Уравнение со всеми известными - Нестерова Наталья Владимировна (читаем книги онлайн txt) 📗
— Я хотела вас спросить, — начала Вера. — С Дашиным отцом случилось несчастье…
Она остановилась, повернулась к Косте, как бы подчеркивая важность предстоящего разговора. Он видел ее волнение и почувствовал укол ревности к Дашиному папе. Почему Вера о нем беспокоится?
— Он упал, — продолжала Вера, — упал на лестнице. Голова разбита, кровь, глаза закатились, потерял сознание — словом, страшно, очень страшно. Даша у нас уже неделю. Я звоню им домой в Москву — никто не отвечает. В больнице, в справочной, говорят, что состояние Юры тяжелое. Аня, мама Дашеньки, в положении, через месяц должна рожать. Моя свекровь не может остаться и на несколько часов одна, но на следующей неделе я все-таки поеду с Дашей в Москву. Неопределенность изнурительна. Как вы думаете, чем подобная травма может грозить Юре?
Костя ответил не сразу. Он сорвал травинку и задумчиво ее покусывал.
— Я не специалист. Единственное, что могу сказать… Видите ли, только один орган человеческого тела природа спрятала особенно надежно — мозг. Прочные кости черепа, особая жидкость, в которой мозг плавает. Потому что его надо тщательно беречь от травм, сотрясений. Более того, как вы знаете, кровь движется по сосудам под особым давлением и пульсируя. Но на входе в мозг расположены механизмы, которые эту пульсацию убирают, кровь идет ровным потоком и с другим давлением. Все это очень тонко и сложно, по сути, мало нами понято и изучено… Думаю, у вашего друга возникнут те же осложнения, что бывают у людей, перенесших инсульт, — паралич, потеря памяти, навыков чтения, письма и прочее. Все зависит от того, какой участок мозга и насколько пострадал.
Костя не хотел говорить о почти неизбежных нарушениях психики у этих больных.
Чтобы немного отвлечь Веру, он рассказал об удивительной способности одних участков мозга брать на себя функции других, пораженных. Так, собственно, и происходит выздоровление человека. Вспомнил курьезные случаи: у одного монтажника после падения с большой высоты неожиданно открылись способности живописца. Он оставил прежнюю профессию и весь отдался новому призванию. Даже несколько выставок провел. Описан и другой случай: после сильного сотрясения мозга у невежественного крестьянского парня появилась необыкновенная тяга к знаниям, он поступил в университет и впоследствии защитил диссертацию.
Костя не стал уточнять, что в истории медицины таких случаев не наберется и полдесятка на многие миллионы.
Глава 6
Вере открыла незнакомая женщина с младенцем на руках.
— Простите, — начала растерянно Вера, но ее прервал Дарьин вопль:
— Тетя Таня приехала! А это Кирюшка? Вот здорово! Покажите мне его немедленно!
Вера слышала от Анны, что в Донецке живет ее старшая сестра. Таня, по рассказам же, знала о подруге сестры. Преодолеть неловкость первых минут знакомства помогла неугомонная Даша. Таня терпеливо отвечала на град вопросов племянницы: “Почему у него глаза закрыты? Когда мы будем его кормить? Он улыбаться умеет? А разговаривать? А как мы узнаем, что он описался? С ним гулять на улице можно? Где продают коляски для маленьких?” — но, наконец, не выдержала:
— Даша, тебе бабушка прислала черешню. Мытая на столе в кухне. Иди-ка подкрепись. Нет, Кирюше пока нельзя фрукты, так что можешь поглотить все.
Теперь Татьяна могла ответить на вопросы Веры, но она сама знала мало. Приехала два дня назад. Мальчик, несмотря на то, что родился преждевременно, вполне здоровенький. Анну больше недели держали в больнице, только сегодня выписали. А рожала она дома, соседи помогли. Да, ужасно. Сейчас Анна в больнице у Юры. Его перевели из реанимации в палату.
Общим у сестер был только цвет волос — насыщенно-черный, но обе неуловимо походили друг на друга ласковым, домашним, сразу внушающим доверие выражением глаз, улыбкой, плавными движениями, одинаковыми жестами. Таня вызвала у Веры то же чувство, что и Анна при первом знакомстве, — простоты и надежности.
