Клуб разбитых сердец - Уокер Рут (книги бесплатно TXT) 📗
– Естественно, – протянула Шанель. Какие там копейки, она и сама готова приплатить герцогине, лишь бы только приехала. – Но взамен хотелось бы иметь возможность воспользоваться ее именем. О, никакого шума, просто так – слово здесь, слово там…
– Полагаю, возражений не будет. А когда станет известно, что она у тебя была, вся элита западного побережья, включая голливудскую публику, слетится в Напа-Вэлли. Только, знаешь, народ это привередливый, ублажать их надо, иначе сорвутся с крючка.
– Обеспечь мне герцогиню, а уж об остальном я сама позабочусь. И между прочим, если тебя это волнует, теперь мы квиты.
– Спасибо. – И после продолжительной паузы Лэйрд добавил:
– Тут такое дело, посоветоваться бы надо. Это насчет наших с Ариэль свадебных планов…
Через четыре дня почта принесла большой, кремового цвета, с изящным вензелем, конверт из Лондона. В письме говорилось, что приглашение, переданное «через нашего друга Лэйрда» с благодарностью принимается. Герцогиня будет рада провести в Напа-Вэлли первую неделю декабря. А на церемонии открытия к ней присоединится и герцог. Подпись:
«Лолли».
Не прошло и нескольких дней, как новость облетела всю округу. Первым признаком того, что семена, брошенные Шанель в местную почву, дают ростки, был неожиданный поток писем, открыток и телефонных звонков. Иные уведомляли, что готовы принять приглашение, посланное ранее, другие интересовались, есть ли в пансионате свободные места и нельзя ли зарезервировать номер. Любопытно, что среди первых большинство были женщины, ранее отклонившие приглашение.
Теперь они справлялись, не поздно ли все переиграть.
В таких случаях Шанель рассылала вежливые письма, выражая готовность возобновить приглашение Уже через две недели на декабрь и январь все было расписано, да и февраль уже почти весь был занят. Тем, кому приглашения не посылались изначально, Шанель писала, уже в не столь изысканных выражениях, что, к сожалению, сейчас все забронировано.
Может, попозже…
Шанель сосредоточенно изучала свои записи, когда в кабинет вошла дочь. На ней были, как обычно, выцветшие джинсы, такие тесные, что, казалось, вот-вот лопнут по швам, и драная майка с эмблемой ресторанчика в Беркли, известного своим пивом, дающим какую-то совершенно необыкновенную пену. Хоть перед тем, как устроиться небрежно на стуле и вытянуть свои длинные ноги, Ферн чмокнула мать в щеку, Шанель сразу догадалась, что привели ее сюда отнюдь не дочерние чувства. Ферн что-то надо. Вопрос только – что?
И сколько это будет стоить?
– Гляди-ка сколько писем. – Шанель, как колоду карт, принялась тасовать многочисленные конверты и открытки. – До марта у нас все забито.
– Чудесно! И у тебя уже есть люди, которые будут заниматься этой публикой? Или остались какие-нибудь вакансии? – спросила Ферн.
– Тебе что, работа нужна? А я-то думала, ты на каникулы уезжаешь в Европу. Вроде бы Жак оплачивает билеты на пароход…
Уголки губ у Ферн опустились.
– Тут, оказывается, была небольшая ловушка. Он собирался ехать со мной в одной каюте. Ну я и послала его.
– Обидно, – негромко проговорила Шанель.
– Да неужели? А почему бы прямо не сказать, что у тебя на уме: мол, я же тебя предупреждала…
– Да нет, мне действительно очень жаль, и ничего такого я не собиралась говорить. Ладно, давай о деле. Знаешь ли, это довольно тяжелая работа, в том числе и физическая. Ты уверена, что хочешь ее?
– Что бы ты на этот счет ни думала, я не лентяйка. И к тому же хватит мне сидеть у тебя на шее, пора самой на хлеб зарабатывать.
Молчание Шанель, казалось, смутило дочь. Она поглядела куда-то в сторону.
– Есть и еще кое-что. В Беркли… в общем, мне там ужасно скучно, и я решила завязать по крайней мере на год. Так что поработать у тебя было бы в самый раз.
– Драить полы и застилать постели? Ты же ничего не умеешь, ведь даже работа в грязевых ваннах требует некоторой подготовки.
