Научи меня (жить) любить... (СИ) - Беккер Аглая (книги хорошего качества .txt, .fb2) 📗
— Ладно. Так что случилось?
— Позвонил ее начальник. Семеныч кажется.
— Да, есть такой — я сделал глоток чая. Горло болело, но было уже намного легче. — Петр Семенович, главврач больницы, где Аня работает. И что?
— В общем, на трассе, перед городом какая-то жуткая авария, автобус, несколько легковых и грузовиков. Я не поняла, что случилось, но срочно понадобились все работники. В общем, такси ждать долго, а Марку все равно нужно было в салон. Вот они и поехали. Она оставила тебе лекарство и наказала вечером поставить тебе укол. И постельный режим.
— Раскомандовалась. Хорошо. Я понял. Лен, слушай, мне надо ехать. В город. У меня встреча на вечер запланирована была. Ты не против, если Соня побудет у вас сегодня. А завтра я ее заберу.
— Да я понимаю. Я-то не против, пусть побудет. Ты только поешь. Тебе нужно силы восстанавливать. А то твоя Аня меня убьет.
Мы пообедали, я поговорил с Соней. Ей очень нравилось играть с Матвеем, и Лену она очень любила. В общем, Соня без капризов осталась и я погнал. Я планировал поговорить с Аней вечером, пока ее светлая головушка не начала генерировать новые бредовые идеи. А до этого еще предстояло встретиться с адвокатом. В последнее время появились новости о моей бывшей жене. Я решил подстраховаться, чтобы ее внезапное появление не повлияло на нашу жизнь. А главное на Соню. Дочь только начала приходить в себя. И я не мог допустить, чтобы эта с. сволочь все испортила.
Встреча с адвокатом прошла неплохо. Я рассказал все как есть. Он предложил начать процедуру по лишению Лики родительских прав. В нашем случае это был оптимальный вариант. Ее не было год, в жизни дочери она не участвовала. И доказательств этому было масса. Меня такой вариант более чем устраивал. Да и с Аней это бы укрепило мои позиции. Когда с адвокатом вопросы были решены, я поехал в больницу к Ане. И к отцу. Надо бы его проведать. Привезти фруктов. По дороге я заехал в магазин, взял, все что нужно. Несколько раз пытался звонить своей пигалице, но она не отвечала. Меня это стало напрягать. Ладно, приеду и разберусь, чего это меня игнорит.
Подъезжая к больнице, я увидел большое количество людей, карет скорой помощи. Еще здесь была полиция. Видимо действительно случилось что-то серьезное, а Ане просто некогда ответить на телефон. В приемном отделении также было очень шумно и многолюдно. Если бы не Семеныч, который был в этот момент на улице, меня вообще бы не пустили в больницу. Он же мне подсказал, где Аню найти, но предупредил, что у нее нет свободной минуты. Но уезжать ни с чем было глупо.
Аня находилась как всегда в эпицентре событий. Я наблюдал за тем, как она работает и восхищался силой духа этой маленькой хрупкой девочки. Ее четкие действия, быстрая реакция и холодный расчет завораживали. Она действовала очень профессионально. И я сейчас убедился, насколько она правильно сделала выбор. Танцевала она шикарно, но то, как она работала здесь, говорило о том, что медицина — это действительно ее призвание. Она спасала! И делала это уверено, не боясь поступить неправильно, потому что думать то и некогда было. Да и в медицинском костюме выглядела она очень сексуально. Хотя она в любом виде была сексуальна.
Вид у нее был уставший. Людей было много, всем нужна была помощь, экстренная помощь. И девчонки вертелись как волчки. Я засмотрелся. Она прекрасна. Мне вспомнился сейчас ее рассказ об аварии родителей, о том, как им помочь не могли. Может им просто не повезло, им не попался такой врач как их дочь. Она бы сделала все возможное. Она сейчас делала все что могла. А может даже больше.
Я стоял уже минут 20, но Аня меня не замечала. Народу меньше не становилось. Кто-то сидел, ждал своей очереди, те кому нужна была экстренная помощь, принимались неотложно. Было видно, что медиков не хватает. Когда основную массу людей уже приняли и определили в отделение, девочки немного вздохнули, и я решился подойти. Но не успел. В отделение влетел фельдшер со скорой и прокричал, что у них тяжелые. Я сразу не понял о чем речь. Оказалось, что привезли семейную пару. Они были в крайне тяжелом состоянии, им нужна была экстренная помощь. Врача на месте не оказалось, он был занят с другими больными. И девчонки взялись сами, ждать было нельзя. Я был поражен тем, как самоотверженно они боролись за жизнь этой пары. Но сделать ничего не смогли. Действительно было поздно. Женщина скончалась на руках у Ани. Когда она поняла, что все… у нее случился шок. Она сползла по стенке и заплакала. И я не мог больше молча наблюдать, подлетел к ней, хватил в охапку. Она смотрела на меня и, казалось, не понимала, кто я. Секунды и пришло осознание. Она уткнулась мне в грудь и зарыдала в голос.
