Стать ближе (ЛП) - Ротерт Бренда (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
Управляющая в Хоторн-Хилл — Джоанна Хоторн, внучка одного из основателей клиники, Генри Хоторна. Сейчас она сосредоточена на чтении чего-то на своем планшете, но как только я вхожу и занимаю свое место, Джоанна призывает к началу собрания.
— Прошу прощения за опоздание, — говорю я.
— Не нужно, доктор Дельгадо, — она окидывает меня взглядом поверх своих очков. — Забота о пациентах прежде всего.
Только главы отделов присутствуют на собрании персонала, так что группа маленькая. Кроме доктора Хитон и меня, здесь сидят старшая медсестра Хоторн-Хилл, глава по организации досуга пациентов и глава охраны.
— Начиная с сегодняшнего дня, Элисон Коул находится на Уровне Два, — говорит Джоанна. — И я договорилась с медсестрой-координатором, чтобы она пришла и навестила Джеймса МакКорда.
Джеймс пробыл в Хоторн-Хилл большую часть своей взрослой жизни, и люди здесь — единственная семья, которая у него есть. У него никогда не было возможности перейти на Уровень Один, потому что его поведение слишком непредсказуемое.
Ему восемьдесят три года, и в любой момент он может умереть от застойной сердечной недостаточности.
— Ему там комфортно, — говорю я.
Джоанна сразу переходит к обсуждению обновлений охранной системы на третьем уровне. Я в это время все еще думаю о своем разговоре с Элисон и смотрю на Хитон. Она даже не хочет поднять взгляд на меня, увлеченная чем-то на своем планшете.
Собрание длится практически час, и Хитон отказывается встречаться со мной глазами все это время. Я не могу избавиться от ощущения, что что-то поспособствовало тому, чтобы Элисон потеряла свое хладнокровие с ней.
— Доктор Хитон, можете остаться? — спрашиваю я ее, когда все начинают покидать комнату.
Она садится обратно на стул, и, когда мы остаемся только вдвоем и дверь в комнату закрывается, я произношу:
— Что произошло с Элисон?
— Я уже говорила вам, она разбила подарок моего бывшего пациента.
— Что происходило до этого?
— Я рассказала ей о новостях полицейского расследования по поводу смерти ее сестры.
Задумавшись, я потираю щетину на щеке.
— Это было так необходимо? Полагаю, что, что бы вы не сказали ей, это расстроило ее.
Хитон натянуто улыбается мне.
— Лечение психического состояния пациентов здесь находится в моей компетенции, доктор Дельгадо.
— Под моим наблюдением.
— Под вашим общим наблюдением. Мне, определенно, не требуется получать вашего одобрения по поводу того, как я провожу занятия со своими пациентами.
Я тяжело выдыхаю, не желая переходить к дебатам.
— Так какие были новости? Кого-то арестовали?
— Напротив, дело Авы Коул считается «холодным», — она одаривает меня знающим взглядом. — Потому что единственный человек, который может рассказать полиции, что случилось, отказывается делать это.
— Элисон может даже не помнить этого. У нее может быть посттравматический синдром. Ваша работа — оказывать ей поддержку.
— У нее нет никакого прогресса, Дэниел.
Я отрицательно качаю головой.
— Во-первых, я не согласен. И с каких это пор мы требуем прогресса?
— Прогресс всегда является моей целью. Не вижу смысла топтаться на месте, если могу помочь кому-то.
— Считаете, что сегодня помогли Элисон?
Хитон подается вперед, сузив глаза.
— Это не ваша работа — задаваться вопросами о моих методах. Меня приняли на работу за мои экспертные знания, так что не обращайтесь со мной, как со своими интернами. Оставьте свою манию величия для Броди Тиллмана.
— Я буду спрашивать вас о ваших методах, когда что-то подобное будет случаться. Я никогда не видел ни малейшего намека на агрессию у Элисон.
— Вы хоть понимаете, что она, возможно, вовлечена в убийство своей сестры?
— Что, теперь вы — детектив? — уклоняюсь я от ответа.
— Этим утром я разговаривала с детективом из Чикагского отделения полиции.
— И он сказал, что подозревает ее?
Тонкие плечи Хитон напрягаются.
— Нет. Но ей что-то известно, Дэниел. Вероятно, ей известно все. Она единственная, кто видел убийцу. У полиции даже нет описания, которое она могла бы предоставить.
