По закону столичных джунглей - Монакова Юлия (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
Люська захохотала. Андрей воззрился на нее с некоторой опаской:
— Я сказал что-то забавное?
— Извини, — отсмеявшись, произнесла она. — Только не обижайся, пожалуйста, просто эта картинка совершенно не укладывается в моей голове — Алла печет пирожки и дает тебе сверток с собой на работу!
Андрей хмыкнул.
— Вообще-то ты права, Алла пирожков не печет… Она вообще не любит готовить. Но у нас же есть чудесная домработница Нюта с золотыми руками!
— Ах, так пирожки — ее золотых рук дело? — все еще улыбаясь, Люська откусила кусочек. — Ммм, и правда вкусно… Передавай Нюте мои комплименты!
— Ну вот, сейчас ты и в самом деле выглядишь гораздо лучше, — заметил он. — Даже щечки порозовели.
— Мне совсем хорошо, Андрей, — искренне проговорила она. — Словно камень с души упал, честное слово… Я верю, что после этой программы все пойдет по-новому.
— Даже не сомневаюсь.
Люська съела второй пирожок и почувствовала себя совершенно прекрасно. Андрей все это время молча смотрел на нее, а потом нерешительно спросил:
— Могу ли я рассчитывать на то, что… ты меня простила?
— Глупый… конечно, простила! — кивнула она. — Ты сегодня сделал все возможное, и даже больше. Я тебе очень благодарна…
— Ну вот, — Андрей с облегчением перевел дух. — Теперь и у меня камень упал с души. Люсик, ты не поверишь, как я переживал после нашей ссоры. Таким дерьмом себя чувствовал!
— Я тогда много лишнего наговорила сгоряча, — вынуждена была признать Люська. — Давай не будем о грустном. Все прошло.
— Друзья? — он улыбнулся ей и распахнул объятия.
— Друзья, — Люська доверчиво прижалась к нему и с радостью почувствовала, что впервые за несколько лет ее совершенно не волнует Андрей как мужчина. Да, ей были знакомы его руки, его запах, каждый изгиб его тела, но сердце больше не екало от этой близости. Ей было просто спокойно, как с братом. Похоже, Андрей чувствовал примерно то же самое.
В этот день у Люськи состоялась также одна весьма занятная встреча.
Уже направляясь домой, в лифте телецентра она увидела молодого человека, чье лицо показалось ей знакомым. Тот тоже явно узнал ее, но не мог сообразить, когда и где они могли пересекаться. Они кидали друг на друга любопытные взгляды, но первым завести разговор никто не решался, тем более, что в кабине лифта помимо них были еще люди. «Определенно знакомый тип…» — думала Люська. Она помнила и эти льняные кудри, и этот чистый взгляд пронзительно-голубых глаз… Догадка вертелась где-то на поверхности, но Люська никак не могла ухватить ее за хвост.
Створки лифта распахнулись, выпуская пассажиров на свободу. Люська сделала шаг вперед и в тот же миг услышала вслед:
— Девушка, подождите!
Обернувшись, она обнаружила, что тот самый знакомый незнакомец нерешительно переминается с ноги на ногу у нее за спиной.
— Простите, ради Бога, я сейчас скажу ужасную пошлость и банальщину, но… клянусь, это правда — по-моему, мы с вами где-то встречались! — выпалил он. И в тот же миг Люська узнала этот голос.
— Павлик!!! — радостно вскричала она. — Поэт, алкоголик и гомосексуалист!
— Ну вот так сразу и «гомосексуалист», — обиделся он, испуганно озираясь по сторонам — не слышал ли кто. И тут его тоже осенила внезапная догадка:
— А-а-а!!! Журналистка из «Поезда памяти» — как же тебя, постой… Люба?
— Люда, — смеясь, отозвалась она. Ей и самой было удивительно, что она так обрадовалась этой встрече — ведь, по сути, Павлик был для нее весьма мимолетным знакомством почти двухлетней давности…
Она тогда освещала в своей газете мероприятие под названием «Поезд памяти». Суть его состояла в том, что школьники, студенты столичных вузов и ветераны войны вместе отправлялись по городам-героям, встречались там с другими ветеранами, проникались патриотическим духом от их военных рассказов и воспоминаний, давали им понять, что «никто не забыт и ничто не забыто» — ну, в общем, все в таком духе. Именно в этой поездке Люська и встретила уникальную личность по имени Павлик.
