Жестокие клятвы (ЛП) - Джессинжер Джей Ти (книги полностью бесплатно .TXT, .FB2) 📗

Наблюдение за тем, как моя мать высоко держит голову и стискивает зубы, несмотря на всю его жестокость и неосмотрительность, научило меня быть такой же сильной, когда мой собственный муж оказался хуже, чем когда-либо был мой отец. Настолько хуже, что я никогда не могла себе этого представить.

— С любовью глядя на меня, мама говорит: — Ты лучшее, что я сделала в своей жизни, stellina (с итал. звездочка). Я очень горжусь тобой.

Мне приходится снова отвернуться к кастрюле на плите, чтобы она не увидела, как слезы заливают мне глаза. Комплимент моей матери — событие столь же редкое, как наблюдение НЛО.

Я бормочу слова благодарности, глядя на воду и желая, чтобы она закипела, чтобы мне было чем заняться, кроме борьбы с этим ужасным чувством в груди. Мне гораздо легче иметь дело с гневом, чем с нежностью. Гнев дает тебе броню. Нежность обнажает тебя до костей.

— Из тебя вышла бы отличная мать, — продолжает она задумчивым тоном. — Жаль, что ты не могла иметь детей. Или мне следует сказать ... что ты не пыталась. — Когда я смотрю на нее, снова пораженная, она хихикает. — Я не виню тебя, tesoro (с итал. дорогая). Энцо как отец? — Она содрогается. — Ты была умнее меня. Не то чтобы я хотел сказать, что сожалею о своих детях, но имей в виду, ты любовь всей моей жизни. Она на мгновение задумывается. — Твой брат, ничего впечатляющего.

Я смеюсь.

— Я знаю, ты не это имеешь в виду. Он первенец, мальчик. На Сицилии это было бы преступлением, караемым смертной казнью, если бы ты не любила его больше всех.

Она пожимает плечами.

— Тогда нам повезло, что мы не на Сицилии.

— О, мама. Ты опять пила вино.

— Нет, но ты напомнила мне, — говорит она, оживляясь, чтобы посмотреть на винный холодильник. — Как насчет хорошего “пино нуар”?

— С каких это пор ты пьешь что-нибудь, кроме Кьянти?

— С тех пор, как я начала наблюдать за этим очаровательным молодым человеком на YouTube с его собственным каналом “Все о вине”.

— Ты смотришь YouTube?

Она кивает, как будто ее решение выйти в Интернет не так важно, как высадка на Луну. Вплоть до прошлого года она все еще пользовалась кнопочным телефоном.

— Пино — его любимое вино. Он пьет его галлонами. Давай попробуем немного с тальятелле.

— Вау. Чудеса никогда не прекращаются. Ладно, мама, я в деле.

Я направляюсь к винному холодильнику, выбираю бутылку и подношу ее к стойке, чтобы открыть, когда в дверь кухни входит мужчина.

Это ирландец.

Мое сердце сжимается. Лицо пылает. Я делаю резкий вдох и замираю.

— Привет, — говорит он хриплым голосом, пристально глядя на меня.

Преодолев шок, я умудряюсь сказать: — Ты.

Он посылает мне свою фирменную ухмылку

— Да, я.

В руках у него завернутый букет белых роз. На нем снова черный костюм. Судя по всему, от Армани. Его галстук и рубашка тоже черные. На любом другом мужчине такое количество черного сделало бы похожим на ведущего игрового шоу или гробовщика. Этот мужчина в черном с головы до ног похож на модель с подиума, которая подрабатывает наемным убийцей, и самодовольным ублюдком. И, о, сладкий Иисус, помилуй мою душу, я не замечаю, насколько тесен костюм в области его промежности. Я не вижу этой существенной выпуклости. Я не смотрю.

— Что ты делаешь на моей кухне? — натянуто спрашиваю я.

Его разгоряченный взгляд неторопливо скользит по моему телу с головы до ног и обратно. Он облизывает губы.

— Я был в городе. И решил увидеть Лили.

Я тяжело выдыхаю и ставлю бутылку вина на стойку с такой силой, что моя мама подпрыгивает на стуле.

— Если вы хотите увидеть Лилиану, мистер Куинн, вам придется договориться, прежде чем появляться в нашем доме без предупреждения. Независимо от того, как обстоят дела в Мафии, у этой семьи есть определенные стандарты поведения.

— О, перестань, девочка, — упрекает он, наслаждаясь моим волнением от его внезапного появления. — Мужчина должен иметь возможность навестить свою невесту, не отмечая это карандашом в календаре.