— Может быть, она не видела, кто это был. Может быть, она еще не готова говорить об этом.
Хитон отклоняется назад.
— Не готова идентифицировать убийцу своей собственной сестры?
— Я не знаю. Но я не спешу с осуждением.
— Дэниел, кто бы ни пришел в квартиру Авы той ночью, ему позволили войти. Они были знакомы ей и, возможно, Элисон тоже. Это не было ограблением, которое пошло не по плану, потому что в заключении о вскрытии тела Авы говорится, что у нее все еще было обручальное кольцо на пальце. Это кольцо оценивается более чем в пятьдесят тысяч долларов. Его фото было опубликовано в журналах. Люди знали о стоимости кольца, но, кто бы ни пришел в ее квартиру той ночью, он имел единственную цель на уме — убить Аву. О чем бы они ни говорили в квартире и что бы ни делали — это могло бы помочь полиции, но Элисон не хочет сотрудничать.
— Доктор Хитон, позвольте мне напомнить вам, что ваше единственное обязательство — ваши пациенты. Мы здесь не для того, чтобы раскрывать преступления или неоправданно подвергать стрессу наших пациентов по любым причинам.
— Она не более душевнобольная, чем вы или я, Дэниел. Я вижу полное понимание и восприятие ситуации у Элисон.
Я тру рукой свое лицо, меня охватывает разочарование.
— Что, черт побери, вы за психиатр? Я специализировался в экстренной медицинской помощи, и даже я знаю, что она может страдать от ряда ситуационных состояний.
Хитон встает и со злостью произносит:
— Я не позволю обращаться с собой подобным образом. Подавайте официальную жалобу на меня, если хотите, но этот разговор окончен. Я буду лечить Элисон Коул и всех моих пациентов, как считаю нужным.
— Вы больше не будете видеться с Элисон.
Я вижу ее широко открытые от удивления глаза, когда она поворачивается ко мне.
— Что? Почему это?
— Она сказала мне, что больше не желает проводить занятия с вами, и я согласился.
— Она сказала вам? — Хитон явно потрясена. — Она говорит с вами, и вы ни разу ничего не сказали по этому поводу?
— Она пишет мне сообщения.
— Это тоже взаимное общение. Вы должны были поделиться этим со мной.
— Я только что сделал это.
— Что ж, она может писать на наших занятиях, если предпочитает.
— Не будет больше никаких занятий, доктор Хитон, — я отрицательно качаю головой. — Я удовлетворяю ее просьбу больше не встречаться с вами.
— У меня никогда... — ее голос дрожит от злости, и она замолкает на некоторое время, прежде чем продолжить. — Хоторны дали тебе слишком много власти здесь. Забота о пациентах предполагает сотрудничество, но ты — диктатор.
В моем смехе совсем нет веселья.
— Ну, это что-то новенькое. Здесь сотрудничают по вопросам заботы о пациенте, но во главе должен быть один человек. И поэтому я принимаю решения, которые лучше всего отразятся на пациентах.
— Что? А я, разве, нет?
— Сегодня вы этого не сделали.
Хитон сужает глаза.
— Я подниму эту тему с Джоанной. У нас у всех есть начальники, Дэниел. Даже у тебя.
— Как скажешь, — с этими словами я встаю и иду к двери. Когда я кладу свою руку на ручку, то поворачиваюсь, чтобы взглянуть на нее поверх плеча. — Я сделаю пометку в карте Элисон об окончании ее занятий с тобой.
Затем я покидаю комнату — мои плечи скованы от напряжения — и направляюсь в свой кабинет. Я так зол на Хитон — намного больше, чем я ей это показал. Элисон теперь наказана, потому что сегодня Хитон пересекла черту. И я ничего не могу с этим поделать, но могу проследить, чтобы такого больше не случилось.
Когда я добираюсь до кабинета, то закрываю дверь и сажусь за свой стол, не способный сосредоточиться. Я знаю, что доктор во мне вступился за Элисон в деле с Хитон. Я сделал бы то же самое для любого пациента здесь. Но это сохраняющееся чувство беспомощности, которое я чувствую, необычно. Я знаю, что оно исходит не от доктора во мне, а от мужчины, у которого есть чувства к Элисон.
