Удержать мою девушку (ЛП) - Снайдер Анжелика (читать книги полностью .txt, .fb2) 📗

— Константин, — спрашивает она приглушенным шепотом, как будто боится произносить его имя громче. — Он придет за мной?

Я слышу страх в ее голосе, и это вызывает у меня желание убить этого ублюдка голыми руками.

— Он не знает, где ты, — уверяю я ее, стараясь говорить ровным голосом. — Здесь ты в безопасности.

Почти безумный смех срывается с ее губ, удивляя меня.

— Ты понятия не имеешь, на что он способен. Он найдет меня. — Селина поворачивает свое хорошенькое личико к окну и шепчет: — Он всегда находит меня. Затем она натягивает наручники, по-видимому, забыв, что была связана, и начинает бессвязно бормотать что-то себе под нос.

Мои брови хмурятся, когда я смотрю на нее. На днях врач сказал мне, что симптомы отмены сделают ее параноидальной и помешанной. Она почти чиста. Завтра в это время она, возможно, действительно будет в здравом уме. Боже, я чертовски надеюсь на это. Не знаю, сколько еще этого я смогу вынести.

— Все будет хорошо, — говорю я, пытаясь успокоить ее.

Она медленно поворачивает голову, смотрит на меня… нет, смотрит прямо сквозь меня.

— Ты не можешь этого знать, — мрачно говорит она.

— Я обещаю.

— Ты обещаешь? — она усмехается, ее голос срывается на последнем слове. — Ты не знаешь его так, как я. — Ее лицо снова отворачивается к окну, и я вижу, что она погружена в свои мысли, возможно, вспоминая. — Никто не знает его так, как я.

Мои руки сжимаются в кулаки. Я ненавижу тот факт, что Константин держал ее под своим контролем. Не могу не задаться вопросом, как долго она была с ним. Все эти десять лет или лишь короткий промежуток времени, прежде чем я наткнулся на нее и его сына на вечеринке? Украл ли он у нее невинность точно так же, как делал с сотнями девушками и женщинами?

Чувствуя, что мой гнев выплескивается наружу, я быстро поворачиваюсь и выхожу из комнаты. Черт возьми, она, вероятно, даже не вспомнит, что я был там. Лекарственная смесь, которую ей давала Карбон, долго выводит наркотики из ее организма. Доктор с оптимизмом смотрит на то, что необратимого повреждения мозга не будет, но нельзя сказать наверняка, пока она полностью не выздоровеет.

У меня есть миллион разных вопросов, которые я хочу задать Селине, но мне придется набраться терпения и подождать, пока у нее прояснится разум и она сможет, наконец, ответить мне правдиво.

Вместо того, чтобы возвращаться в свою спальню, я иду по коридору в комнату, которую много лет назад переделал в художественную студию. Когда я открываю дверь, меня встречает запах свежих масел и акрила. После того, как Селина бесследно исчезла, я несколько месяцев вымещал свой гнев и разочарование на всех и вся вокруг меня. В школе я стал скандалистом, дрался со всеми, кто попадался мне на пути или смотрел на меня не так. После того, как меня выгнали из трех частных школ, мои родители устали от моего дерьма и отправили меня к психотерапевту.

Мистер Маккеи умел обращаться со словами и не терпел ерунды. Он научил меня, как направить часть своих чувств во что-то более творческое. И в самый первый раз, когда я взялся за бумагу, то попался на крючок. Я мог часами сидеть и рисовать, забывая об окружающем мире, забывая обо всех проблемах, на которых я был так сосредоточен раньше.

Карандаши и чернила вскоре сменились углем, а затем маслом и акрилом. Неважно, какие инструменты использовал, я понял, что люблю рисовать. Это было так легко и естественно, что я представляю, возможно, в прошлой жизни был талантливым художником.

Когда я смотрю на десятки картин и рисунков, не могу не вспомнить, что я чувствовал во время каждого из них, которые создавал. Здесь, наверное, сотня изображений Селины. Я нарисовал ее такой, какой знал и какой представлял, она станет. Я хотел состарить нас вместе, хотя понятия не имел, как она будет выглядеть на самом деле. Несмотря на то, что на холсте она выглядит неземной, ни один из этих рисунков или картин даже близко не подходит к реальной женщине.

