Экстренный контакт (ЛП) - Лэйн Лорен (книги бесплатно полные версии txt, fb2) 📗
А где же восторженные сообщения о том, какая она замечательная? Голосовое сообщение от мамы, взволнованно шепчущей из туалетной комнаты, что Лоло — просто куколка?
Я блокирую телефон и нетерпеливо постукиваю им по бедру, нахмурившись. Может, это и хорошо, что я ни от кого ничего не слышал. Может, они все так увлеклись оживленной беседой, что потеряли счет времени.
Потому что Лоло им понравится. Все любят Лоло. У нее такой нрав, что всем сразу становиться легко. Она милая, но не приторная. Дружелюбная, но не напористая. Умная, но не всезнайка.
Она идеальна.
Так почему же я до сих пор ничего ни от кого не слышал?
Когда моя семья впервые познакомилась с Кэтрин, то все практически упали в обморок от всеобщего одобрения, а Кэтрин была стервой.
Я привожу в дом хорошую девушку, и... тишина?
Это бессмысленно.
И я ненавижу, что меня нет рядом, чтобы контролировать повествование об этой первой встрече. Или проверить, что у моей матери хватило ума убрать все ее фотографии с камина. И чтобы убедиться, что мои брат и сестры не рассказывают одну из девяти миллионов своих обожаемых историй «Помнишь, когда Кэтрин...».
К их чести, они сдерживают себя, прежде чем рассказать историю. Но многозначительные взгляды, которым они обмениваются втроем: «мы будем вспоминать, когда Тома не будет рядом»? Это почти хуже.
Мой телефон звонит.
Наконец-то.
Только это не Лоло. И не моя мама. И вообще никого из тех, чей номер я сохранил в контактах.
В обычной ситуации я бы сразу переключил на голосовую почту, но этот звонок заставил меня задуматься, потому что код города 212. Манхэттен.
Любопытство побеждает, и я беру трубку.
— Алло?
— Здравствуйте, это Том Уолш? — В женском голосе чувствуется напряжение, как будто она не хотела звонить, но проиграла в подбрасывании монетки.
— Да. А это кто?
Раздается вздох облегчения.
— Это Алисия Грант. Я работаю в отделе кадров в «Каплан и Госсет».
Я сижу очень прямо. И очень неподвижно.
Это название компании я не слышал уже много лет. И это название компании, мимо офиса которой я проходил всего несколько минут назад.
— И? — говорю я, потому что, честно говоря, не могу придумать ни одной причины, по которой они звонили бы мне сейчас, после всего этого времени.
— Мистер Уолш, мне очень жаль, что именно я должна сообщить вам об этом, но... произошел несчастный случай.
ГЛАВА 9
КЭТРИН
23 декабря, 12:49
Еще до того, как открываю глаза, я знаю, где нахожусь.
Видите ли, в больницах такой запах.
Некоторым нравится думать, что это запах чистоты. Но он слишком чистый. Стерильный, потому что им есть, что маскировать.
Например, бактерии, сепсис, плохие новости и постоянные прощания.
Медленно, неохотно я приоткрываю глаза и тут же издаю стон, потому что ужасный неоново-зеленый свет флуоресцентных ламп посылает лазерные лучи боли прямо в мои глазницы.
Мне удается держать глаза открытыми достаточно долго, чтобы посмотреть вниз и увидеть, что на мне ужасный больничный халат. Такой, из которого выглядывает задница. На нем облака.
Это говорит мне о двух вещах.
Я — пациент в больнице.
И я в аду.
Но как я попала в этот ад? Эта часть ускользает от меня.
Снова закрываю глаза, пытаясь заставить свой мозг разобраться в этой мути. Я помню, как разговаривала с... Мартином?
Нет. Марвином. Нет. Мэтью? Нет.
То, что я понятия не имею, как зовут того парня, на самом деле облегчение, потому что это нормально для меня.
Я снова заставляю себя открыть глаза и зову в пустую комнату:
— Эй, кто-нибудь?
Единственный ответ — монотонный писк аппаратов. Медленно повернув голову в сторону источника звука, я с тревогой понимаю, что подключена к одному из аппаратов через капельницу в тыльной стороне руки.
Не-а. Мне это ни капельки не нравится.
