Формула неверности - Кондрашова Лариса (книги без сокращений txt) 📗
Теперь она над собой плачет. «Каковы сани — таковы и сами! Неча на зеркало пенять, коли рожа крива. Друг сердечный — таракан запечный» — так приговаривала Мишкина бабушка, к которой прежде нет-нет да и наезжали они летом. В тихое южное село с невысокими заборами из штакетника и белеными стенами крытых шифером домишек, которые уже тогда потихоньку вытеснялись домами кирпичными, и уходили на тот свет бабушки с их старыми поговорками.
Почему бы сестре и не веселиться? Не у всех же так сложилась жизнь, чтобы из одного благополучного брака плавно переходить в другой.
Она стояла в Машиной прихожей и чуть не плакала от собственных мрачных мыслей.
Маша стремительно выскочила из комнаты и заметила застывшую у двери сестру.
— Танюшка, ты чего здесь стоишь? — изумилась она.
— Стою вот и думаю: заходить к тебе, не заходить, у вас прекрасное настроение, а тут я со своими проблемами.
Это вышло у нее как упрек, но Маша — она давно научилась быть спокойной, когда нервничали ее пациенты, тем более именно этого-то она знала, как никто другой, — не дала ей заниматься самокопанием:
— Ты как раз кстати пришла!
Она схватила сестру за руку, увлекая в столовую, где, как Таня и думала, сидел все тот же Машкин ухажер Валентин. Такое впечатление, что он тут навеки поселился, будто своей семьи у него нет!
— Вот Танюшка будет у нас арбитром! — провозгласила Маша, усаживая ее на стул в столовой, где, против ожидания, стол не был накрыт и вообще ничего съедобного поблизости не наблюдалось.
Зато Валентин с умным видом вертел в руках шариковую ручку и время от времени что-то записывал на листе бумаги.
— Мою сестренку не обдуришь, — сказала Маша, — она у нас технарь, инженер, разберется, что такое числитель, а что такое знаменатель.
— Никак, вы математикой занимаетесь? — удивилась Таня, как-то враз забывая о своей недавней заминке: воздух на этой половине другой, что ли? У себя дома, особенно в присутствии Леньки, она никогда не может вот так, в момент, расслабиться.
— Если бы математикой! — хмыкнула Маша. — Это всего лишь некий несостоявшийся Лобачевский пытается проверить алгеброй гармонию. Он вознамерился ни много ни мало вывести… формулу неверности.
— Что? — недоверчиво переспросила Таня. — А, это у вас шутка такая.
— Какие шутки, девушка! — грозно сдвинул брови Валентин. — Тут на горизонте премия Нобеля маячит…
— Серьезно, что ли?
— Слушай ты его больше! — рассмеялась Маша. — Просто этот фанатик цифр совершенно серьезно считает, будто ими можно выразить абсолютно все. Причем по моей настоятельной просьбе любовь он оставил в покое — неприятно смотреть, как препарируют самое нежное чувство всего человечества. Тогда пан офицер взялся за неверность. И начинает мне объяснять, что'она имеет место только в случае, если числитель больше знаменателя, а в числителе чего только нет!
— Королева, вы несправедливы к своему подданному. Я уже вычеркнул из числителя все, что можно. Вернее, наименее существенное. Осталось всего три слагаемых: взаимный интерес, вожделение, постель.
— А в знаменателе что? — заинтересовалась Таня.
— Верность. Супружеская и иная. Изменять ведь можно не только тому, с кем состоишь в браке.
— А родным, друзьям, коллегам, — подсказала Маша.
— Какая-то она куцая, эта ваша формула, — проговорила заинтересованная Таня. — Даже по числу составляющих. При всех значениях числитель у вас получится всегда больше знаменателя.
— Вот-вот, Танюшка, разберись. А то послушать этого математика, так против неверности нет приема, как против их, мужского, лома.
— Не скажите, королева и сестра королевы! Иногда верность любимому человеку может быть величиной большей, чем все составляющие в мире. Хотя, конечно, не все так считают.
Он полез в карман и вытащил записную книжку.
— Вот, на днях записал один афоризм. Французского писателя, некоего Этьена Рея. «В верности есть немного лени, немного страха, немного расчета, немного усталости, немного пассивности, а иногда даже немного верности».
