Золотая чаша - Плейн Белва (читать полностью книгу без регистрации txt) 📗

А если ты любишь, как Лия и этот молодой человек, насколько же тогда тебе труднее отказать.

И почему ты должен отказывать?..

Так она разговаривала сама с собой, шагая по комнате взад-вперед; в тишине стук каблуков по полу между коврами казался особенно громким. Случайно она наткнулась на стул, и из-под него выкатился мяч. Мяч Хэнка, забытый здесь в суматохе отъезда. Подняв его, она вспомнила, с какой силой сжимали этот мяч маленькие пухлые пальчики.

Она зашла в комнату, которая когда-то принадлежала Фредди. За все эти годы здесь ничего не изменилось. Мрачная в свете лампы комната походила на склеп. Она выключила лампу и подняла жалюзи, впустив внутрь дневной свет. Солнечный луч упал на застеленную простую кровать и стол, где все еще лежали книги, которые он читал последними перед своим отъездом: какой-то текст на греческом языке, перевод из Еврипида и поэмы Эмили Дикинсон. [63]

Она застыла на месте.

Что я делаю?

Ей казалось, что за ее спиной, где-то в пустых комнатах притаился ужас. И с силой, рывком она распахнула окно, словно пытаясь убежать от этого ужаса. На нее мгновенно обрушились звуки улицы: резкие крики, шум ссоры, плач ребенка, рев двигателя и лязг передвигаемых мусорщиком баков. И посреди всего этого чей-то мелодичный смех. Даже здесь, в этом ужасном месте, звуки смеха и жизни.

О, Господи, что же я сделала?

Она подошла к телефонному аппарату. Голос ее дрожал и прерывался так сильно, что телефонистка была вынуждена попросить ее повторить номер телефона. И когда, наконец, ее соединили, она едва смогла прошептать:

– Дэн! Пожалуйста, возвращайся.

Луч послеполуденного солнца упал на кровать, где они лежали сейчас. Они занимались любовью, они спали и теперь, наконец, для них настало время разговоров.

– Ты действительно собиралась покончить с собой в ту ночь? – спросил он. – Я никак не мог избавиться от этой мысли.

Хотела ли она это сделать? Или она лишь играла с этой мыслью, представляя себя центральной фигурой трагедии? Не хотел ли и Фредди в последний момент вернуть все назад?

– Не знаю… я просто чувствовала себя так, словно в мире для меня не осталось больше места.

– Твое место… твое место здесь. Ты знаешь это сейчас, не так ли?

– Да-да, Дэн.

Все было, конечно, далеко не таким, как в начале. Да, наверное, это было и невозможно. Но и того, что они могли дать друг другу сейчас, было достаточно, более чем достаточно.

– Надеюсь, я не очень довел вас с Полом в тот день?

– Нет, все в порядке. Если бы мы не встретились тогда, я бы не начала так много думать, и мы не были бы сейчас вместе в этой постели.

– Я так рад оказаться снова в этой постели, Хенни. Часы в прихожей захрипели и пробили час. Звук, в котором утром ей слышалось что-то зловещее, сейчас казался даже приветливым.

– Я думаю, Хенни, что, может быть, было бы неплохо уехать отсюда. Мы могли бы найти себе небольшую уютную квартирку где-нибудь в верхнем городе, в Йорк-вилле. Они не так уж дороги, если ты согласна обходиться без лифта. Мы жили бы всего в нескольких кварталах от мальчика. Что скажешь?

– Мне эта идея нравится.

– Думаю, она обойдется нам не дороже этой квартиры, так как нам сейчас не нужно столько комнат. И потом, в следующем семестре я ожидаю повышения. А если мы будем жить от них поблизости, я смогу давать нашему малышу уроки игры на фортепьяно. Ему скоро четыре; в таком возрасте и следует начинать.

Приподнявшись на локте, она посмотрела на Дэна. Складки на его лбу чудесным образом исчезли; он выглядел необычайно молодо.

– Привет! – воскликнул он, смеясь.

– Господи, ты снова дома! Ты не голоден?

– У меня во рту не было ни крошки с самого утра.

– Тогда я сейчас встану и приготовлю тебе что-нибудь. В доме мало что есть, кажется, только яйца, но я посмотрю.

Отужинав на кухне, – он на своем старом месте и она на своем, – он расположился в кресле и раскрыл газету. Она села за письменный стол и начала писать.

