Собирая воедино (ЛП) - Рид Калия (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗

— Нет, он мертв. Милая… — она облизывает губы и смотрит на стол, — я опознала тело.

Она не в первый раз это говорит. Я не поверила ей тогда, и не верю сейчас.

— Нет, не опознала.

Ее рука тянется к моей. Я отдергиваю ее. Она громко вздыхает.

— Ты даже не хочешь меня слушать.

— Потому что ты лжешь, — я наклоняюсь вперед, — я вижу его все время.

— Давай остановимся и подумаем о том, что ты предлагаешь, ладно?

— Ты имеешь в виду мою просьбу о помощи?

Моя мать намеренно игнорирует меня и продолжает.

— Если я поддамся и скажу докторам, что Уэс жив, хотя это не так, тогда получится, что я поощряю тебя.

Я хлопаю ладонями по столу. Эвелин на моих коленях начинает ерзать.

— Я буду продолжать верить, хочешь ты этого, или нет.

Моя мать сочувствующе на меня смотрит, от чего я только сильнее злюсь. Я повышаю голос.

— Он приходит каждый вечер в одиннадцать. Он говорит мне…

Моя мать оглядывается, словно мы под наблюдением, затем перебивает меня и тихо говорит:

— Тебе нужно успокоиться, хорошо? Я не пытаюсь расстроить тебя.

Вас когда-нибудь пытались убедить в том, что по вашему мнению не может быть правдой? Ужасное ощущение. Сердце яростно подпрыгивает в груди. Я прикусываю щеку и мысленно повторяю: Я права, я права, я права, я права, я права…

Мы обе замолкаем. Мне нечего сказать, и она ничего не может сделать, чтобы смягчить ситуацию. Наконец она говорит.

— Ты хочешь чтобы я ушла?

Часть меня хочет этого. Но сильнее мне хочется, чтобы она осталась: если она останется дольше, чем на час, на целый день, тогда, может быть, просто может быть, она увидит Уэса.

— Не надо, если ты сама этого не хочешь.

— Очень хорошо, — она кивает, — я останусь.

Эвелин продолжает извиваться, поэтому я сильнее прижимаю ее к груди, зная, что она забирает мою злость и отчаяние. Я делаю глубокие вдохи, и медленно, но она успокаивается.

— У меня есть другой вопрос.

— Виктория, если это снова про Синклэра…

— Конечно про него. Этот мужчина объявился и поклялся, что знает меня. Затем я узнаю, что вы держали его от меня подальше…

Я глубоко вдыхаю и осторожно смотрю на мою мать.

— Что ты знаешь, о чем не знаю я?

— Я знаю, что этот мужчина не принесет ничего, кроме плохих новостей.

— Но…

— Нет, ты должна выслушать меня.

Мама наклоняется вперед, в ее глазах плещется страх и отчаяние.

— Весь прогресс, которого ты достигла в Фэйрфаксе, исчезнет, если ты продолжишь с ним видеться. Ты понимаешь?

— Кем он мне приходится? — шепчу я.

Моя мать сопротивляется.

— Он был и есть твоя точка отсчета. Корень твоих проблем.

— Хватит говорить загадками. Просто скажи правду, — умоляю я.

— Виктория, я не собираюсь делать это прямо сейчас.

Она встает и я иду за ней, разочарованная тем, что она не хочет мне помочь.

— Я выдержу все, что ты мне скажешь. Это не сломает меня.

Ладно, ладно. Я немного преувеличиваю, но я в таком отчаянии.

Моя мать улыбается и обходит стол. Она касается пальцами моей щеки. Убирает волосы за ухо.

— Ох, Виктория. Оглянись, дорогая. Ты уже сломлена и во мне нет ни единой частицы, которая хочет видеть, как ты разрушаешься еще сильнее.

Повисает молчание.

— Увидимся позже, — наконец говорит она. Поцеловав меня в щеку, она бежит к двери, словно приспешники Сатаны наступают ей на пятки.

— Ты когда-нибудь поверишь мне насчет Уэса? — кричу я.

Она останавливается и оборачивается.

— Как я могу? Ведь я знаю правду.

Я громко сглатываю, боясь слов, которые собираюсь произнести.

— Если ты не веришь мне, тогда не приходи больше.

Она вздрагивает от моих слов, как и я сама.

— Ты же не серьезно?

— Серьезно. Практически все в этом месте думают, что я вру, и ты должна быть последним человеком, который думает так же.