— Фу, какой злой афоризм. Достоинство на глазах превратилось чуть ли не в недостаток. Вы такую верность выводите в своем знаменателе?
— Этот Рей, конечно, пессимист. Моя верность — это та, что до гроба.
— Какой ужас! — засмеялась Маша. — Сочетать два таких понятия, как верность и гроб.
— Прошу пардона! — возмутился Валентин. — А как же поэты всех времен и народов воспевали любовь до гроба?
— Что я слышу?! — ахнула Маша. — Математики обращаются к помощи поэтов? Мало ли что те навыдумывают! У них вон, даже конь с крыльями. А много ты видел крылатых коней?
— По-вашему, выходит, в каждой верности есть что-то от памятника? — поддержала сестру Таня. — Сочетаете верность и смерть…
— Все, сдаюсь, заклевали меня сестрицы!
— Скажи спасибо, что к тебе это не относится, — успокоила его Маша. — Верность до гроба, бр-р-р!
— Обижаете, ваше величество! Еще как относится! Верен вам, аки преданный пес.
— Вы себя идеализируете, подполковник! Разве не о вас Аллегрова поет: «Ты изменяешь мне с женой, ты изменяешь ей со мной…»
Чувствовалось, Маша отчего-то злится. И песню она процитировала чересчур зло. Ревнует Валентина к жене?
— Вот я и хочу изменить такое положение.
— Не отвлекайся, формулы — вот твой конек!
Валентин, похоже, пытался достучаться до сердца своей возлюбленной, но Маша этого не хотела — и тут уж, Таня знала, ее бойфренд может хоть об стенку биться, бесполезно.
— И потом, как сравнивать несравнимое. Собачья верность! — Маша заходила по комнате, и Таня опять подумала, насколько же она отдалилась в последнее время от сестры, что не может понять ее раздражения. — Ведь никто не выяснял, насколько верна собака собаке. Человек тоже может быть сугубо верным. Например, своей работе, своему хобби, своим друзьям…
— Королева, но это же невинная шутка, — пытался успокоить ее Валентин. — Не понимаю, почему она вызвала такой шум…
— Я, пожалуй, пойду, — заторопилась Таня; еще не хватало присутствовать при разборках влюбленных.
— Сиди, — приказала ей Маша. — Валентин уже уходит. Он еще час назад собрался, да все тянет кота за хвост, придумывает всякие дурацкие формулы.
— Маша!
— Отставить разговоры, товарищ подполковник! Я вовсе не хочу, чтобы из-за меня российская армия лишилась своего боевого командира. Минутку, Танюша, обожди, я только провожу пана офицера до калитки.
Маша вернулась быстро, Таня еще только взяла в руки листок, исчерченный Валентином.
— Ерунда все это, — сказала Маша, — брось и не забивай себе голову.
— Слишком уж у него все просто, — заметила Таня, — взаимный интерес — и тут же вожделение. Этак выходит и собаки: взглянули друг на друга, и уже одна на другую взгромоздилась. Они же, наверное, еще обнюхают друг друга, потом…
— Все, все, — шутливо замахала руками Маша, — больше ничего о неверности я слушать не хочу. По-моему, в этой дурацкой формуле нет главного: человеческой сущности. Заинтересовался — и тут же захотел? А разум? А любовь? Да, наконец, просто роковая случайность, благоприятные обстоятельства… Неужели неверность — только похоть? Сиюминутный всплеск страсти, за которым нет глубокого чувства. Разве не может быть наоборот: всплеск, а в итоге — глубокое чувство…
— Да уж, — пробормотала Таня; листок ее отчего-то гипнотизировал, несмотря на собственное отрицание. — Получается, что эта формула разная для тех, кто изменяет и кому изменяют. Каждый будет вкладывать в нее свой смысл… Маша, а я с работы ушла.
— И правильно сделала, — сказала Маша. — Я уж не стала вмешиваться — Лене, конечно, твои копейки не нужны, держать тебя дома — не тот ты человек, а у Изольды работать, в ее подвале… Для него это лучший выход. Кто тебя там увидит!
— Не у Изольды, у Галины, — улыбнулась Таня.
— Какая разница. Это даже вернее, чем дома на цепи.
— Что-то, сестра, ты сегодня все иносказаниями.
— Злюсь, вот почему!
