Осенние звёзды - Бенуа Ольга (библиотека электронных книг .TXT) 📗
Внизу раскинулся ночной город. Светлана смотрела вниз, слезы щипали глаза. С годами ее реакция на проблемы практически не изменилась. Детство и юность давно остались позади, но окончательно стать взрослой решительно не получалось. Семейная жизнь с Николаем не была безоблачной, но с возрастом он становился все более неподатливым, все меньше напоминая того человека, за которого Светлана вышла замуж тридцать лет назад. Господи, как же ей все осточертело. Она не заметила, как сзади подошел Николай.
— Светк, ты чего? На работе проблемы? — чувствуя себя виноватым, правда, смутно догадываясь, в чем именно, он решил поинтересоваться проблемами жены. Все-таки он мужчина в доме. — Ладно, не переживай. У всех бывает.
Вытерев слезы носовым платком, Светлана взглянула на мужа и поняла, что в его голову даже мысль не может закрасться, что она плачет о прошлом. Сын вырос, любовь и взаимопонимание на критической нулевой отметке. В душе копится страх, что семейная жизнь превратится в унылое сосуществование: почти как соседи, под одной крышей, без общих интересов, но со стаканом воды.
— Коль, неужели так сложно убрать за собой? Неужели трудно приготовить ужин и поесть всей семьей?
— Но ты же знаешь, сегодня матч, — нудил тот, переминаясь с ноги на ногу. — Ужин… Ну давай, если ты так хочешь, я быстро сбегаю в супермаркет, как раз перерыв в игре, куплю салаты, сосиски в тесте, разогреем в микроволновке. Свет, я даже могу треники переодеть, если тебя они раздражают, — заглядывал он в глаза жене, пытаясь сообразить, что бы еще сказать, чтобы она перестала плакать.
— Не в старых штанах дело! — взорвалась Светлана. — Ты действительно не понимаешь, что все рушится?
— В смысле? — искренне удивился муж. — Я работаю, мамонта приношу домой, — пытался он направить разговор в безопасное русло.
— Ты приносишь деньги, на которые я этого мамонта покупаю, кормлю вас, а потом свинарник убираю. А между делом собирательством занимаюсь, то есть на работу хожу, если пользоваться твоей терминологией. Я же не железная. Я устала. Устала от вашего хоккея. Ты сутками на работе, никакой помощи по дому, на меня ноль внимания, только деньги, деньги, деньги, — такое впечатление, что ты решил заработать все деньги мира. Когда мы последний раз отдыхали? Когда вместе ужинали, ходили в ресторан или театр? Мне надоело ждать, когда ты всему свету вставишь зубы! — Светлана почти кричала.
— Это моя работа, — начал кипятиться муж. — Я не могу делать только то, что хочется. У меня действительно нет времени выводить тебя в свет, да и не думал я, что тебе так необходимы походы по увеселительным заведениям. Ты всегда подружками обходилась.
— Правильно, а почему? — закурив еще одну сигарету, Светлана закашлялась, подумав, что курить все-таки надо бросать. Откашлявшись, она продолжила: — Потому что тебя вечно нет дома, а если ты и есть, то или у телевизора, или спишь, как медведь в зимней спячке.
— Я устаю, — сравнение с медведем задело грузного Николая.
— А я? Ты обо мне подумал? — Света опять расплакалась, то ли от жалости к себе, то ли от раздражения на мужа, который не мог понять ее.
— Ладно, Светк, — при виде вновь появившихся слез Николай сразу сник. Как средство воспитания мужей слезы перестают действовать еще в первый год совместной жизни, однако Николай по-прежнему расстраивался от вида плачущей жены. — Если хочешь…
— Ничего я не хочу, — тихо сказала она.
Затушив сигарету, Светлана направилась внутрь квартиры. Подобные обидные разговоры у них случались и раньше, но еще лет десять назад они заканчивались более романтично: поцелуями и примирением в постели.
Закрывшись в ванной, она набрала номер Ларисы.
— Ларис, привет. Да, я. Ты одна? Можно я приду? Хорошо, целую.
Одевшись, она вышла из дома. Черные силуэты тополей выделялись на фоне темно-синего неба. Ветер стих, и в наступившей тишине был слышен шум идущего по улице транспорта.
Светлана быстро поймала машину и через четверть часа уже звонила в дверь Ларисиной квартиры.