Она высоко поднимает голову, глядя на меня царственно и сдержанно, как делала, когда я была еще ребенком. Ее губы сжаты в тонкую линию. Побелевший кулак, сжимающий ручку сумки — единственный признак того, что она злится.

— Очень хорошо, если это то, чего ты хочешь, тогда считай, что мы договорились.

Не говоря больше ни слова, она разворачивается и уходит.

ГЛАВА 8

— Все должны успокоиться! — кричит одна из ночных медсестер.

Она стоит перед телевизором, держа над головой прозрачную миску, заполненную маленькими кусочками бумаги, на которых написаны наши имена. Включен свет, занавески задернуты. Столы отодвинуты в стороны, а стулья стоят дугой по восемь штук в три ряда, повернутые к телевизору. Экран голубой, с медленно перемещающейся по нему символикой DVD. Последний десять минут я наблюдаю за этой эмблемой, ожидая, что она, наконец-то, доберется до правого угла.

Грустно, что мой день проходит именно так. Каждый четверг у нас кинопоказ. Если спросить медсестру или доктора, то они ответят, что большинство пациентов это «воодушевляет». Но воодушевляет это просто приукрашенное слово для вынуждены. Если только из глаз не течет кровь или ты не бьешься в конвульсиях на полу, ты должен быть в комнате отдыха на кинопоказе.

Все вокруг меня шикают и смотрят на Сьюзан.

— И шанс выбрать сегодняшний фильм выпадает. Сьюзан вытаскивает имя и ставит миску.

— …Луиз!

Когда была очередь Ригэн, она выбрала Прерванную жизнь. (Примеч. ред. Прерванная жизнь — фильм, повествующий о жизни группы девушек в психбольнице и после побега из нее.) Они заставили ее выбрать по-новому. Следующим выбранным фильмом стала Сибил. (Примеч. ред. Сибил — трагическая история страдающей от многочисленного расщепления личности молодой женщины Сибил, которая показывает последствия нечеловеческих издевательств со стороны её матери.)

Не стоит говорить о том, что Ригэн больше не давали выбрать фильм.

— Луиз, какой фильм ты хочешь сегодня посмотреть?

Взрослая женщина потирает руки, обдумывая вопрос, словно ответ на него является самым важным событием в ее жизни.

— Звуки музыки! — наконец выдает она. (примеч. ред. Звуки музыки — фильм-мюзикл, главную роль в котором исполнила Джули Эндрюс.)

Среди тихих аплодисментов и возгласов одобрения, раздается рычание Ригэн.

— Снова этот фильм? Мы видели его уже раз десять! Мы поняли. Джули Эндрюс умеет петь.

Медсестра округляет глаза.

— Не важно. Очередь выбирать за Луиз.

— Тогда можно мне вернуться в мою комнату, пожалуйста?

— Нет.

— Я сказала, пожалуйста.

— А я сказала нет.

Ригэн ерзает на стуле. Из всех стульев, она выбрала тот, который стоит справа от меня. По непонятным для меня причинам, она приклеилась ко мне. По правде говоря, не так уж это и плохо. Здорово, что здесь есть с кем поговорить.

«У тебя есть дочь!» — подсказывает мне мой разум.

Мгновенно во мне просыпается чувство вины, и я поглаживаю Эвелин по спинке. Конечно же, у меня есть моя дочь, но иногда приятно поговорить с тем, кто ответит тебе. Я люблю прекрасную улыбку Эвелин и ее пухлые щечки. Люблю то, как она смотрит на меня, словно я центр Вселенной. Я люблю все это, но мне также нужно пообщаться и с кем-то постарше.

Медсестра включает проигрыватель. Пока идут вступительные титры, она начинает раздавать нам пластиковые стаканчики с попкорном. Выключают свет и раздражающее шипение утихает. Наконец-то, все погружены в просмотр, но ничто, даже Джули Эндрюс и ее миленький голосок, не могут оторвать меня от реальности. Я чувствую на себе взгляд Ригэн и еще чей-то. Несколько раз я поворачиваюсь в кресле, но никого не замечаю.

— Что ты делаешь? — интересуется Ригэн.

Я поворачиваюсь лицом к телевизору. Эвелин начинает ерзать. Я быстро целую ее в щеку.

— Ничего.

Ригэн подбрасывает зернышко попкорна в воздух. Она наклоняется вперед и ловит его ртом.

— Ой, прекрати. Если врешь, то делай это хорошо. Могла бы сказать, что просто потягиваешься.