Шакалота. Птичка в клетке (СИ) - Филон Елена "Helena_fi" (электронные книги бесплатно txt) 📗
— Ладно-ладно, — и снова вздыхает, а потом едва слышно и будто с сожалением выпаливает: — Макс вернулся в город.
ГЛАВА 44
— Розами за километр несёт, — сбрасываю цветы в сторону и опускаюсь на маленькую деревянную скамеечку у могилы Костика. — Какой придурок принёс их тебе? Ты ненавидишь розы.
Снимаю солнечные очки и вешаю душкой на вырез футболки. Достаю из кармана рубашки помятую пачку сигарет, закуриваю одну и опускаю на землю у надгробной плиты. Достаю ещё одну и делаю глубокую затяжку, выпуская дым в небо.
Жарко. Солнце в башку печёт. Надо было надеть кепку. Но у меня нет кепок — ни одной. С некоторых пор я их не ношу и не покупаю. Тупые головные уборы.
Смеюсь почему-то. Возможно я немножечко психом стал, а возможно просто первая выкуренная сигарета за последние несколько месяцев по мозгам ударила.
— Я почти курить бросил, прикинь? — провожу языком по нижней губе, отворачиваюсь в сторону и сплёвываю на землю слюну пропитанную никотином, а потом опять для чего-то затягиваюсь.
— Дерьмо это. А ты так и не бросил, Костян. — Тушу сигарету о подошву ботинка и прячу обратно в пачку. — Прости, что так долго не приходил. Папаша паспорт забрал — не мог из страны вылететь. Пришлось пойти на сделку: я по врачам таскаюсь — он мне паспорт возвращает. Таскался недолго, — усмехаюсь, — но паспорт забрал.
Слушаю, как вдали раздаётся птичья трель, как шелестят деревья от горячего ветра, как рядом с кладбищенским ограждением проезжает чья-то машина. Звуки — удивительная фигня. Никогда не задумывался над тем, что мир умеет говорить. У всего есть свой язык, практически своё дыхание. А теперь слышу. Не просто слышу — теперь я слушаю.
— Я ненадолго в город вернулся. Нечего мне здесь делать. Он не нужен мне, я не нужен ему, Костик. Этот долбаный город забрал у меня всё, что мог. — Выдерживаю паузу до тех пор, пока птица вновь не смолкнет, упираюсь локтями в колени и продолжаю говорить: — К матери хочу съездить. Отец сказал она вообще не в себе, даже имя его уже с трудом вспоминает. Меньше всяким дерьмом её накачивать надо было… Чёрт его знает, куда потом поеду. Да и… в общем, скоро три года будет, как ты, мудак, бросил меня в этом гнилом мире, так что… приду наверное ещё раз. Если получится.
Поднимаю лицо к небу и делаю глубокий вдох. Медленно выдыхаю и пытаюсь избавиться от этого проклятого жжения в глазах.
— Поеду дальше по побережью, куплю домик на берегу моря и буду до старости кости на песке греть, жрать пиццу и пить холодное пиво. — Усмехаюсь. — Ну да… разогнался я что-то. Это мне в куда-нибудь в Калифорнию надо — под круглогодичное солнце. Идиот я, да? Да-а… тут бы ты со мной согласился. Папашик завтра примчится, обратно потащит. Как всё достало, Костян. Лучше бы мне голову отбили, чтобы не чувствовать ни хрена, чем это всё. Лучше бы так. Чёрт, розы воняют!
Отталкиваю цвета ногой ещё дальше, надеваю солнечные очки и опускаю голову.
Птица вдали опять надрывается. «Ну и чего ты тут орёшь?» — спросить хочется. И вдруг замолкает резко.
— Весело у тебя тут, — фыркаю. — Тупые птицы. Мёртвым спать мешают.
В кармане телефон вибрирует — игнорирую. Кроме Ярослава, отца и следователя мой номер никто не знает. Уверен, это Ярик названивает. Сидит в машине у кладбищенских ворот и названивает, чтобы я булками обратно шевелил. Скорее всего, жена опять мозг выносит, просит подгузники купить, или ещё что.
— Прикинь, Костик, я типа дядя. Да… — мрачно усмехаюсь, — тебе это капец как интересно. Не знаю, что ещё сказать. — Плечами пожимаю и кусаю щёку изнутри. Раздумываю с несколько минут, и решаю всё же сказать это вслух: — С ней всё хорошо. Даже лучше, чем могло было быть. Ты молодец, чувак, фигню не подсунул — сердце твоё теперь как надо стучит. За вас двоих стучит.