Еще через десять минут, налив по бокалу вина и уютно устроившись в обнимку с сырной тарелкой, подруги сидели на диване.
— Я тебя предупреждала, — Лариса взяла микроскопический кусочек сыра, — чем больше ты для них делаешь, тем меньше они это ценят. Сели тебе на шею и ножки свесили. Желание искать выход должно быть обоюдным, а ты, как паровоз, весь груз на себе тянешь, стараешься домашних не напрягать своими проблемами.
— Я надеялась, что они все видят, понимают, — с грустью заметила Светлана.
— Считается, что семейная жизнь должна быть как праздник. Ваш праздник, видимо, слишком затянулся. Может, у тебя просто синдром семейной усталости? В Париж…
— Лар, — перебила ее Светлана, — я не только в Париж, я уже никуда не хочу. Мне пятьдесят три года. Это кошмар! Я старая, замужняя, но одинокая женщина.
— Прекрати ныть, — взвилась Лариса. Любые упоминания о возрасте приводили ее в негодование, усиленное пониманием, что и ей через год придется разменять шестой десяток. — Каждое утро мое зеркало пытается убедить меня в том, что только круговая подтяжка лица поможет мне, но я твердо знаю: «Врет». Женщине столько лет, на сколько наглости хватает. Как наглость закончилась, так все — саван и белые тапочки.
— Ты о героях и титанах или об обычных людях с обычным мышлением и обычной психикой? — сквозь слезы пошутила Светлана. — Ларчик, пойми, я не способна бегать рысью и пыхать огнем, как ты, — добавила она сдавленным голосом.
— Нет, ты не права по существу, — Лариса обняла подругу. — Понимаешь, жизнь женщины начинается тогда, когда она осознает принадлежность к данному полу, и продолжается до тех пор, пока она чувствует себя женщиной. Какая разница, сколько нам лет? Прекрати считать, сколько осталось. Надо просто жить сейчас. Главное — оставаться собой при любых обстоятельствах.
Разговор шел по давно накатанной колее, Светлану убаюкивала расслабляющая атмосфера и возможность пожаловаться на жизнь. Наконец она вздохнула:
— И что мне делать? Развестись? А что изменится?
— Любовника тебе завести надо. Давно бы плюнула на всех и устроила свою личную жизнь. Ребенок вырос, переживет, — Лариса была спокойна, словно обсуждала новое средство для чистки раковин.
Светлана поперхнулась вином.
— Смеешься? Кому я нужна?
— А пациенты?
— Ох, так они же старые… — испуганно пробормотала Света. — У большинства в самой ближайшей перспективе, прости за цинизм, утка и кроватка, а потом и вовсе гранит и оградка. Или молодежь на диспансеризацию приходит.
— Наверняка есть достойные экземпляры! — Лариса цокнула языком. — Сама же говоришь, что мужчины после пятидесяти еще очень ничего есть, так и выбери себе ровесника. В конце концов, что значит «старый»? Тебе же его не варить!
Светлана не удержалась от улыбки. Она положила в рот кусочек сыра с орехами, размышляя, попробовать датский ананасный сыр или на сегодня хватит.
— Купи красивое вечернее платье, — продолжала подруга.
— Куда я хожу вечером? На кухню? — Света вспомнила, что сегодня не ужинала, и датский сыр постигла участь французского и швейцарского.
— Пойми, — принялась вновь философствовать Лариса, машинально сворачивая кораблик из бумажной салфетки, — не в твоей семье дело, хотя обнаглели они у тебя — это факт. Все проблемы в тебе. Займись спортом, брось курить, обнови гардероб. Кстати, о гардеробе — давно пора его менять!
— А что с моим гардеробом? — удивилась Света, поправляя любимый пуловер с рукавами-реглан.
Лариса замялась, но деваться было некуда.
— Свет, ты красивая женщина, надо подчеркнуть это. А ты как влезла в эту кофточку с люрексом еще в начале перестройки, так и ходишь в ней.
— Она почти новая! — упиралась Светлана. — К тому же она мне идет.
— Очень может быть, — не стала спорить Лариса, закусывая камамбер виноградиной, — но, во-первых, она тебе мала, а во-вторых, ты не девочка тридцатилетняя, чтобы одеваться, как в голову взбредет.
