Наперекор судьбе - Маклеод Джин (книги полностью бесплатно .TXT, .FB2) 📗

— Черт возьми, тогда вы должны обязательно приехать к нам, — заявил Финлей. — Я только сегодня говорил дочери, что она не должна чувствовать себя здесь одинокой! Молодым нужна компания молодых.

Брат и сестра обменялись быстрыми взглядами.

— Мы с удовольствием приедем, мистер Давиот, — отозвалась Элиза и игриво добавила: — Уж я не позволю вам забыть о вашем приглашении. Мне нравится Тримор не в пример Эдинбургу, который я терпеть не могу и в котором мне приходится жить.

— Очень жаль, — посочувствовал ей Финлей. — Но что заставляет вас жить в Эдинбурге?

Она пожала худыми плечами и откровенно призналась:

— Отсутствие средств. К тому же мой брат должен работать.

Питер Форбес выглядел смущенным, и Фиона внезапно почувствовала к нему жалость. Когда объявили, что обед готов, Элиза повела их в столовую, выразив надежду, что они согласятся сесть с ними за один столик.

Фиону интересовало, увидит ли она снова Камерона, но, вероятно, было бы слишком ожидать увидеть его за столом вместе с остальными гостями. При этой мысли она почувствовала легкое раздражение и, оглядевшись по сторонам, сказала самой себе, что ни один мужчина в этой комнате не мог бы сравниться с ним по достоинству. Даже Питер Форбес, который был ей симпатичен.

— Вы непременно должны остаться на танцы, — сказала Элиза, поворачиваясь к ней. — Отель устраивает свой ежегодный праздник, и люди приезжают сюда издалека, чтобы принять в нем участие. Мы все идем.

— Вот и хорошо! — одобрил Финлей. — Это как раз то, что надо! Оставайся, дорогая, и повеселись от души, а я вернусь в «Тримор», чтобы Алан не подумал, будто мы его бросили. В полночь я пришлю за тобой машину.

— Не беспокойтесь о мисс Давиот, — заверил его Питер Форбес. — Я доставлю ее в целости и сохранности, сэр, но полночь — это слишком раннее время в наших краях. Танцы всегда заканчиваются под утро, так что после двенадцати веселье только начинается!

Танцы устраивались в большом зале «Ардталлона». Он был украшен ветками хвойных растений и высоким помостом с цветами. Слуги остались работать сверхурочно, и в девять часов местный оркестр — скрипка, виолончель, пианино и волынщик — заиграл рил[3].

Сердце Фионы забилось чаще. Это было именно то, что она любила и мечтала увидеть! Но почему-то все же ощущала себя так, словно ей чего-то недоставало, чего-то необходимого, без чего ее радость не была полной.

Ответ стал ей ясен, когда, протанцевав несколько кругов в объятиях Питера Форбеса, она оглянулась и увидела в дверях высокую фигуру Камерона. Он смотрел на танцующих без малейшего намерения присоединиться к ним.

На ее щеках выступил легкий румянец, когда их глаза встретились, и он ответил ей глубоким поклоном, который так соответствовал обстановке вокруг, что не выглядел странным. В зале царил дух старинного веселья, захватившего воображение Фионы с самого начала, и она, большая любительница потанцевать, с наслаждением отдалась музыке. Питер Форбес, захваченный ее непосредственностью, тихо прошептал, когда они закончили тур вальса:

— Не понимаю, почему мы встретились только сегодня? Я торчу в «Ардталлоне» почти неделю, а вы только что появились!

— Сколько вы собираетесь пробыть здесь? — спросила Фиона из вежливости, занятая мыслями о Камероне.

— До конца месяца, если повезет.

Музыка смолкла, и они направились мимо дверей к своим стульям.

— Привет, Камерон! — поздоровался Питер. — Не хочешь присоединиться к нам?

Айэн посмотрел на свои грубые сапоги и сокрушенно покачал головой.

— Я испорчу пол и оттопчу всем ноги, — усмехнулся он, и Фиона, повинуясь внезапному импульсу, выдернула свою руку из руки партнера.

Пробормотав извинения Питеру, она остановилась рядом с Камероном.

— Я хочу поблагодарить вас за прялку, — сказала она ему.

Он посмотрел на нее сверху вниз, его массивная фигура мгновенно заставила ее выбросить из головы мысли о Питере.

— А я должен поблагодарить вас за то, что вы откликнулись на мою просьбу, — ответил он.

— Я люблю старинные вещи, — сказала она. — Они связывают нас с прошлым. Порой мне кажется, что они обладают душой.

— И очень часто странными качествами, — согласился с ней Камерон. — С ними либо пан, либо пропал.

Фиона подумала, не пришла ли ему на ум легенда, связанная с прялкой, но она не позволила россказням Катрины тревожить ее сейчас.

— Сейчас будут танцевать рил, — объявила она, видя, как волынщик подошел к помосту. — Как вы можете пропускать такое?

— А вы? — парировал он, улыбаясь ее сияющим глазам. — Мы скоро сделаем из вас настоящую горскую девушку, если вы приходите в такой восторг от волынки!

— Разве такое возможно? — с вызовом спросила Фиона. — Я думала, что ею нужно родиться на севере и строго по определенной линии.

— Как правило, это так, но сегодня вы очень похожи на одну из них.

— Разумеется, вы знаете, что в наших жилах течет шотландская кровь? — спросила она.

— Я слышал об этом.

И снова между ними возник прежний барьер, вызванный ее словами о том, что она гордится своим шотландским происхождением.

— Послушайте, заканчивайте с разговорами. — Под ручку с сестрой к ним приблизился Питер.

— Привет, Айэн! — кивнула Элиза. — Не танцуешь? Хотя вряд ли можно рассчитывать, что ты стал бы танцевать после тяжелого дня работы в горах.

Замечание о его положении в «Ардталлоне» конечно же было сделано преднамеренно, и Камерон непроизвольно густо покраснел. Однако его ответ прозвучал достаточно спокойно:

— Я никогда не увлекался танцами, Элиза. Я всегда много работал.

— Да, но я помню времена, когда ты не пропускал ни одного рила! — Она сокрушенно вздохнула. — Кстати, как ты собираешься добраться до «Гера»? У тебя же нет машины…

Камерон улыбнулся краем рта на ее кажущуюся заботу о нем.

— Пройдусь пешком. Через горы. Это не больше трех миль.

— Три горные мили под пронизывающим ветром! — воскликнула она. — Лучше подожди нас и позволь мне довезти тебя до Йеллоу-Перил.

— Я доберусь сам!

— Какой ты упрямый! — Элиза просунула обнаженную руку ему под локоть. — Останься и посмотри на рил. За целый день мне так и не удалось поговорить с тобой!

И она увлекла его на скамейку рядом с дверью, откуда они стали наблюдать за вращающимися фигурами в килтах, а Фиона осталась стоять рядом с Питером, чувствуя, что теперь музыка не значит для нее ничего. Вся радость веселья покинула ее, а звуки скрипки лишь надрывали ей сердце.