Удачная партия - Гарина Зоя (книги онлайн читать бесплатно .txt) 📗
— Возможно.
— То есть вы хотите сказать, что будете присутствовать в моем сновидении и подсказывать мне, что я должен делать?
— Совершенно верно.
— Вы знаете, мне кажется, что я уже сейчас в дурдоме.
— Что поделать… просто вы совсем неподготовленный в духовном плане человек, для вас все это осознать, конечно же, непросто. Уж даже не знаю, зачем вы ему понадобились?
— Кому? Бродяге?
— Я бы не стал называть его так, но вы правильно поняли, о ком идет речь. Кстати, вы играете в шахматы?
— Да.
Дюймовочка кивнул:
— Это большой плюс.
Коварду нестерпимо захотелось домой. Ему показалось, что этот день тянется бесконечно. Слишком много событий за одни сутки: сон, ссора с Эльвирой, бродяга, Брыкза, а теперь еще и этот сумасшедший, который просит называть его Дюймовочкой и уверяет его, Коварда, что быть крысой — большое благо!
Аркадий Францевич устало посмотрел на собеседника:
— Пожалуй, я пойду. Что-то сегодня я сильно устал. Слишком много информации для одной… — Ковард постучал себя пальцем по лбу.
— Да. Наверняка вам нужно все как следует переварить. Но я попрошу у вас еще несколько минут. Это правда не долго. Просто для того, чтобы я смог быть вашим проводником во сне, вы должны выполнить одно несложное условие.
— Какое?
— Дайте мне вашу правую руку.
— Зачем?
— Да не бойтесь вы! Не укушу. А впрочем, не надо. Вы знаете, где на руке располагается линия жизни?
— Нет, не знаю.
— Линия, которая начинается между большим и указательным пальцем и огибает большой палец полукругом, — Дюймовочка выставил вперед ладонь правой руки так, чтобы ее мог видеть Аркадий Францевич, а указательным пальцем левой, как указкой, провел по линии, — называется «линия жизни». Перед сном внимательно посмотрите на свою ладонь, постарайтесь ее запомнить, а особенно детально запомните очертания линии жизни. Это поможет нам встретиться в вашем сне.
— Хорошо, — согласился Ковард, хотя и не понял, о чем идет речь. Ему хотелось поскорее закончить разговор и уйти.
Сознание одержало сокрушительную победу над чувствами. Подал голос Злобный Я:
— Мне кажется, Эльвира была права: ты, возможно, и похож на Эйнштейна, но все же больше похож именно на того, кого она назвала. Посуди сам: вместо того чтобы пойти, предположим, в пивную (раз уж тебя домой ноги не несут) пропустить пару бокалов крепкого пива, вернуться домой слегка (а может, и не слегка) нетрезвым и заснуть крепким хмельным сном без всяких сновидений, ты отправляешься к не совсем здоровому человеку и слушаешь его бред. Замечательно!
— До свидания, — сказал Ковард. — Я пойду?
— Не смею вас задерживать, Аркадий Францевич. Думаю, что свидание наше будет скорым. Вас проводить?
— Не стоит. До прихожей я дорогу найду.
В прихожей Ковард не стал возиться с носками — сунул их в карман пиджака, а туфли надел на босую ногу.
Входная дверь оказалась защелкнута, и Коварду не удалось справиться с замком.
«Да что ж это за напасть такая?» — раздосадовался Аркадий Францевич.
— Роман Владимирович, — крикнул Ковард, — я что-то не могу открыть дверь.
На пороге появился хозяин:
— Замок открывается очень просто. Но я все же прошу вас называть меня Дюймовочка.
Коварду стало не по себе:
— Дюймовочка, откройте мне, пожалуйста, дверь, — сдавленным голосом попросил Ковард.
— Пожалуйста. Никто вас не собирается держать в клетке.
Глава 23
Широкие рамки теории относительности
Ковард добирался домой пешком. Как ни странно, тревога и ощущение тяжести исчезли, уступив место спокойным мыслям.
