебя во сне. Мы же можем все обнулить. Попробовать познакомиться заново. Я изменилась. Уверена, у тебя тоже происходило много всего нового.
— Вот так просто? Прости меня? Давай обнулимся?! Ты, блядь, серьезно?! — сжимаю зубы. — Пока я учился, ты сколько? Два месяца трахалась с моим лучшим другом? В квартире, которую нам совместно сняли наши с тобой родители. На нашей, мать твою, кровати! А потом ты залетела! И я, сука, думал, что аборт ты сделала от меня! И твой отец так думал! Я оказался незрелым, безответственным мудаком, который чуть ли не заставил тебя пойти на это. А я… Блядь, да я даже не знал об этой чертовой беременности, пока ты ее не прервала!
— Это был не твой ребенок, — шепчет она.
— Спасибо, я теперь в курсе, — чувствую, как дергается от ярости верхняя губа.
— Ты не понимаешь. Я тогда очень испугалась. Ты застал нас с Коршуновым, но не знал, что это не первый раз. А срок уже был такой. Предельный для аборта. И все вышло само собой. Я прервала беременность и сказала отцу, что залет был от тебя, ты просто пока не хочешь, не готов, учишься в своей этой проклятой Академии. Отец бы прибил меня за связь с Игорем, Захар! Наши родители же нас с тобой тогда практически поженили… — замолкает на несколько секунд. — Ты даже из этой ситуации вышел настоящим мужчиной. Ты принял весь его гнев на себя. И получается, всю мою вину взял на себя, хотя сам пострадал больше всего.
— На тот момент я еще думал, что ты, не сказав мне, убила нашего с тобой ребенка. Знаешь, — горько усмехаюсь, — вышел отличный контрольный в голову. Сначала трах с моим другом, потом аборт, предъявы твоего отца. Не самый приятный период в моей жизни.
— Как ты узнал, что ребенок не твой?
— От твоей матери. Она говорила с моей. Просила прощения за мужа, которому гордость не позволила извиниться за дочь, глядя мне в глаза.
— Прости меня, пожалуйста. Это все было так глупо… — она отворачивается, смаргивает слезинки с ресниц, тут же их вытирает. — Я люблю тебя. Правда люблю. И понимаю, что тебе нужно время. Что сразу ничего не бывает. Я клянусь, Захар, — смотрит на меня. — Клянусь, что никогда больше не предам тебя. Я нарожаю тебе столько детей, сколько ты захочешь.
— Кто тебе сказал, что я вообще хочу детей? — хмыкаю я. — С чего ты взяла, что мне нужны твои извинения и твоя любовь? Ты даже не предположила, что у меня могут быть отношения? — рефлекторно касаюсь пальцами браслета. — Или ты думала, я буду сидеть и ждать, когда твое королевское величество соизволит осознать свои косяки, примчится, покается и все? Я растаял? Прошло то время, когда я готов был действительно носить тебя на руках. Уезжай к папе, Алиса. Тебе не надо здесь быть, — достаю наличку, кидаю на стол. Отдельно купюру для нее. — Попроси официанта, тебе вызовут такси.
— Я не уеду. Я приехала, потому что люблю тебя, Захар.
— Сочувствую. Здесь, — стучу кулаком в районе сердца, — занято.
— Я тебе не верю! — кричит так, что на нас начинают оглядываться редкие посетители.
— Это твои проблемы. Счастливо.
Забираю куртку и не надевая ее выхожу на улицу. Глотаю воздух. Он застревает в горле. Проталкиваю и снова глотаю. Оглядываюсь по сторонам. Буквально через заведение от кафе замечаю вывеску «Bar». Отлично! То, что мне сейчас жизненно необходимо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Глянув на свою машину, выделяющуюся на парковке ярким пятном, иду бар. Беру себе бутылку джина, отдельно ледяной тоник без закуски. Забиваюсь в самый дальний угол заведения и заливаю в себя первую рюмку алкоголя, чувствуя на языке приятный привкус хвои.