— Эй! — Я пытаюсь снова, на этот раз мой голос немного громче. Немного нетерпеливей. Отлично, очень нетерпеливый. — Здесь есть кнопка обслуживания номеров, которую я должна нажать?
Возможно, «обслуживание номеров» — не самая удачная формулировка, но, может быть, она раздосадует кого-то настолько, что они обратят на меня внимание.
Увы. Никакого ответа. Я поворачиваю голову к двери, намереваясь направить свой голос в сторону людей, у которых есть ответы.
Это движение оказывается огромной ошибкой. Я чувствую боль, которую могу описать только как то, что мой череп разрушается сам по себе, а за ней следует волна тошноты.
— Боже...
Я снова зажмуриваю глаза от зеленого света, потому что совершенно уверена, что самое зеленое, что есть в комнате — это мое лицо. Глубоко вдыхаю через нос и молюсь, чтобы тошнота не усилилась и не перешла в приступы рвоты.
К счастью, после того, что кажется вечностью, тошнота отступает.
Урок усвоен, я не двигаюсь. Вместо этого начинаю осторожно копаться в своих мыслях, пытаясь отсортировать самые последние воспоминания.
Так, посмотрим, что у нас есть...
Медленно движущиеся туристы.
Посыпка из «Старбакса».
«Серебряные колокольчики».
Майкл. Мэтт. Мартин.
Митч!
«Рокеттс».
Такси.
Скрежет металла.
На этом все заканчивается.
— Вот черт, — бормочу я.
Единственное, что имеет смысл, это то, что я попала в аварию. Могу только предположить, что виноват кто-то другой, а не мой водитель, потому что нью-йоркские таксисты не устраивают аварии.
Должно быть, затуманенность моего мозга понемногу отступает, потому что я наконец сообразила пошарить по грубым, тонким как бумага простыням больничной койки в поисках маленького пульта. По длительному пребыванию отца в больнице я знаю, что рядом с его бедром всегда был пульт дистанционного управления, когда ему требовалась помощь.
А мне определенно нужна помощь. Помощь выбраться отсюда.
Ненавижу больницы. Я действительно ненавижу больницы на Рождество.
Мои пальцы касаются прохладного твердого пластика, и я долго нажимаю на самую большую кнопку, пока не слышу приближающиеся шаги. Несмотря на то, что подошвы ботинок резиновые, я все равно ощущаю раздражение в походке.
И это кажется необоснованным. Это я привязана к кровати в халате, оголяющем задницу, а они свободны и поэтому не могут дуться.
Шаги останавливаются возле моей кровати, и я открываю глаза.
— Наконец-то, — бормочу я, медленно поворачивая голову в сторону медсестры.
Внимательно осматриваю ее.
Я очень уважаю всех медсестер, правда уважаю. За время болезни отца я познакомилась со многими из них и знаю, что это неблагодарная, изнурительная работа.
А также знаю, что даже самые милые медсестры могут быть немного раздражительными в конце своей смены. И очень раздражительными в конце двойной смены.
— Когда вы сегодня начали работать? — спрашиваю я.
Она пристально смотрит на меня.
— Простите?
— Ваша смена. Сколько она длиться?
Женщина выглядит смущенной, сверяясь с часами.
— Я освобождаюсь чуть меньше чем через час. А что?
— Ваша первая смена? Или вторая?
— Первая. Дорогая, вам что-нибудь нужно?
О, с чего бы начать? Мне нужно объяснение. Поездка на такси домой. Моя одежда.
Мой телефон! Боже мой. Что, если я пропустила звонок? Звонок от Гарри?
— Мне нужен мой телефон. Пожалуйста, — быстро добавляю я, чтобы заявить о себе, как о хорошем пациенте.
Вместо ответа женщина изучает свой планшет, скользя взглядом между ним и подключенными ко мне аппаратами.
— Как вы себя чувствуете? Хотите пить? Голодны?
Ни то, ни другое. Но хотя тошнота все еще не прошла, головная боль усилилась, а по моему опыту, нет такой мигрени, которую не могла бы сгладить плотная, питательная еда.
— Я могла бы поесть. Но только не больничную еду, пожалуйста. При всем уважении, она отвратительна, и это только усугубит тошноту.