«В конце концов, — рассуждал Аркадий Францевич, — глупо думать, что все в жизни поддается логике и общепринятым законам. Как там сказал Лао-Цзы? «Чем больше знаешь, тем меньше понимаешь». Это точно. Разве можно до конца осознать жизнь как таковую, даже если вести речь только о биологических процессах? Отнюдь! Можно за этими процессами наблюдать, изучать, даже управлять ими, но понять до конца — нет! Все можно упростить и свести к уже известным понятиям. Жизнь — биологический процесс, чувства — химический процесс… Процессы, процессы, явления… Физика, химия… А где же истина? Вот это вопрос. А истина — она непостижима…»
На этом месте своих размышлений Ковард прислушался к себе: он ждал, что Злобный Я подаст голос. Так случалось всегда, когда Аркадий Францевич начинал рассуждать о глобальных проблемах.
Но Злобный Я молчал.
«Странно, — подумал Ковард и усмехнулся своей мысли. — Как все в жизни относительно! Теперь я удивляюсь, что Злобный Я молчит, а когда-то удивлялся, что говорит».
Ковард невольно вспомнил тот день, когда в его голове впервые заговорил Злобный Я…
Глава 24
Внутренний голос
Это случилось спустя два года после свадьбы Коварда и Эльвиры. Накануне Ковард заболел ангиной (попил ледяного кваса из холодильника) и лежал в постели с высокой температурой. Ему казалось, что жена должна хоть как-то проявить свое беспокойство о его здоровье — ведь ему действительно плохо! Но Эльвира как ни в чем не бывало щебетала по телефону с одной из своих многочисленных подружек о какой-то, на взгляд Коварда, ерунде.
— Эличка, вскипяти мне молока с медом, — просипел Ковард слабым голосом. — Пожалуйста!
Жена скосила глаза в сторону мужа и поднесла пальчик к пухлым губкам, мол, не мешай, и ответила в трубку: «Да-да, я слушаю».
Вот тогда впервые подал голос Злобный Я: «Сейчас же, молока она тебе вскипятит! Нашел кого просить!»
Этот голос Ковард услышал так явно, что даже машинально повернул голову, пытаясь понять, кто же стоит у его изголовья? Но секунду спустя он понял, что этот голос прозвучал в его голове!
«Спокойно, — приказал себе Ковард, — это бред. Надо еще раз выпить жаропонижающее».
«Жаропонижающее, конечно, выпить нужно. Но это не бред», — ответил голос.
«Как не бред? Бред! Я же слышу голос».
«Бесспорно, слышишь. Я ведь разговариваю с тобой».
«Вот я и говорю — бред. Тебя ведь нет! Ты же говоришь в моей голове!»
«Верно, я в твоей голове. Но я есть!»
«А ты кто?»
«Я — это ты».
Ковард откинулся на подушку:
— Эличка, дай мне жаропонижающее.
Эльвира Павловна оборвала свою болтовню на полуслове:
— Погоди, дорогая, у меня тут Кадик практически умирает. Дам ему лекарство. Да ничего страшного! Ты же знаешь этих мужчин, чуть что-то не так — полная беспомощность! — она, как птица, вспорхнула с тахты — и уже через секунду во рту Коварда была горькая таблетка аспирина. — Так вот, я хочу жабо и воланы на рукавах…
«А воды ты от нее не дождешься», — заметил голос.
«Да уж, — согласился Аркадий Францевич с голосом, — никакого сочувствия».
«Сам виноват».
Ковард разозлился: «Да что ж это такое! Сколько я тебя буду слышать? Заткнись! Я не шизофреник! Что значит ты — это я! Я не желаю никакого второго я!» — и Ковард с силой стукнул себя по голове.
— Кадик! — округлила глаза Эльвира. — Ты что, с ума сошел? В конце концов, не будь ребенком! Ангина — это не смертельная болезнь. Можно чуть-чуть и потерпеть. Ладно, дорогая, я тебе позвоню. Целую. Ну? — жена вопрошающе посмотрела на мужа.
— Могла бы мне и воды подать! Я дуба дам, а ты и не заметишь!
— Я тебе не сиделка! Можешь встать и взять воды сам! А дуба дам — это не твой случай, — Эльвира резко встала и ушла на кухню.
Глава 25
Это не шизофрения
И опять Ковард услышал голос: «Не желаешь второго я, но тогда ты останешься в полном од иночестве. Твоей обожаемой Эличке нет до тебя никакого дела. А я проявляю заботу».
«Не похоже. Какой-то ты злобный».
«Да? Ну тогда зови меня Злобный Я, не возражаю».
«Ты что же, собираешься поселиться в моей голове навсегда? Даже когда у меня спадет температура?»
