Изнанка мести (СИ) - Великанова Наталия Александровна (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
Глава 36. Поиск.
Так зачем же я вдруг при одной только мысли шалею,
Что уже никогда, никогда…
Боже мой, никогда!..
А.А. Галич
Ярослав подъехал к дому затемно. Он все ещё злился из-за сегодняшнего разговора. Днём мысли то и дело возвращались к Викиным словам и к своему ответу, поэтому он не торопился. Не должен ли был он уступить? Она и так сделала слишком многое, придя к нему. Ну почему он уродился таким максималистом и не готов был принять половину счастья?
Что для него было важнее? Заполучить её? Или заполучить целиком? Он никак не мог найти ответа на этот вопрос. Вика стала его наваждением и загадкой, воплощением всего прекрасного, мечтой и чудом, по сравнению с которым всё остальное прочее бледнело. Сколько в ней было обаяния, в самых простых движениях, в поворотах головы, взмахах пальцев! Она одна, кажется, обладала тонким умом, каким-то непонятным его разуму женским чутьем и невероятной стойкостью. Хотел бы он видеть её злой или ожесточенной – нет!
Она носила ребёнка, и это делало её божественной.
Внутри него все горело вот уже несколько месяцев. Это она разожгла пламя своими прикосновениями, взглядами, одним своим видом. Чего стоил влекущий рот и чуть выпяченная от раздумий нижняя губа! Когда он смотрел на них, думал только об их вкусе. Когда Вика говорила, он не всегда слышал, а если и слышал, то плохо понимал. Он так хотел её, что во рту пересыхало.
Он даже различал все типы её лифчиков. Хотя не видел даже бретелек, чёрт дери! Одни из них были из плотного материала и закрывали грудь полностью, другие имели твердую чашечку, но оставляли верх полукружий свободными, и ему безумно хотелось освободить их. Третьи имели мягкую структуру, и он мог наблюдать крупные бусины сосков, обрисованных тканью платья или кофты. Но самым сумасшедшими были дни, когда она не надевала бюстгальтера вовсе. Тогда естественная линия груди не оставляла простора воображению. Всё, чего хотел Ярослав в эти часы – это положить их в свои ладони и убедиться, что здесь для её сокровищ самое место.
Однажды он видел её обнаженный силуэт за тонкой занавеской. Он пришел в полную боевую готовность за три секунды. Он был просто одержим ею, день за днём, с того самого вечера, когда увидел её на вечеринке.
Её прелесть во всём, её хрупкость и красота лица, манящие глаза, пронизанные тьмой ночи! Они поглощали его, заставляя сжиматься от неведомого доселе чувства, какого же сильного, как ненависть, только дарящего радость и свободу.
Она ведь имела полное право жаловаться на жизнь, но не делала этого. Она хранила свои тайны глубоко: прятала от чужих глаз и боль и любовь. Как он мог сердиться на то, что она отстаивала своё право на защиту? Это он был дураком. Каждый час, каждую секунду он жил лишь желанием оказаться рядом с ней, заключить в объятия, согреть холодные губы.
Весь день, вместо того, чтобы быстро завершить дела и съездить к мачехе, он потратил на придумывание аргументов. Вот сейчас он придет к Вике и скажет, что согласен на всё. Он сможет взять их на руки. Сможет целовать её. Он прикоснётся к её животу и наконец, почувствует шевеление ребенка. Ощутит его, поверит, что он живой, что он существует. Сможет смотреть на неё, пока она будет ругать его, а потом спать на его плече.
Он злился на собственную зависимость от неё, уступчивость и одновременно упертость. Что ему стоило согреть её в объятиях ещё утром? Кромешный идиот! Ярослав посмотрел на цветы, лежащие на пассажирском сиденье. Пионы и розы – они напоминали ему о свадебном букете. Миллион раз сегодня он порывался броситься к ней, придумывал и придумывал слова. Всё что он скажет ей, как объяснит утреннюю ссору, что она ответит… Они не могли начать семейную жизнь с условий. Они должны были идти с чистыми сердцами.
У Вики не горел свет. Странно, неужели улеглась так рано? Ярослав вскинул часы. Одиннадцать. Вот чёрт! Почему он не приехал раньше?
