Пляж исполненных желаний - Щеглова Ирина Владимировна (читать книги онлайн TXT) 📗
– Ты хочешь со мной поссориться?
– Не хочу я ни с кем ссориться! – она снова заплакала. – Я думала, мы с тобой подруги, а ты!
– Что я? – было от чего растеряться. Конечно, я сразу поняла, что Иван Ане понравился. Наша недотрога, видимо, решила, что раз он пригласил ее танцевать, то она теперь имеет на него права. А я в ее глазах выступаю эдакой разлучницей, вместо того, чтоб помогать, хочу отбить парня. Вот уж дудки! Вечные эти разборки между девчонками. Они мне еще в школе надоели. Этот парень мой, этот – твой… Глупости! Один раз потанцевала с мальчиком – все, ты просто обязана с ним дружить, и за тобой надежно прикрепляют ярлык чьей-то там девушки. А я не чья-то, я – сама по себе. И к тому же Иван не такой, как наши школьные пацаны. Он не такой, как Женька, Леша и все эти трансы вместе взятые!
Анька позорно ревела.
– Ты что, влюбилась? – вопрос прозвучал глупо.
– Отстань!
– Ну, извини…
Я помолчала, соображая.
– Ань…
– Что!
– Может, у него вообще есть девушка, там, в Китае, или в Москве… Он ведь взрослый, не забывай…
– Ну и что!
– А то, что он с нами просто подружился, просто так, понимаешь?
– Да! Если бы у него была девушка, он бы с ней сюда приехал! – в ее словах был резон.
– Ну, хорошо, – я вздохнула, – давай по-честному: пусть он сам выберет из нас двоих.
– Так я тебе и поверила! – всхлипнула Аня.
Я пожала плечами:
– Не хочешь, не надо. Лично я не буду предпринимать никаких попыток у тебя его отбить, если на то пошло.
– Обещаешь? – Аня лихорадочно вытирала слезы полотенцем.
– Обещаю…
– Тогда пойдем быстрее, он же нас приглашал чай пить!
И мы пошли. До обеда сидели с Иваном у его палатки, пили чай с персиками. Я молчала, давала возможность Ане проявить себя. Как глупо!
Обед
Народу на турбазе много: спортсмены из Питера и Москвы, школьники из Твери, две группы из разных сибирских городов, преподаватели Института искусств из Воронежа с семьями, ну и такие, кто приехал сам по себе, как мы, тоже есть. В общей сложности набирается человек около двухсот, вместе с преподавателями.
Столовка работает в две смены. Наша – вторая.
Идем нехотя. После персиков есть не хочется, но надо показаться на глаза старшим.
Во время обеда Валера распекал туристов, особенно досталось самым молодым. Причина – вчерашняя поголовная пьянка.
– Хотите орать, идите на берег и орите! – чеканил слова Советский. – Вы здесь подчиняетесь правилам общежития. Нет – возвращаю деньги, путевки, и до свидания!
На скамейке, в стороне ото всех сидели медсестра Эля, сторож и инструктор. Им досталось от разгневанного начальника за продажу водки туристам. Валера не пьет, не курит и не переносит алкашей. Почти все работники базы – родня Советского: его сестры, племянники и племянницы, или люди по особым рекомендациям от друзей. Сторож и спасатель назначены местной администрацией, с которой ссорится Советский не хочет, оно и понятно.
Инструктор – загорелый до черноты, полнеющий и стареющий блондин. Ходит в шортах, на морщинистой шее толстая цепь, наверное, золотая. У него есть машина, на которой он возит желающих на экскурсии. По молодости, видимо, был избалован курортными романами; теперь, не заметив, как постарел, хорохорится, пристает к молоденьким женщинам, смотришь на него – смешно и жалко.
Сторож – маленький сухой дедок. Запойный алкоголик, но человек очень хороший. В периоды трезвости жарит на своей кухоньке оладушки для отдыхающих, ловит сетью рыбу. Если попросить, то может приготовить вкуснейший шашлык на углях. Зарплата копеечная, около тридцати долларов, вот он и подрабатывает, как может.
Эля – другое дело; единственный случайный человек, нанятый впопыхах, потому что прежняя медсестра не смогла приехать.
