Незабываемая прогулка - Спаркс Николас (читаем книги TXT) 📗
Но Хегберт не позволял пить или проклинать, и Тоби действительно не знал, как работать в таких строгих условиях. В результате, работа была сделана неряшливо, хотя сразу это не было очевидно. После нескольких лет опоры начали разваливаться, и Хегберт решил сам починить их. Но в то время как Хегберт был способен цитировать Библию, он не был слишком хорош в забивании гвоздей; опоры согнулись и ржавые гвозди торчали в фанере во многих местах, так что мы должны были быть осторожными и ходить в безопасных местах. Если бы мы сбились с правильного пути, мы или порезались бы, или свалили бы опоры, что причинило бы вред полу сцены из-за торчащих гвоздей. После нескольких лет сцену Театра нужно было переделать, и хотя дирекция театра не могла закрыть свои двери для Хегберта, с ним был заключен договор о более осторожном отношении к Театру в будущем. Это подразумевало также, что мы должны были репетировать в классной комнате, пока не удалим «маленькие дефекты».
К счастью Хегберт не был вовлечен в постановку пьесы, из-за всех своих обязанностей священника. Эта роль выпала мисс Гарбер, и первая вещь, которую она нам сказала — было выучить свои роли настолько быстро насколько возможно. У нас не было так много времени, как обычно выделялось для репетиций, потому что День Благодарения выпадал на последний день ноября, и Хегберт не хотел, чтобы пьесу сыграли слишком близко к Рождеству, чтобы не столкнуться «с её истинным значением». По этому у нас оставалось только три недели, чтобы поставить пьесу, что было приблизительно неделей короче, чем обычно.
Репетиции начались в третьем часу, и Джейми уже знала свою роль в первый день, что действительно не удивляло. Более удивительным было то, что она полностью знала мою роль так же, как и всех остальных. Мы репетировали на сцене, она делала это без сценария, а я смотрел вниз на кучу страниц, пробуя выяснить какой будет моя следующая реплика, и всякий раз, когда я искал слова, у неё блестели глаза, как будто ждали появления неопалимой купины или что-то в этом роде. Единственные реплики, которые я знал — были репликами немого бродяги, по крайней мере, в тот первый день, и поэтому я начал завидовать Эдди. Предстояло много потрудиться, и это не было тем, что я ожидал, когда записывался в класс.
Мои благородные чувства об участии в пьесе остыли ко второму дню репетиций. Даже притом, что я знал, что поступал правильно, мои друзья не понимали это вообще, и они издевались надо мной, как только узнали. «Что ты творишь?» спросил Эрик, когда он узнал об этом. «Ты играешь пьесу с Джейми Саливан? Ты безумен или просто глуп?» Я бормотал, что имел серьезное основание, но он не слушал, и сказал всем вокруг, что я влюбился в нее без памяти. Конечно, я отрицал, но это заставило их убедиться в своей правоте, и они смеялись еще громче и рассказали всем остальным, с кем встречались. Вещи становились невыносимее — во время ленча, Салли говорила, что я размышляю о помолвке. Но я думаю, что Салли ревновала. Она влюбилась в меня без памяти, и чувство, возможно, было бы взаимно, если бы не факт, что она имела стеклянный глаз, а это я не мог проигнорировать. Ее плохой глаз напомнил мне глаз искусственной совы в липкой антикварной лавке, и честно говоря, это заставляло меня нервничать.
Я начал снова обижаться на Джейми. Я знаю, что это не была ее ошибка, но я поступал так из-за Хегберта, из-за истории с танцами, когда я чувствовал себя нежеланным в его доме. Я начал ошибаться в репликах на классных репетициях в течение следующих нескольких дней, даже не пытаясь выучить их, и иногда выдавал шутку или две, над которыми смеялись все, кроме Джейми и мисс Гарбер. После окончания репетиции, я направлялся домой, чтобы забыть о пьесе, оставляя сценарий в классе. Я шутил с моими друзьями о странных вещах, что делала Джейми, и говорил выдумки о том, какой была мисс Гарбер, которая вынудила меня на всё это.
Джейми, тем не менее, не собиралась позволить мне так просто уйти. Нет, она достала меня именно там, где было больнее всего, ударяя по моему эго.
