Предания вершин седых (СИ) - Инош Алана (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
Драгана с Хвалиславой сдержали слово. Обе явились не с пустыми руками: каждая принесла по кувшину воды из Тиши, по большой корзине со съестными гостинцами, а также по мешку с подарками для своих невест и их младших сестриц. Девочки радостно обступили их, а женщины-кошки, посмеиваясь, одаривали их ленточками, гребешками, серёжками, платочками, нарядными сапожками и вышитыми белогорскими рубашками.
Веселинка встретила Драгану уже не в старенькой рабочей одёжке, а в добротной праздничной сорочке с плетёным пояском. От корня до кончика её косу обвивала голубая лента, означавшая, что девица помолвлена.
— Горлинка моя прекрасная, — восхищённо молвила Драгана и склонилась к губам невесты.
От поцелуя в груди и на лице Веселинки вспыхнул жар, сердце превратилось в горячий уголёк. Оно горело ярким малиновым огнём, предвкушая светлое белогорское счастье.
Целительная вода мерцала золотистыми отблесками, налитая в деревянную миску. Подведя Бермяту к ней, Драгана сказала:
— Испей водицы из священной подземной реки Тишь, батюшка, а остатками промой глаза.
Она заботливо поддерживала и страховала миску, пока Бермята нёс её ко рту. Двигая острым кадыком, он принялся пить. Иногда капли текли мимо и скатывались по бороде. Когда осталась третья часть от налитой воды, Драгана придержала посудину:
— Довольно, батюшка, оставь для умывания.
Она сама промыла ему глаза, после чего они с Хвалиславой снова приложили к ним свои ладони, полные золотого света Лалады. Одна целительница — хорошо, а две — лучше, подумалось Веселинке, зачарованной этим мягким, обволакивающим сиянием, струившимся из рук женщин-кошек.
— Ну, как? — опять спросила матушка Владина, которая, затаив дыхание, наблюдала за лечением.
— Вот уже и обоими глазами тени вижу, — уверенно ответил Бермята. — А денёк сегодня солнечный.
Яркие лучи струились в окна, и вышивка на кафтанах белогорских жительниц мерцала и переливалась. Драгана улыбнулась Веселинке, а та с горячей благодарностью сжала руку избранницы.
Девочки радовались подаркам и примеряли обновки, а матушка Владина разложила на столе вкусные гостинцы.
— Ох, какой нынче стол у нас! Ну, коли так, то не откажитесь разделить с нами трапезу, гостьи желанные!
Были тут и пышные белогорские калачи, обсыпанные льняным семенем и маком, и ватрушки творожные, и блины, липкие от медовой пропитки, и пироги с сушёной земляникой, и вишня в меду, и сметана, и гусь запечённый... Заглянув в судок с нарезанной тонкими ломтиками солёной сёмгой, матушка Владина покачала головой:
— Ах, роскошь-то какая...
Это были припасы из корзины Драганы. Хвалислава принесла запечённую баранью ногу с душистыми травами, сладкую пшеничную кашу с мёдом и орехами, большую головку белого козьего сыра, овсяные лепёшки и кувшин козьего молока. На середину стола она водрузила сдобный каравай, а на лавку у стены — полуведёрный бочоночек выдержанного хмельного мёда.
— Без мёда — стол не стол и праздник не праздник, — сказала она.
Сами женщины-кошки едва пробовали своё угощение, больше следили за тем, чтобы хозяева и их дочери ели досыта. У девочек при виде этих великолепных яств глаза разгорелись и слюнки потекли. Это было настоящее пиршество. Драгана, намазав овсяную лепёшку вишней в меду и сметаной, поднесла её Веселинке:
— Кушай, горлинка моя.
Такой вкуснятины Веселинка в жизни не пробовала. Девочки уплетали калачи с молоком и кашей, соблазнились и душистыми земляничными пирогами, а от гуся, поделенного на всех, остались только косточки.
Зрение Бермяты с каждым днём восстанавливалось. Семь раз женщины-кошки вливали в его глаза свет Лалады, а промывания водой из Тиши он делал ежедневно трижды — утром, днём и вечером. На четвёртый день он различал уже не только свет и тень, но и смутные очертания предметов, на пятый предметы стали чётче и обрели цвета, а на восьмой день Бермята видел так же ясно и остро, как в молодости.