Он привык, что Викины окошки темнели не раньше, чем он подруливал к дому. Она словно специально его ждала, чтобы погасить свет перед его носом. Делала это за секунду до того, как он захлопывал дверцу машины.
Она наверняка была обижена и специально делала вид, что спала. Она его вгоняла в гроб! «Хорошо, – успокоил он себя, – сегодня он потерпит. Но завтра не даст ей и шагу ступить от себя». Глупо было быть упрямым ослом и не принять её предложения. Что она там говорила?
Ярослав прошел сквозь Викину калитку. Наплевать, если она уже десятый сон видела. У него имелись в наличие хорошие новости: он был согласен на всё. Ярослав впрыгнул на порог и остановился. Нет. Ей нужен был отдых. Вика была беременна.
Он превратился в неврастеника. Развернулся и широким шагом пошел к себе.
«Может быть, она спит в моей кровати?» – подумал он, распахивая дверь. Каждый раз, когда он заходил к себе, эта мысль грела его. Увы. Дом был пуст.
На этот раз тоже не разграблен. Он выпил воды. Ложиться было ещё слишком рано, да и Морфей не будет милостив к нему, сократив эту ночь. Ярослав ослабил галстук, вышел на веранду, включил свет и открыл ноутбук. Во время работы он посматривал на дом Вики, но никакого движения не наблюдал. В час он лег, и в семь был уже на ногах. Приготовил кофе и с крыльца принялся сверлить взглядом её халупу.
Семь. «Ну же, детка, просыпайся».
Восемь. «Милая, наш разговор уже дымиться».
Девять. «Я разнесу эту трущобу, если ты не выйдешь через минуту».
В девять пятнадцать он ломился к ней, но дом, словно покинутый город, ответил глухим молчанием. Какой же он идиот, что ждал её всю ночь! Она осталась ночевать у Зуевых! Вот астолоп! Больше ей негде было быть.
Он поискал в телефоне звонок Андрея. Не поздоровавшись, спросил, проснулась ли Вика. Не дай Бог, если они уже куда-нибудь ушли! Поднял руку и посмотрел на часы. Девять двадцать три.
– С чего ты взял, что она у нас? – Андрей нахально зевнул в трубку.
– И не ночевала?
– Нет.
– А твоя жена где?
– Вот, рядом.
– Она знает, где Вика? – Ярославу стало нехорошо. Он представил, что Вика лежит за дверью, истекая кровью, в то время как он преспокойно провел ночь в кровати.
– Нет, мы вчера её довезли куда нужно, – Андрей что-то спросил у супруги и добавил: – они не созванивались.
– Я перезвоню.
Он размахнулся и вышиб ногой дверь. Она была такая хлипкая, что это не составило труда.
– Вика!
Ему потребовалось две минуты, что бы понять, что её не было внутри.
Где она могла быть?
Всё то время, что он жил подле неё, она только один раз ночевала вне дома.
Где она была? Перед его глазами замелькали страшные картины. Вика сбитая машиной, Вика в обмороке, Вика в больнице. Он набрал её, длинные гудки в телефоне напомнили, что она не звонила ему и почти никогда не отвечала на его вызовы. Где… она… могла… быть? Он напряжения мышцы парализовало. Обуреваемый страхом Ярослав замер в проёме двери. «Дома её не было, у Зуевых тоже…, – пытался логически думать он и искать выходы, но мысли, сбитые с толку страхом, бежали в другом направлении, – она могла попасть под колеса, упасть с лестницы…» Может быть, осталась у какой-нибудь подруги? Её могли похитить, украсть, изнасиловать. Безумные видения киножурналом летели перед глазами. Ярослав, скованный отчаяньем, не мог их остановить. Где ты, милая?
Зазвонил телефон. Андрей.
– Да.
– Привет! – это была Ольга.
– Привет!
– Она не открывает?
– Нет, её нет в доме. Я вышиб дверь.
– Где она может быть? – голос Ольги дрожал. Если уж ей было страшно, то что делать ему?
– Позвони ей. Она не отвечает мне.
– Уже позвонила.
– Так позвони ещё! - заорал он. Ему хотелось разбить этот бесполезный аппарат о дверь.
– Эй! – в трубке возник Андрей, – потише с моей женой! Я всё слышу!
– Извини! – Ярослав уже сам отругал себя, – дай её!