Таня пеленала Кирюшу на диване, меняла мокрые пеленки. Вера и Даша рассматривали маленькое тельце, забавно подрагивающие ножки и ручки. Дарью интересовало, зачем братику столько пеленок, как каждая из них называется, возмущал запрет тети Тани давать Кирке не только конфеты, но и соски, и даже вообще близко к нему подходить. Вера, наблюдая, как ловко Татьяна управляется с младенцем, думала о том, что никогда в жизни она не сможет выносить, родить вот такое чудо, никогда не будет пеленать своего ребенка, кормить его грудью, держать на руках. Сколько она молилась, сколько слез пролила. Но против природы, которая обошлась с ней жестоко — не дала нормального детородного органа, — молитвы бессильны. Они даже кощунственны.
Остаток дня до приезда Анны они провели, расставляя мебель и разбирая вещи. Тяжелые шкафы и сервант помог водворить на место заглянувший справиться о здоровье крестника сосед Слава.
— Да ты, парень, вырос уже! — крякнул он, увидев Кирилла. — Я же его своими руками! Девочки, вы себе не представляете, что пережил. Мама родная! Мы спим, она влетает, рожаю, кричит. Бац на диван и давай тужиться. У меня голова дыбом — глаза из ушей смотрят. Тут эта молекула появляется — красно-синий в пене и со шлангами водопроводными. Все, думаю, кранты, мутанта родили. Нет, говорят, все нормально. А кровищи! Врач приехала, а у нас как на бойне. Я ребятам в таксопарке рассказал, меня теперь все акушером зовут. А что? Горжусь. Это вам не слона брить, какого пацана на свет вытащили. С Юрой, конечно… Да, жалко человека. Я его-то и не знал толком, только познакомились. Втроем они работали до десяти вечера и, в конце концов, привели квартиру в приемлемый для жизни вид. Осталось повесить шторы — какие и куда, должна была сказать Анна.
Как она потускнела, подумала Вера, когда Анна вернулась домой. Тусклыми стали волосы — раньше на них перламутровым венцом играла радуга. Тусклыми были карие глаза — словно свет в них разучился отражаться. Молочно-белая кожа приобрела землистый оттенок и обвисла, большой живот еще не подтянулся после родов, одежда мешковатая — Анна была пыльной тенью себя прежней.
Она шаталась от усталости. Ей только сегодня сняли швы и предупредили, что еще десять дней нельзя садиться — только лежать и стоять, чтобы рубцы не разошлись. Поэтому она ехала в больницу на метро, а не на такси, а там стояла целый день в палате у Юриной кровати. Ноги подкашивались.
Не раздеваясь, Анна прилегла на диван, закрыла глаза.
— Да, он пришел в себя, — вяло отвечала она на расспросы. — У него акинетический синдром. Лежит неподвижно, но с открытыми глазами, может даже следить за действиями других людей. Но совершенно не реагирует на речь — ни словом, ни мимикой. Меня не узнал, мать тоже. Что? Как долго? Никто не может сказать. Главное — остался жив и уже есть какой-то прогресс. За ним нужен уход. Больница хорошая, но ухода надлежащего нет. Буду ездить к нему каждый день. Я никому не могу его доверить.
Анна открыла глаза и тщетно силилась удержать слезы: они текли по щекам, медленно, привычно.
— Мама, ты плачешь? — поразилась Даша. — Ты ударилась больно?
— Да, доченька, ударилась. Сейчас перестану. Я не знаю… не знаю, как можно жить без него…
— Без папы? — недоуменно пожала плечами Даша. — Разве ты, мама, че ли, глупая женщина? Без нашего папы жить нельзя воще. Это идеальный мужчина для таких неординарных женщин, как ты и я.
— Лексика моей свекрови, — пояснила Вера.
— Нюра, надо Кирилла кормить. Как ты? — спросила Татьяна.
— Нет, — качнула головой Анна, — не пришло молоко. Вот еще одна проблема. Мне и уколы гормональные в роддоме делали, и ультразвуком массировали — пусто. А с Дашей было все в порядке, я ее до восьми месяцев кормила.
— Сегодня приходила врач, — сказала Таня, — выписала рецепт на детскую кухню.
— Да, хорошо, — отозвалась Анна, — то есть плохо. Хотя бы до трех месяцев подержать его на грудном вскармливании. В роддоме ему давали молоко одной женщины, и с собой она мне пол-литра нацедила. Есть еще в холодильнике? У нее на пятерых хватит, продавать будет. Она тоже выписалась, но живет далеко, в Медведкове. Кто туда ездить будет? Да и как его довезти, чтобы не испортилось?