— Успокойся, Анечка, не плач. — Я не знал как вести себя. Женские истерики всегда сводили меня с ума.
— Я не смогла, понимаешь, не смогла. Я должна была помочь им, обязана помочь. А я не смогла. — она повторяла одно и тоже. И плакала. — Мамочка, прости меня. Я не смогла, не смогла.
К нам подошла ее старшая коллега, протянула ей стакан с водой.
— Пей. — Довольно грубо как мне показалось, но это подействовало. Аня подняла глаза, молча взяла стакан, выпила залпом.
— Уведите ее на улицу. Ей нужно успокоиться. К сожалению, такое бывает. Травмы не совместимые с жизнью. Им невозможно было помочь. — потом обратилась к Ане и резко, прямо в лицо. — Слышишь? Ничего. Нельзя. Было. Сделать. Ты ни в чем не виновата. Это жизнь. — ее позвали и она ушла.
— Ань, пойдем на воздух, тебе нужно подышать, — я повел ее на улицу.
Аня сначала упиралась, говорила, что работы много. Но потом сдалась — признала, что ей действительно нужно прийти в себя. Тем более, что девочки заверили, что дальше справятся без нее. Мы вышли на крыльцо, народ начал понемногу расходиться — основную помощь почти всем уже казали и родственники немного успокоились, перестали толпиться. Я повел ее в парк, мы присели на лавку. Я так и не выпускал ее руку из своей. Она, присев, положила голову мне на плечо и закрыла глаза. Я боялся даже дышать — просто не знал что делать, чем еще мог ей помочь. Я даже представить себе не смог, каково это, когда у тебя на руках умирает человек, а ты ничего не можешь сделать.
— Спасибо. — прошептала она спустя какое-то время.
— Ань, ты не виновата. Ты же врач, и должна понимать, что это было неизбежно. Ты все сделала, что смогла.
— Я знаю. — она была раздавлена, и слова давались ей с трудом. — но это все равно невыносимо. — и плакала беззвучно, слезы просто текли из глаз. Сердце у меня сжалось в комок.
— Знаешь, когда мама с папой погибли, я думала, что это врачи виноваты. Я до сегодняшнего дня винила в смерти родителей тех врачей. Считала, что они делали недостаточно, злилась, ненавидела. Я с этим жила все это время. А сейчас я оказалась на их месте. И теперь меня кто-то будет обвинять и ненавидеть, — говорила она спокойно. Толи действовало то, что ей дала ее старшая коллега, толи просто сил не оставалось на истерики.
Я не выдержал, присел на корточки перед ней, обхватил ее лицо руками:
— Не смей так думать, слышишь! Никогда не бери на себя ответственность за то, в чем нет твоей вины. Ты сделала все, что было возможно здесь и сейчас. Конкретно в их смерти виноват виновник аварии. Вспомни, скольких ты сегодня спасла! Сколько людей будут тебе благодарны всю жизнь. Невозможно осчастливить весь мир. Ты и не должна это делать, слышишь.
— Я понимаю, но это все равно тяжело. Я ведь ради этого только пошла в медицину — я пообещала родителям в день их похорон, что стану врачом и буду помогать людям, что никогда не допущу подобного. А сегодня допустила, понимаешь. Она умерла у меня на руках. А если у нее есть дети, семья? — Аня убрала мои руки и опустила голову, видимо, чтобы я не видел ее слез.
— К сожалению, это случилось. И когда-нибудь случится снова. И ты не сможешь повлиять на естественный ход событий. Невозможно спасти того, кто обречен. Это жизнь, такое случается. И в этом не будет твоей вины, — я снова взял ее за подбородок и поднял лицо, чтоб посмотреть ей в глаза. — Добрее и отзывчивее тебя я никого не встречал. А видел я много, поверь мне. И я благодарю бога, что он свел меня с тобой. Ты очень светлый человек, ты спасла мою дочь, и меня спасаешь. Я вот после твоего чудо-укола прям ожил.