Я был с Эриком в субботу ночью после третьего государственного чемпионата Бьюфорта по футболу, спустя приблизительно неделю после начала репетиций. Мы гуляли по береговой линии возле кафе «Сесиль», жуя бутерброды и наблюдая за людьми в автомобилях, когда я увидел, что Джейми спускалась вниз по улице. Она была все еще на расстоянии ста ярдов, поворачивая головой по сторонам, нося всё тот же старый коричневый свитер и держа Библию в руке. Должно быть, было девять часов или около того, и для неё уже было довольно поздно совершать вечернюю прогулку, особенно в этой части города. Я повернулся к ней спиной и натянул воротник на жакете, но даже Маргарет, — которая вместо мозгов имела банановый пудинг, — смогла сообразить, кого искала Джейми.
«Лендон, твоя подруга здесь».
«Она — не моя подруга», сказал я. «У меня нет подруги».
«Тогда твоя невеста».
Думаю, что с Салли она тоже говорила.
«Я не помолвлен — заминайте разговоры».
Я быстро посмотрел через плечо, пытаясь выяснить — определила ли она меня, и мне показалось, что так оно и было. Она шла к нам. Я не подавал виду.
«Она на подходе», сказала Маргарет, и захихикала.
«Вижу» сказал я.
Двадцать секунд спустя она снова сказала это же.
«Вот она почти пришла». Говорю Вам, она была быстра.
«Я знаю» сказал я, заскрежетав зубами. Если бы не её ноги, она могла свести Вас с ума, почти также как и Джейми.
Я быстро оглянулся снова, и на сей раз, Джейми знала, что я увидел ее, и она улыбнулась и помахала мне рукой. Я отвернулся, и через мгновение она уже стояла около меня.
«Привет, Лендон», сказала она мне, забывая о моем презрении. «Привет Эрик, Маргарет…». Она поздоровалась со всеми. Каждый бормотал ей «привет» и старался не уставиться на Библию.
Эрик переместил руку, держащую пиво, за спину, так чтобы она не увидела его. Джейми могла заставить даже Эрика чувствовать себя виновным, если она находилась рядом. Было время, когда они были соседями, и Эрик разговаривал с ней прежде. У неё за спиной он назвал ее «Леди Спасения», очевидно ссылаясь на Армию спасения. «Она была бы бригадным генералом», любил он говорить. Но когда она стояла прямо перед ним, всё было по-другому. Он считал, что она была близка к Богу, и не хотел быть в её плохом расположении.
«Как дела, Эрик? Я не видела тебя очень давно». Она сказала это, как будто они были хорошими знакомыми.
Он переместился с ноги на ногу и посмотрел на свои ботинки — на его лице присутствовал, знакомый для всех, виновный взгляд.
«Ну, последнее время я не был в церкви», сказал он.
Джейми улыбнулась своей блестящей улыбкой. «Ничего страшного, я полагаю, что это не становится пока привычкой или что-то наподобие этого».
«Нет, не становится».
Теперь, когда я знал об исповеди — это когда католики находятся за ширмой и говорят священнику обо всех своих грехах — и это же случалось с Эриком, когда он был рядом с Джейми. В течение секунды я думал, что он собирался называть её «госпожой».
«Хочешь пиво?» спросила Маргарет. Я думаю, что она пробовала показаться забавной, но никто не засмеялся.
Джейми переместила руку на волосы, мягко потягивая за узел. «О… нет, действительно… спасибо».
Она посмотрела прямо на меня сияющим взглядом, и я понял, что попал в неприятности. Я думал, что она собиралась попросить меня отойти с ней в сторону, и честно говоря, так было бы даже лучше, но думаю, что это не было в ее планах.
«Ты очень хорошо потрудился на репетициях в эту неделю», сказала она мне. «Я знаю, что у тебя очень много реплик, которые надо выучить, но уверена, что ты очень скоро справишься с ними. Хотела также поблагодарить тебя за твое старание. Ты — настоящий человек».
«Благодарю», сказал я, чувствуя покалывание в своем животе. Я пробовал быть спокойным, но все мои друзья смотрели прямо на меня, внезапно задаваясь вопросом, говорил ли я им правду о мисс Гарбер, и вынуждала ли она меня к игре в пьесе. Я надеялся, что они не обратили на это внимания.
