Котировка страсти или любовь в формате рыночных отношений (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна (читать книги онлайн регистрации TXT) 📗
— Хорошо.
Отложив телефон на место бокового пассажира, она аккуратно заехала на парковку. До бокового входа в офис было не больше ста пятидесяти метров. Карина спокойно могла бы дойти и сама. Несмотря на уже опустившиеся сумерки, фонари давали достаточно света. И все пространство хорошо просматривалось. Ей был виден холл за стеклянными дверьми, наполненный людьми, и свет в окнах офиса Константина двадцатью этажами выше.
Совсем короткое расстояние, которое очень быстро и легко преодолеть. И совсем скоро она будет у мужа. Но, именно потому, что обещала ему никуда не ходить без сопровождения, Карина и осталась в машине. И только увидев, как охранник вышел из своей кабинки и направился в ее сторону, отстегнула ремень безопасности и открыла дверь. Очевидно, Алексей уже дозвонился и ему.
Телефон остался на сиденье, кроме Кости она ни от кого сегодня не ждала звонков, а мужа Карина собиралась увидеть через пять минут. Закрыв автомобиль и направившись навстречу Александру, она не заметила, как замигал вызовом дисплей.
Карина прошла, наверное, шагов пять, когда что-то заставило ее настороженно остановиться. И, вроде бы, все нормально. Охранник приближался к ней со сдержанной улыбкой, и освещение на парковке не поменялось. Но ей вдруг стало так страшно. Захотелось резко развернуться и убежать. И, будто поняв это, мужчина вытянул из-за спины руку, что до этого момента как-то ускользало от сознания, и направил на нее пистолет с глушителем.
— На твоем месте я не делал бы резких движений, — покачал головой тот, кто со всей очевидностью, не был Александром.
Его улыбка превратилась в ухмылку.
Карина застыла. Мозг лихорадочно работал, пытаясь осмыслить происходящее и найти выход. В глаза бросилась и криво застегнутая рубашка формы, и простые джинсы, которые, очевидно, и насторожили ее подсознание. Только поздно. Останься она в машине — и он ничего не смог бы сделать. А теперь…
Конечности медленно леденели и этот холод, не имеющий никакого отношения к погоде, расползался по телу. Только сердце стучало все быстрее, захваченное таким привычным и, в то же время, совсем новым, слишком сильным ужасом. И его грохот стоял в ушах, не позволяя услышать ничего другого. Она не могла отрешиться, не могла взять себя в руки и отстраниться, как тысячи раз до этого. Сейчас, как никогда, наверное, кроме, разве что, самых первых раз, Карина ощутила себя жертвой. А мужчина приближался все ближе. Бежать? Бессмысленно, от пули не убежишь, слишком тот находился близко, не промажет.
И вот он уже стоит впритык.
Мужчина крепко ухватил ее за локоть, и рванул на себя, вжав пистолет в живот. Но Карина даже не охнула. Не потому, что не хотелось, горло сдавило ужасом и ощущением собственной беспомощности. Уже позабытой. А оттого — сокрушающе-сильной.
— Умная сучка. Хорошо. У тебя не так и много времени осталось, так что постарайся насладиться последними минутами жизни.
Прижав ее к себе, так, что у Карины затрещали кости, он отступил в тень, уходя из пространства, освещенного фонарями. Его рука, до этого державшая ее за локоть, переместилась на горло Карины и сжала так, что у нее замелькали искры в глазах от боли. Небритое лицо незнакомца ткнулось в ее шею, и он вдохнул с каким-то придыхом, словно пес. А потом лизнул, сильно прикусив кожу.
По всему телу Карины пробежала дрожь отвращения и брезгливости, в то время как мозг капитулировал. Вдруг ясно осознав, что нет выхода и спасения. Даже начни она биться — против пистолета ничего не сделаешь. Он просто пристрелит ее на месте. Хотя, может это и лучший вариант, чем терпеть то, что он сейчас, без сомнения, планировал сделать. Ее насиловали бесконечное количество раз, но терпеть такое, узнав иное, ощутив ласку любимого мужчины… Карина поняла, что не выдержит. Ее выворачивало от одной мысли об этом. Возможно, умереть быстро при попытке бегства — лучший вариант.
Насколько это позволяло ее положение, Карина скосила глаза на лицо незнакомца. И задрожала сильнее. Потому что тот, без сомнения, не был нормальным человеком. Более того, во взгляде этого мужчины, она увидела то, что еще не встречала.