Зная, что я ничего не могу сделать, чтобы помешать появляться в любое время, когда ему заблагорассудится, он улыбается. Ему так повезло, что у меня в руке еще нет открывалки для вина. Потому что засунули бы штопор в задницу прежде, чем он успел бы вымолвить еще хоть слово.

В наступившей тишине моя мама говорит: — Привет. Ирландец. — Куинн смотрит на нее. Судя по выражению лица, он удивлен, увидев в комнате кого-то еще. Она указывает на шкаф позади него. — Вазы там. Когда закончишь с цветами, можешь открывать вино. — Она улыбается. — Если, конечно, ты сможешь вырвать его из рук Рейны.

— Простите мои манеры, — говорит Куинн. — Я не заметил, что вы там сидели.

— Я знаю. Ты был слишком занят, раздражая мою дочь.

— Миссис Карузо?

— Единственная. — Она хихикает. — Ну, теперь. Остальные — пища для червей.

Боже, у моей мамы мрачное чувство юмора. Куинн пересекает кухню и протягивает ей руку. Он говорит с уважением: — Для меня большая честь познакомиться с вами, мэм. Я Гомер.

Я чуть не падаю лицом на кухонный пол.

Во-первых, потому что Куинн на этот раз ведет себя как человек, а не как обезьяна, которой я его знаю, а во-вторых, потому что...Гомер?

Мама принимает его протянутую руку. Он на мгновение нежно сжимает ее, наклоняя голову, затем отпускает и выпрямляется. Она смотрит на него сквозь очки, прищурившись и прямо спрашивает: — Что это за имя для ирландца?

Он не обижается, только посмеивается.

— Моя мать изучала искусство. Уинслоу Гомер был ее любимым художником.

Мама хихикает.

— Хорошо, что это был не Эдвард Мунк.

— Если я назову вам имя, под которым меня знают все остальные, вы будете смеяться еще громче.

— О чем ты? — спрашивает она.

— Паук.

Она не смеется. Вместо этого она смотрит на меня.

— Ты не говорила мне, что он комик.

— Он здесь не задержится, — говорю я сквозь стиснутые зубы. — И уже уходит.

— Не раньше, чем он нальет мне вина! — Самодовольная улыбка Куинна появляется снова. — И поставит цветы в воду.

Я мысленно посылаю ему телеграмму с угрозой убийства, которую он игнорирует. Вместо этого поворачиваясь к шкафу позади себя, выбирает вазу из коллекции хрусталя. Пока мы с мамой наблюдаем за ним, ставит вазу с цветами в раковину, срывает с букета пластиковую обертку и оберточную бумагу, наполняет вазу из-под крана, затем спокойно говорит: — У тебя вода закипела.

Я бросаю взгляд на плиту. Вода в кастрюле кипит, вот-вот перельется через края. Чертыхаясь, я оставляю бутылку вина и подскакиваю к плите, уменьшаю огонь, поворачиваюсь к Куинну и спрашиваю: — Как ты сюда попал?

— Через парадную дверь.

Самоуверенный ублюдок.

— Я имею в виду, кто тебя впустил?

— Экономка. Милая девушка. Беттина, я полагаю? Слаще и быть не могло.

Держу пари, она не смогла бы. Один взгляд на мистера Супермоделя-Убийцу, и она, скорее всего, упала бы в обморок.

— Почему она не сообщила о тебе?

— Я сказал ей, что хочу, чтобы это был сюрприз. — Он бросает на меня испепеляющий взгляд. — Сюрприз.

Я чувствую этот взгляд до самых кончиков пальцев ног. Взволнованная, с горящими щеками, огрызаюсь: — Ненавижу сюрпризы.

Мама бормочет: — Кое-кого здесь ждет сюрприз в виде затрещины, если я в ближайшее время не получу свое вино.

Куинн ставит цветы в вазу с водой, некоторое время возится с ними, пока не убедится, что они стоят идеально, затем подходит к стойке и берет бутылку "пино нуар". Он изучает этикетку.

— Хм.

Мама говорит: — Извините, у нас нет пива, чтобы предложить тебе.

Его улыбка слегка смущена.

— Я не пью пиво.

— Тогда почему ты так смотришь на вино?

Он поднимает на нее взгляд. После паузы говорит: — Я не хочу оскорблять вас, говоря правду.

— Раньше тебя это никогда не останавливало, — говорю я, злясь, что не могу выгнать его со своей кухни.