Глава 13
Стася
«…Дельфины тонут голыми, голыми
Под тоннами воды бездонными, голыми
Прощаясь навсегда, прощаются голыми
И улыбаются, и улыбаются…»
Песня стоит на репите, и я подпеваю, зазубрив все слова. Это мой личный гимн теперь. Точнее то, что я чувствую, выразить просто невозможно.
Прижав к себе плюшевого дельфина, смотрю в потолок, шевеля губами под припев. Песня заканчивается и начинается заново. Не знаю, какому Богу молится мама за мою счастливую любовь, а может он ее не слышит и просто занят более важными делами. Или я где-то успела так нагрешить, что он отвернулся. Но любить становится очень больно.
Я не понимаю, что нужно моему глупому сердцу. Есть Гриша. Он прикольный, хоть и страшно назойливый. Ромашки притащил зимой! Это поступок. Есть Клим. Он перевелся в наш лицей и решил меня от всех защищать. Тоже поступок. И Зорин очень крутой. Он яркий, харизматичный, в меру наглый, только без друзей. Я хочу стать ему другом. Все. Это все, потому что Гриша и Клим — не Захар. Маму днем пришлось немножко обмануть, чтобы не задавала вопросы, на которые я никогда не смогу ей ответить.
Захар — это табу. Но куда мне деть свои чувства?
Мой брат бывает невыносим. У него тяжелый характер. Он чрезмерно носится со мной, возомнив себя еще одним отцом. Даже хуже! Папа дает мне больше свободы, правда и Захару ни слова не говорит, когда тот начинает меня воспитывать.
Захар родной. К нему можно прийти если страшно, и он не прогонит, даже если занят. От его запаха кружит голову, а от прикосновений в животе начинаю порхать сумасшедшие бабочки. От его взгляда и голоса подкашиваются ноги и пересыхает горло.
Мне больно, когда ему больно. Вот прямо сейчас бабочки в животе притихли, а вместо них там все зудит и крутит, покалывает подушечки пальцев, и я нервно глажу игрушку, чтобы унять хотя бы часть этих неприятных ощущений.
«…А ты знаешь, что дельфины без любви не живут?
В одиноком и холодном море не согреться
Лишь одну, лишь одну, только лишь одну
Берегут любовь, так преданно, всем сердцем!»
…играет в комнате.
Больше не могу слушать ее в наушниках. Грустная и такая близкая мне песня заполняет все пространство комнаты.
Я, как эти несчастные дельфины, кажется тоже не смогу жить без любви. И мое сердце замерзнет без Захара. А брат сейчас не со мной. На часах уже три часа ночи. Он еще не вернулся, а я не посмела позвонить.
Что в этот раз сделает с ним Алиса? Зачем она на самом деле приехала? Сможет ли он ее простить? Разве возможно простить такое предательство? Он тоже забыл, как ему было больно? Зачем он поехал с ней? Чем они сейчас занимаются?
Ааа!!! Черт! Угораздило же меня влюбиться именно в Захара!
«Да потому что он идеальный!» — подсказывает внутренний голос.
Для меня — да. Самый идеальный, самый лучший. Просто самый.
«…Нарисуй, нарисуй, солнце нарисуй
Даже если, все напрасно…»
Брат всегда говорил, что я его солнце. Улыбаюсь сквозь слезы. Я стала слишком много плакать. Потому что невыносимо смотреть на него и понимать, что ответа не будет. Потому что больно и очень ревниво видеть его с другими девушками! Но я все равно буду улыбаться. Ему нравится, и мне так легче.
Кусая губы, поднимаюсь с кровати. Меняю музыку на более весёлую. Подхожу к зеркалу. Расчесываю ставшие влажными от слез темные прядки. Глаза немного воспалились и губы припухли, но это ничего. Скоро пройдет.
Хочется безумства, протеста. Сделать что-то совершенно безбашенное, чтобы лампочка внутри меня включилась, а мыслей о Захаре стало меньше.