— Испугалась, сучка? — Хрипло рассмеялся он ей в ухо, верно истолковав реакцию своей жертвы. — Правильно. Бойся меня. И даже не думай убежать. Я подстрелю тебя и оттрахаю, пока ты будешь медленно подыхать подо мной. За это мне заплатят отдельно. Но, знаешь, я и бесплатно с удовольствием сделал бы то же. Твой муженёк сильно задолжал мне. Десять лет жизни, как минимум. Думаю, ты — достаточно неплохой аванс предстоящей ему расплаты. — Шептал он, облизывая ее ухо, и продолжая тащить в сторону от парковки.
И Карина вдруг отчетливо поняла, что именно так он и сделает, даже если она не окажет никакого сопротивления. И сейчас она смотрит в глаза своей смерти.
— Все равно, что-то не так. Что-то я пропустил. — Лихуцкий толкнул дверь и с удовольствием вдохнул свежий вечерний воздух, выходя на крыльцо. — И это не дает мне успокоиться, понимаешь?
Никольский, с которым Виталий и встречался сегодня в одном из ресторанов на первом этаже недавно открытого офисного здания Соболева, кивнул. Борис вышел следом за ним на крыльцо и, так же, как и сам Лихуцкий, с удовольствием подставил лицо теплому и свежему весеннему ветру.
— Понимаю. Как тут не поймешь, когда сам, как последний параноик, хожу и в каждый угол заглядываю. Все жду, что этот наш неуловимый, откуда-то выпрыгнет, как чертик из табакерки. И ведь, что самое плохое — не знаешь, чего от него ждать. Кто? Зачем?
Борис взъерошил короткие волосы на затылке и пожал плечами, стараясь размяться.
Лихуцкий неопределенно хмыкнул, соглашаясь.
— Я не смог его отследить до конца, но есть еще пара вариантов…
Он замолчал, увидев, что Никольский перестал его слушать и, вообще, смотрит в другую сторону, как-то напряженно подобравшись и нахмурившись.
— Что? — Виталий проследил направление взгляда Бориса.
На парку у здания въехал какой-то внедорожник.
— Это машина Карины. — Никольский подошел к краю крыльца.
— И что? — Не понял Лихуцкий.
— Я не вижу машины охраны. — Резко огрызнулся Борис, уже вытянув мобильный и начиная кому-то звонить. — Черт, занято!
Набирая опять чей-то номер, Никольский начал спускать по ступеням. Снова чертыхнулся. Мельком глянул на дисплей и выбрал другой номер. Лихуцкому не оставалось ничего другого, как следовать за ним.
— Алексей! Где вас черти носят, почему Карина одна? — Резко и гневно начал вычитывать Борис кому-то в трубке, видимо дозвонившись. — Ясно. Александр? Дозвонился? Да, кто-то вышел навстречу…
Прислушиваясь краем уха к разговору Бориса с подчиненными, Лихуцкий продолжал спускаться следом, издалека наблюдая, как женщина, видимо, Карина, вышла из автомобиля. Сумерки, да и расстояние метров в триста до парковки, не давали рассмотреть все отчетливо. Навстречу ей, действительно, кто-то шел от будки охранника.
— Ты уверен, что сегодня Сашкина смена? — Продолжал разговаривать Борис, наблюдая, как и Виталий. — Что-то я не узнаю охранника… Твою мать!
Никольский вдруг сорвался с места и помчался к парковке, и Виталий, с такой же скоростью последовал его примеру.
Сумерки не давали рассмотреть, отчего замерла Карина и что в руках у приближающегося к ней человека. Но то, как он вскинул руку, сомнений не оставляло. Незнакомый Борису охранник, направил на жену Соболева пистолет.
— Всех собери сюда! К зданию! — На бегу проорал Никольский в трубку.
Сунул ту в карман и, продолжая бежать, вытащил из наплечной кобуры пистолет. Виталий искренне пожалел, что не додумался взять свой.
— Мать твою! Нормально не прицелиться. — Никольский сплюнул, видимо, наблюдая за тем, как нападающий прижал Карину к себе, словно прикрывшись, и потащил в сторону забора.
Им не оставалось ничего, кроме как заставить себя еще больше увеличить скорость.
Ни на ругательства, ни на сожаления, даже на крик сил не было. Время не поджимало, гнало их вперед, заставляя забывать обо всем другом. Адреналин гнал кровь по сосудам с бешеной скоростью, стуча пульсом в ушах. И Лихуцкому оставалось надеяться, что это не отсчет последних секунд жизни женщины, которую мужчина, так долго им преследуемый, тащил сейчас в тень. Но он слишком много знал, чтобы доверять надежде.