Павлик… Если бы его не было, его стоило бы придумать. Таких чудаков Люська в своей жизни еще никогда не встречала. Он произвел неповторимый эффект уже самим своим появлением. Просто дверь в купе неожиданно открылась, и Люська увидела в проеме сильно нетрезвого молодого человека. «Типаж тот еще — явно творческая личность, — тут же отметила она, — внешность а-ля Есенин… или артист Сергей Безруков в роли Есенина!» Ей нравился Безруков, и она часто ходила на его спектакли. Незнакомец был одет в черно-желтые полосатые брюки, цветастый свитер и длинный голубой шарф, небрежно обмотанный вокруг шеи. Ясные голубые глаза и златые кудри дополняли картину.
— Павлик! — представился он с легким поклоном и, подумав, дал необходимые к его образу пояснения.
— Поэт, алкоголик и гомосексуалист!
Насчет алкоголика Люська, пожалуй, согласилась бы — он был совершенно невменяем. Хотя ее потом уверяли, что Павлик и в трезвом виде такой же… Насчет поэта она не была уверена до конца, ибо ни одного своего стихотворения он им в итоге так и не прочел. Вполне вероятно, что Павлик не написал в жизни ни строчки, но пиарил он себя, во всяком случае, здорово — скоро весь поезд знал его и называл Поэтом. По поводу гомосексуалиста сведущие люди шепнули затем Люське на ушко, что это неправда, Павлик просто эпатирует публику по своему обыкновению — выпендривается, пытаясь сразу привлечь к себе внимание. «Да уж, — невесело подумала Люська, — ну и времечко настало: если ты не «голубой», то ты уже никому не интересен…»
…Однако немудрено, что она его не признала — от прежнего есенинского облика в Павлике остались лишь кудри да глаза, а сам он размордел, заматерел, отрастил небольшое брюшко и вообще — выглядел скорее солидным отцом многодетного семейства, чем тем гламурно-чудаковатым персонажем из поезда, который летал во сне с верхней полки, воображая себя Гагариным, и торговал на волгоградском рынке женскими трусиками…
— Ты что, тоже работаешь в «Останкино»? — радостно расспрашивал ее Павлик. — Вот дела… Ну скажи же, скажи — славная тогда выдалась поездочка, сколько приключений и романтики!
— Я не работаю тут, просто принимала участие в одном ток-шоу, — ответила Люська. — А ты по-прежнему репортер на Первом?
— Ну, что ты, — он подбоченился. — Я теперь директор музыкальных программ на молодежном канале.
— Ты и выглядишь как натуральный директор, — смеясь, подтвердила она.
Они еще некоторое время поболтали о том о сем. Павлик похвастался ей фотографией детишек-близнецов в телефоне — оказалось, год назад он благополучно женился на девушке, позабыв о своем эпатажном имидже «гомосексуалиста». Напоследок он оставил Люське визитку и взял с нее обещание «не пропадать». Расстались с улыбкой…
Уже в такси Люська сообразила, наконец, оживить свой телефон, который отключила еще перед началом ток-шоу. Дима, наверное, с ума сходит от беспокойства. Тут же посыпались многочисленные СМС-ки и начались звонки. Ага, а вот и сам Дима, легок на помине…
— Почему ты мне ничего не сказала? — радостно и взволнованно вопросил он вместо приветствия. — Я видел передачу по телевизору, мне позвонили друзья… Люсь, как вам удалось это все организовать? И ты, и Валера, и Лана, и Танечка, и Боря… — его голос прерывался от эмоций. — Это было… очень здорово! Как вы меня защищали перед всеми, и ты такая храбрая, роднулька моя… Но почему я об этом не знал?! — повторил он.
— Не хотела тебя заранее напрасно обнадеживать, — призналась Люська. — Ну, и потом… вдруг ты стал бы переживать из-за того, что я обратилась к Андрею… Ты и правда на меня не дуешься?
— С ума сошла? — возмутился он. — Дуться после всего, что ты для меня сделала? Да и Дроздову тоже спасибо, чего уж там… Люсь, вы все такие молодцы! Честно, не знаю, что я могу еще сказать, но ты так много для меня значишь, что я… — голос снова дрогнул.
— Не надо слов, — перебила его Люська, улыбаясь. — Я еду домой, жди меня минут через двадцать.