Какое-то время спустя Дэн отложил газету и поднялся.

– Что ты пишешь?

Она прикрыла лист бумаги рукой.

– Ничего особенного. Пару недель назад я начала писать поэму о Фредди. Мне хотелось рассказать о его мягкости, доброте… в общем я пыталась, но из этого ничего не вышло. У меня есть любовь и решимость, но нет таланта. Какая скука, подумала я, когда прочла то, что написала.

– Тем не менее, дай мне взглянуть. Можно?

– Я ее разорвала. А сейчас пишу о себе, пытаюсь, излагая на бумаге свои мысли, лучше понять себя. Я подумала, что это мне в какой-то степени поможет.

– Тогда, может, ты разрешишь мне взглянуть на это?

– Тебе, возможно, не понравится то, что ты там прочтешь.

Однако она убрала руку и через ее плечо он прочел:

«Несмотря на всю свою внешнюю веселость, он в сущности одинокий человек, несостоявшийся музыкант и разочаровавшийся реформатор. Думаю, он считает себя неотразимым, видя, как женщины оборачиваются и смотрят ему вслед. Но я должна помнить, что в сущности все это не имеет для него никакого значения, я это знаю».

«Что же до того, что произошло давно, думаю, все было точно так, как он и сказал, хотя, может быть, он и женился бы на ней вместо меня, если бы у него была такая возможность… но я также должна помнить, что все эти годы он любил только меня».

«Да, я все еще испытываю горечь, когда думаю об этом; не такая уж я великодушная».

«Мы не владеем никем и ничем. Наши дети вырастают и уходят от нас, и иногда они умирают раньше нас. И, однако, мы продолжаем жить. Так как все, что у нас есть – это немного лет. Так давайте же брать то, что есть, так как мы не можем сделать большего. У меня был сын. У меня было желание достичь во всем совершенства. Что было, то было. У меня также был возлюбленный, большой человек, храбрый и добрый, и он сейчас снова со мной. Не хотелось бы мне когда-нибудь вновь остаться без него. Я…»

На этом слова обрывались.

Дэн поднял ее со стула и прижал к груди. В глазах у него блестели слезы.

– Помогло тебе то, что ты изложила все это на бумаге?

– Думаю, да.

– Тогда порви этот лист и выброси его. О, Хенни, Хенни, мы начнем все сначала.

На улице, возле ресторана, Пол распрощался с Хенни. Совершенно расстроенный, он провожал ее глазами, и его так и подмывало последовать за ней. Мгновение он стоял в нерешительности, разрываясь между двумя одинаково сильными желаниями: догнать Хенни и уйти одному.

Сколько в ней озлобленности и горечи! Так это непохоже на ту Хенни, которую он знал всю свою жизнь!

А Дэн такой подавленный, притихший… На мгновение перед его мысленным взором отчетливо вспыхнула картина: Дэн стоит где-то на огромной высоте и вокруг него люди кричат, хлопают в ладоши; действительно ли он помнил все это или просто он слышал эту историю столько раз, что она стала казаться ему собственным воспоминанием?

Да, мужества Дэну было не занимать. Не побоялся же он сказать только что, когда они сидели в ресторане, что он очень виноват перед Хенни. Должно быть, между ними произошло что-то совершенно ужасное. На Хенни просто больно смотреть.

Даже смерть Фредди их не примирила, не свела вместе. Они так и продолжают убивать друг друга.

Но, спросил он себя, как могу я судить об этом? Что я, в сущности, знаю? Разве кто-нибудь, глядя на меня, может догадаться, что творится у меня в душе?

Мимо него прошел маленький мальчик с родителями. В руках он держал игрушечный парусник. Они направлялись в парк. Надо ему купить кораблик на этой неделе, а не ждать дня рождения Хэнка; большую часть жизни мы и так проводим в ожиданиях.

От Хэнка мысли его обратились к Анне: у нее был сын такого же возраста, как Хэнк. Однако ее мальчик не будет пускать свой кораблик в Центральном парке. Да и в той части города, в которой она жила сейчас, вряд ли существовало место, где можно было пускать кораблики. Внезапно ему вспомнилось название улицы, на которой она жила, и номер дома. Они были написаны на долговой расписке, присланной ее мужем. Он не собирался запоминать этот адрес на Форт-Вашингтон-авеню, но адрес как-то сам собой застрял у него в голове.