– Мне хотелось бы работать на кухне. Я люблю готовить, о чем, тебе, впрочем, неизвестно, верно ведь?
Шанель пристально посмотрела на дочь. Что это она такое задумала?
– Не помню, чтобы ты мне об этом говорила, но готова поверить на слово, – осторожно сказала она. – Этой весной, приезжая домой на выходные, ты вроде действительно что-то такое стряпала. Вкусно было. Ладно, поставим тебя в ученицы к шефу. Начнешь с самых первых ступенек. Да, и должна тебя предупредить, что Жан-Пьер – это жуткий тип, фанатик кухни.
– Сексуальный мужчина, – закатила глаза Ферн.
– Сексуальный? Может, мы о разных людях говорим?
Жан-Пьер – бывший борец, из которого давно песок сыплется. У него уже внуков полно.
– А то я не знаю. – Ферн наставила на мать указательный палец. – Но уж повар-то он первоклассный. У него многому можно научиться. А кулинария меня интересует с тех самых пор, как я в школе прослушала курс по домоводству.
– А я-то думала, ты записалась на него, чтобы, не прилагая больших усилий, заработать пару лишних баллов в диплом.
– Не прилагая усилий? – простонала Ферн. – Да это был каторжный труд. Но я выдержала. Похоже, у меня неплохой нюх и фантазия развита, во всяком случае, так говорила преподавательница. Так что отчего бы не попробовать? Если через полгода мне не надоест, может, уговорю тебя послать меня в Париж поучиться в «Кордон блю».
– Сначала выучи французский. Они косо смотрят на тех, кто коверкает их родной язык, – сказала Шанель.
– Je parle un meilleur francais que quelques unes de mes amies qui parlent anglais, – ухмыльнулась Ферн. В переводе это означало примерно следующее: я говорю по-французски лучше, чем некоторые из моих друзей говорят по-английски.
– С тобой не соскучишься, – заметила Шанель.
– И с тобой тоже, мамочка.
Ферн осталась пообедать, а перед уходом снова удостоила мать легкого поцелуя, и это настолько удивило Шанель, что она даже к работе вернулась не сразу, усевшись у окна и глядя на виноградники, окружающие большой дом. Октябрь полыхал желтым, красным, бордовым цветами.
Видимо, Ферн изменила свое отношение к ней, думала Шанель, уже не наскакивает постоянно. Чудеса какие-то, еще год назад об этом и помыслить было невозможно. Все началось с того злосчастного вечера в «Святом Франциске» и идет своим чередом. Не исключено, со временем они станут друзьями, а то и родными.
Все дело в том, что с Ферн ей легче иметь дело как с проблемой, чем как с дочерью. Может, Шанель просто не приспособлена к материнству и той ответственности, которую оно предполагает? Впрочем, временами ее охватывает совершенно материнское чувство к Глори, почему же к собственной дочери она того же не испытывает? Что ж, через силу тут ничего не сделаешь, со временем, глядишь, само придет. Вот здорово было бы.
Шанель вернулась к письмам. Очередное – от Нэнси Андерсон. Источая патоку, отправительница писала, что вдруг обнаружилась возможность принять приглашение на открытие курорта да и провести там недельку. Нельзя ли зарезервировать номер на первую неделю декабря?
Шанель улыбнулась и тупым концом карандаша набрала нужный номер.
– Да? Кто говорит, простите? – послышался тягучий голос Нэнси.
– Это Шанель Деверю. Как поживаешь?
– Все прекрасно, только занята страшно. Скоро зимний сезон начинается, и у меня каждый Божий день расписан.
– Рада слышать, это облегчает мою задачу, – сладко проговорила Шанель.
– Извини?
– Боюсь, придется тебя огорчить. На декабрь в Напа-Вэлли все забито, да, собственно, не только на декабрь – по конец февраля. Ближайшая возможность… Сейчас, минутку… да, март. Только решай скорее, у нас полно заявок. Скоро на все лето ни одного местечка не останется.
Шанель прямо-таки заурчала. А сейчас – последний удар.
– Ой, извини, ради Бога! Мне надо было сразу сказать тебе, что первую неделю марта мы не работаем. На первое воскресенье этого месяца назначена свадьба Лэйрда и Ариэль.