— Не знаю, как и благодарить вас, кудесницы белогорские! — чуть не плакал он, кланяясь Драгане и Хвалиславе в пояс. — Вы не просто зрение моё восстановили, вы жизнь мою мне возвратили!
Вливания света Лалады благотворно сказались и на общем его состоянии здоровья. Бермята помолодел лет на пятнадцать, из кудрей исчезла седина, только несколько серебряных волосков остались в бороде и усах; плечи, ссутулившиеся за годы вынужденного бездействия, расправились, движения наполнились упругой силой и стремительностью, а голос звенел, как у юноши. Чистыми и ясными, прозревшими глазами всматривался он в лица дочерей, глядел на супругу, и слёзы счастья увлажняли его ресницы.
Ему не терпелось скорее вернуться к работе, и вскоре он уже трудился как раньше, не утратив своего мастерства. Сердце Веселинки наполнялось радостью при виде ожившего, возродившегося отца, который рьяно взялся за своё дело и уж больше не тосковал: некогда стало. Его глаза сияли молодым блеском, когда он с удовольствием занимался своим ремеслом.
— Не забыли руки своё дело! — радовался отец.
Счастлива была и матушка Владина. Сколько и она выстрадала, глядя, как её супруг медленно угасает в плену у недуга! Сердце и душа обливались кровью и слезами горькими... А теперь и она как будто помолодела вместе с ним, преобразилась: стала чаще улыбаться, сил прибавилось, потускневшие было глаза вновь засияли. Вот уж воистину — горе старит человека, а счастье исцеляет.
Облетали лепестки с белых нарядов яблонь-невест, усыпая собой землю, точно снегом. Свадьбы обеих сестёр с их избранницами были, по обыкновению, назначены на осень, а летняя пора отводилась им, чтобы получше друг друга узнать и крепче полюбить. Впрочем, Веселинка уже сейчас чувствовала: огонёк, который зажёгся в её душе — настоящий. С помощью кольца переносилась она вместе с Драганой в Белые горы; гуляли они по цветущим лугам, любовались серебряными водопадами, сидели у бездонно-синих озёр, а порой манили их тенистые и таинственные лесные тропинки. Очарованная красотой Белых гор, Веселинка влюблялась в этот благословлённый Лаладой край всё больше.
Дом Драганы стоял на опушке леса. Построен он был добротно, из камня, и имел две части: верхнюю — жилую, а нижнюю — хозяйственную. Наверху были спальни, трапезная комната, горница, светёлка, а внизу — кухня и кладовые. Под домом располагался просторный холодный погреб с ледником. Около дома стояли хозяйственные постройки — сарай, хлев для домашней скотины, амбар для зерна, сенник, а чуть поодаль — баня. Жила Драгана вместе со своей родительницей-кошкой, по чьим стопам она пошла, став золотоискательницей. Внешнее сходство между ними было удивительное: матушка Бронуша — вылитая Драгана, только старше на несколько десятилетий. Разговаривать она не любила. Оставалось только гадать, происходила ли её молчаливость и замкнутость оттого, что жила она почти как отшельник, возле леса, в нескольких вёрстах от села Золотой Ключ, или же — напротив, поселилась обособленно из-за своей нелюдимости.
Впрочем, угрюмой родительница Драганы не казалась. На Веселинку она глядела приветливо, с тенью улыбки и ласковыми лучиками в уголках глаз. Драгана по сравнению с ней была куда разговорчивее.
Веселинка долго не решалась спросить, где другая родительница её избранницы.
— Матушка Бронуша — вдова, — сказала Драгана. — Я тебе потом как-нибудь расскажу.
Сердце девушки вздрогнуло, почувствовав, что за этими словами крылась какая-то грустная история.
Мысль Веселинки о связи занятия Драганы с цветом её кудрей подтвердилась. Кошки-старатели действительно обладали волосами редкого, солнечно-жёлтого, мерцающего оттенка. В отличие от оружейниц и кошек-рудокопов, они не носили особую причёску: их принадлежность к лону Огуни, хозяйки недр и земных сокровищ, выражалась именно цветом волос. Если взять слиток золота и приложить к нему прядь кошки-старательницы — не отличить одного от другого. Золотоискательницы обладали даром видеть землю насквозь и таким образом находить места, где залегает этот драгоценный металл, и способность эта передавалась по наследству.