Крупная высокая девушка, громогласная, мужеподобная и сильнопьющая. О том, что она и есть медсестра, мы узнали случайно: когда один из мальчишек упал и разбил губу, поварихи направили его к Эле. Эля сказала: «заживет». Тогда приятели привели плачущего подростка к нам. Оказалось, что у него кровоточит десна и шатается передний зуб. Ольга с мамой промыли ссадину, намазали зеленкой и велели не есть ничего твердого несколько дней.
На завтраке повариха подошла и тихонько спросила у мамы, не умеет ли она делать уколы.
– Умею… А Эля что?
– Она спит, теперь до обеда не добудишься, а мне надо по времени делать. Только Валере не говорите, а то Эльке и так достается.
– Слушай, у нее хоть какие-то лекарства есть?
Повариха сокрушенно вздыхает и снова шепчет:
– Ей Валера спирт выдал, медицинский. Но она его уже выпила, – она оглянулась и одними губами произнесла, – целую банку!
Повара работают через день. В одной смене – родная сестра Советского и племянница; в другой двоюродная сестра и Миша.
Миша профессионал, знаток кубанской кухни. Советский сманил его из ресторана в Новороссийске. Вот такая команда.
Повар Миша
Вечером, как только Советский собирает народ на дискотеке, мы все, вместе с мамой и Ольгой, уходим в столовку и сидим там под навесом у печки, жжем свечки, пьем кофе и поджидаем енотов. Они приходят, потому что добрый Миша оставляет для них полное ведро помоев. Сначала мы познакомились с крупным самцом. Он почти не боялся, спускался со склона, становился на задние лапы, передними упираясь в край ведра и принимался громко чавкать, время от времени помешивая в помоях лапой, в поисках лакомых кусочков: мягких косточек или курицы. Миша присоединяется к нам и рассказывает о том, как осенью голодные шакалы подходят совсем близко и воют по ночам, о сучке Моте, которую на самом деле зовут Матильдой – и она единственная, кто выжил из всей дружелюбной живности в последнее наводнение.
– Когда река все здесь посмывала, зверья не осталось совсем. Сидишь вечером, такая тоска… Мы приехали – апрель, туристов нет, по ночам до того жутко бывало, да еще шакалы воют, оголодали за зиму… Вот однажды сижу в столовке, смотрю – енот пришел. Тоже кушать ищет. Я так обрадовался. С тех пор всегда оставляю им еду. Теперь-то опять размножились, – он замолкает, отпивает глоток кофе, – я вверх по руслу реки ходил, там выдра живет, зайца видел, кабаны тоже есть…
Пока мы слушаем его, совсем забываем о ведре. Нас привлекают возня, резкий писк, тявканье и топот. Миша светит фонариком: из ведра торчат пять полосатых хвостиков, заботливая мамаша суетится рядом, фыркает на стаю ежей. Поужинавший папа взобрался на мойку и пьет воду. Малыши пугаются света, смешно сваливаются с ведра, только один продолжает увлеченно сопеть и чавкать, почти целиком погрузившись в помои. Самец замирает напряженно, мать, видя что ее детеныши разбежались, лезет в ведро, как будто нас и нет вовсе.
Наверное, мы очень громко говорим, шумим и пахнем. Но еноты быстро привыкают и даже позволяют нам гладить их жесткий, упругий мех.
В ущелье шумно, установка трансов бухает с вечера, заглушая нещадно орущую Валерину дискотеку. Миша показывает нам наушники, говорит, что иначе не уснуть. Но мы предусмотрительно взяли с собой спальники и пенки, идем спать на берег, зовем Мишу с собой, но он отказывается: надо караулить кухню и столовку. Днем с трудом прогнали трансов, которые, накупив шашлыка, расположились под навесом, как у себя дома. Их слишком много, турбаза не вмещает всех, и трансы расползаются по всему ущелью. Много дикарей, по склонам рассыпаны палатки, горят костры, то и дело кто-то приходит за водой или хлебом. Поварихи злятся, потому что приходится постоянно быть на кухне, следить, как бы чего не украли.
Свет одинокого фонарика шарит в темноте, это Иван. Он подходит бесшумно, еноты его не боятся и продолжают свой поздний ужин, как ни в чем не бывало. Мама варит кофе на печке для Ивана, и он пьет его с удовольствием, хотя все время утверждал, что предпочитает зеленый чай.
Можно проведать дикарей на поляне, но нам как-то не хочется. Мы сидим еще долго. Миша распрощался и ушел, ему вставать рано. А Женьки с Андреем все не было, то ли обиделись на нас, то ли дядя не пустил…