Она прекрасна. Нет, более чем прекрасна. Она совершенство. Красивее, чем я когда-либо мог себе представить.

Картина — это всего лишь картина. Но видеть ее здесь во плоти, видеть ее собственными глазами — это не что иное, как великолепие.

Когда я оглядываю комнату, моя одержимость ею очевидна. В прошлом у меня была изрядная доля женщин, но все они были связями на одну ночь. Никто не мог даже сравниться с моей Линой, и я не мог вынести мысли о том, что кто-то другой пытается заполнить ту пустоту в моей груди, куда, я знал, могла поместиться только она и где место только ей.

Я смотрю на одну из своих недавних картин. Она просто не отдает должное ее красоте, и я снимаю ее с мольберта, прежде чем заменить чистым холстом.

И пока крики Селины эхом разносятся по коридору, я рисую ее. Рисую каждую деталь из своих воспоминаний за последние несколько дней, с того момента, как я впервые увидел ее на вечеринке, до сегодняшнего дня. Ее крики разжигают мое желание исправить каждую мелочь, вплоть до крошечных веснушек, разбросанных по ее носу.

Рисовать ее — это очищение. И к тому времени, когда я заканчиваю, уже почти рассвет, а крики Селины наконец стихают.

Глава 9

Селина

После нескольких дней, проведенных в… ну, где бы я, черт возьми, ни была, я просыпаюсь с ясным умом впервые за все время, сколько себя помню. Я опускаю взгляд на свои запястья, которые до этого были связаны. Теперь они завернуты в марлю и бинты, и больше не прикованы наручниками к кровати.

Мои брови хмурятся. Почему Константин прилагает столько усилий, чтобы вернуть мое здоровье? Он делает все это, чтобы вернуть мне силы, прежде чем он снова сведет меня в пустоту?

Я содрогаюсь при этой мысли. С моим похитителем никогда не знаешь наверняка. Это всегда сводит с ума, независимо от того, в какую сторону ты это раскручиваешь. В прошлом он притворялся милым, но только для того, чтобы сразу после этого сломать меня почти безвозвратно. Доверие к нему всегда приводило к какому-то наказанию, но мне пришлось усвоить это на собственном горьком опыте.

Я опускаю взгляд на свои забинтованные запястья и хмурюсь. У меня и раньше были открытые раны, и я всегда была вынуждена сама залечивать их теми немногими материалами, которые у меня были. Он никогда не проявлял ко мне ни капли доброты, и понятия не имею, почему он делает это сейчас. Но, зная Константина так, как знаю его я, всегда есть скрытый мотив. Он подобен змее, терпеливо свернувшейся в высокой траве и ожидающей идеальной возможности напасть на свою следующую жертву.

Лежа на спине в своей постели, я вдыхаю так глубоко, как только могу, моя грудь все еще болит. Я должна морально подготовиться ко всему, что вот-вот произойдет на моем пути. Без моих таблеток мне придется столкнуться с этим лицом к лицу, и не знаю, готова ли я.

Тихий стук заставляет мои глаза распахнуться. Я быстро сажусь, возможно, слишком быстро, потому что моя голова слегка кружится, прежде чем я могу сосредоточиться на темной фигуре, входящей в дверной проем.

Темные волосы. Серо-стальные глаза. Широкие плечи под черным, дорогим, сшитым на заказ костюмом с черной рубашкой и галстуком в тон.

Это человек, который похитил меня. Человек, который убил сына Константина прямо у меня на глазах. Хотя я не помню очень многих деталей той ночи, я отчетливо помню насильственную смерть Джино.

Я подтягиваю колени к груди и обхватываю их руками, защищаясь единственным известным мне способом.

Мужчина входит медленно, как будто боится спугнуть меня.

— Приятно видеть тебя бодрой и в здравом уме, — комментирует он, прежде чем остановиться в нескольких футах от моей кровати.

Я молчу. За эти годы я поняла, что из-за моего рта у меня могут быть неприятности. Лучше вообще ничего не говорить и ждать, когда меня попросят заговорить.