И едва слышно, шёпотом, добавляю главное, зачем сегодня пришёл к моему другу на могилу:
— Спасибо. — В глазах вновь жечь начинает, и я поднимаю лицо к небу, подставляя его под палящие солнечные лучи. Хрипло усмехаюсь: — Ты прям супергерой хренов!.. Да… Блин, не умею я говорить красиво. Спасибо, Костик… что спас её. Ты всё-таки сделал это — отдал ей свою любовь. Чёрт… до сих пор с трудом понимаю это. Всё это время… твою мать. Это тебя я в клетку загнал, братишка. Вас двоих в неё посадил, столько дерьма натворил…
Запускаю руки волосы, сжимаю, и вновь слышу, как надрывается эта чёртова птица, будто я её место на ветке занял и подвинуться отказываюсь.
— Приглядывай за ней, оттуда — сверху, ладно? Бля*ь, какой же бред я несу! В общем… приглядывай за ней, потому что я больше не могу. Я вообще больше ни хрена не могу, вот такая жопа, Костик. Знаешь… — Выжидаю, пока птица не смолкнет, поднимаюсь на ноги, запускаю руки в карманы джинсов и негромко добавляю, опустив голову: — Знаешь, а ты был прав, дружище. С самого начала, с самого твоего первого слова об этой девчонке ты был прав. А я не верил… идиот. Она особенная. Всегда такой была. Не проходит и дня, чтобы я не думал о ней, не вспоминал, как она смотрит, как говорит, как улыбается… Я ей жизнь сломал. Всё из-за своей поганой мести той, кто была лучом солнца во всей этой истории. Но я не видел этого, не понимал, как она сияет. Так сильно, так ярко сияет, Костик, что этот свет он… он везде, понимаешь?.. Но видимо, чтобы понять это, чтобы увидеть… у меня не было другого варианта, кроме как ослепнуть.
Подбираю со скамейки эту проклятую трость для слепых, поправляю солнечные очки и напоследок поворачиваюсь в ту сторону, где находится могила Кости.
— Злая, тупая ирония: раньше мне казалось, что я вижу всё, когда на самом деле я ни хрена не видел, а теперь, когда перед глазами постоянно стоит её лицо… кажется, что это и есть — всё. Всё, что мне надо.
Звук взмаха крыльев раздался неподалёку. Птица улетела.
ГЛАВА 45
Ещё сегодня утром я была дома. Вернулась с прогулки полностью потерянная в собственных мыслях после звонка Зои, минут пять пыталась повернуть ключ в скважине, пока не поняла, что он почтовый, затем ещё примерно столько же держалась за дверную ручку прежде, чем опустить её.
«Макс вернулся», — бесконечно крутилось в голове.
Макс вернулся. Он в городе. Он там… а я здесь, за много километров от него. У меня нет его нового номера, да и… не должно быть. Нас больше ничто не связывает кроме болезненного прошлого и тех недолгих, но прекрасных мгновений, что этот мир подарил нам. Всё. На этом всё. Я должна выбросить его из головы, перестать думать и тем более сомневаться.
Нет нас больше. Да и были ли… МЫ?
— Лиза, — отец встречает меня в коридоре и его встревоженный вид мгновенно заставляет напрячься.
— Па-ап? — протягиваю с осторожностью.
— Лиза, — резко выдыхает, с некой опаской поглядывает на закрытую кухонную дверь и подходит ближе, — ты только не волнуйся…
— Да сколько можно меня об этом просить? Просто скажи, что случилось. С бабушкой что-то…
— Нет, — головой трясёт. — Просто… просто у нас гости.
Хмурюсь:
— Паша приехал? Уже? — Сбрасываю кеды и иду на кухню.
— Нет. Лиза…
Распахиваю дверь и замираю, как вкопанная на пороге.
Не-е-ет… У меня галлюцинации? Я сплю?
— Какого…
— Лиза, — папина рука опускается на плечо, и я не успеваю выругаться при виде этой стервы на кухне моей квартиры! На кухне квартиры моей семьи! Какого чёрта она здесь делает?! Какого чёрта Светлаковой понадобилось?!
— Привет, — поднимается из-за стола, обтягивая короткое красное платье в облипку. Смотрит будто неуверенно, но ни разу не приветливо. Не стыдливо, не с сожалением, а так, будто просто слегка не уверена в том, что решение приехать сюда было верным.
— Ты… ты… — просто не могу слов подобрать. — Папа, зачем ты её впустил? — Круто разворачиваюсь к Светлаковой. — Что тебе здесь надо? У тебя что, совсем совести нет? Или это шутка такая?
— Лиза, — папа не даёт Веронике ответить, голос его звучит строже, — я тоже не в восторге от её присутствия в нашем доме, но мне… мне ты веришь?
