Рыцарь - Деверо Джуд (книги регистрация онлайн TXT) 📗
И, стоило Дуглесс только подумать о Глории, руки ее непроизвольно сжались в кулаки. Интересно, знал ли Роберт, что Глория утащила ее сумочку? И понимал ли он, что они оба бросили ее, Дуглесс, без всяких средств к существованию да еще отдали во власть безумца?! — думала она.
Она поверить не могла, что Роберт не знал о сумочке. Вообще-то, он был неплохим человеком. В другое время он не стал бы выказывать такую любовь к своей дочуре! Дуглесс знала, что на душе у Роберта кошки скребли, потому что после развода он совершенно забросил дочь, а теперь вот пожелал сделать для нее что-то хорошее и потому прихватил с собой на каникулы! А со стороны Глории, конечно, было естественно сражаться за любовь отца, так что ревность девчонки к Дуглесс — в порядке вещей!
Сейчас Дуглесс понимала, что, войди в данный момент в кафе Роберт, она бы рухнула перед ним на колени и стала молить о прощении!
— Что вам угодно? — спросила женщина за стойкой.
— Пару чая и две порции «сконов», пожалуйста, — распорядилась Дуглесс.
— У нас еще есть клубника со взбитыми сливками, — предложила женщина.
Дуглесс согласно кивнула, и через пару минут женщина протянула ей через стойку поднос. Дуглесс расплатилась, взяла в руки поднос и посмотрела на Николаса.
— Может, пройдем на воздух? — спросила она.
Он проследовал за ней в маленький садик с кирпичной оградой, увитой виноградом. Поставив поднос на столик, она принялась разливать чай. Еще в первый день прилета в Англию она ознакомилась с английской привычкой добавлять в чай немного молока и нашла ее восхитительной!
Николас тем временем обошел крохотный садик, внимательно разглядывая ограду и растения. Она позвала его к раскладному, как на пикниках, столику и передала чашку с чаем и «скон».
Он с любопытством посмотрел на чай, затем осторожно отхлебнул. Сделав еще пару глотков, он взглянул на Дуглесс с таким нескрываемым наслаждением, написанным у него на лице, что та не могла не рассмеяться. Он же мигом опорожнил свою чашку. Дуглесс налила еще и подала «скон».
Взяв лепешку в руку, Николас внимательно поглядел на нее.
По виду «скон» очень напоминал южноамериканское печенье, но в тесто обязательно добавлялся сахар, а эти «сконы» были к тому же «фруктовыми», с начинкой из изюма.
Забрав у него «скон», Дуглесс разломила его пополам и, обмакнув половинку во взбитые сливки, подала ему. Он сунул «скон» в рот и принялся жевать с видом человека, влюбившегося с первого взгляда. В мгновение ока Николас покончил со всем, и Дуглесс пришлось опять пройти в кафе и принести новую порцию чая и «сконов».
Когда она вернулась и села за столик, он спросил, глядя на нее:
— Так что же побудило вас рыдать в церкви?
— Я… я, право же, вполне уверена в том, что это совершенно вас не касается! — отозвалась она.
— Коль скоро я собираюсь вернуться — а я просто обязан вернуться! — мне все же хотелось бы понять, из-за чего именно я очутился здесь, — сказал Николас.
— Надеюсь, вы не собираетесь начинать все сначала?! — воскликнула Дуглесс, кладя на тарелку надкушенный «скон». — Хотите знать, что я об этом думаю, да? Так вот: я полагаю, что вы закончили курс в университете, специализируясь в области истории елизаветинской эпохи, может даже, писали диссертацию, ну, и вас несколько «занесло» из-за этих изысканий! Мне отец рассказывал, что и с ним нередко случалось такое — например, начитавшись всяких средневековых текстов с их особой графикой, он потом был совершенно не в состоянии разбирать что-нибудь современное, если это было написано от руки.
Николас с отвращением поглядел на нее. Вспоминая о чудесах, увиденных на протяжении одного этого дня — о всех этих колесницах, великолепных зеркалах из стекла, чистых улицах и изобилии товаров, — он не мог не поражаться тому, сколь малым потенциалом веры в тайну и магию мироздания обладает эта особа!
— Я-то знаю, откуда явился сюда, а вот вы, ведьма… — начал он спокойным тоном.
Дуглесс бросилась вон из садика, но прежде чем она добежала до двери во внутреннее помещение кафе, он преградил ей путь, крепко ухватив за руки.
— Так почему же вы все-таки плакали?! — настойчиво спросил он.
С трудом высвободив руки, она сердито ответила:
— А потому, что меня тогда только что бросили! — И, к своему стыду, вновь залилась слезами.
Тогда он, нежно взяв ее за руку, повел обратно к столику, сел рядом, налил в красивую фарфоровую чашечку чая, не забыв добавить молока, и протянул ей.
— Ну хорошо, сударыня, — сказал он, — что же все-таки столь сильно мучает вас, что слезы так и текут из глаз настоящим водопадом?
В общем-то Дуглесс не собиралась решительно никому рассказывать о случившемся с нею, но, к своему ужасу, вдруг осознала, что сидит и рассказывает обо всем именно этому странного вида мужчине!
— Стало быть, он вас бросил одну? Бросил на милость проходимцев и воров, да? — спросил Николас.
Сморкаясь в бумажную салфетку, Дуглесс утвердительно кивнула, а потом добавила:
— Да, именно! А еще — на милость некоторых мужчин, вообразивших, что они, видите ли, привалили прямиком из шестнадцатого столетия! Ой, извините. Бога ради!
Похоже, однако, рыцарь не расслышал ее слов — он в это время уже мерил шагами дворик и бормотал себе под нос:
— Стало быть, вы просто преклонили колени перед надгробием — моим надгробием! — и призвали на помощь… — Не закончив фразы, он поглядел на нее.
— Да, Рыцаря в Сверкающих Доспехах! — подсказала она. Он улыбнулся — едва заметно, потому что губы закрывали усы и бородка, — и сказал:
— Однако в тот момент, сударыня, когда вы взывали ко мне, на мне не было никаких доспехов!
— Но я и не думала взывать именно к вам! — воскликнула Дуглесс. — Это же так естественно — заплакать, если вас бросают в церкви! Да еще если при этом мерзкая девчонка, это толстое создание, крадет у вас сумочку с деньгами и документами! У меня ведь даже паспорта теперь нет! Если бы кто-то из родственников и переслал мне телеграфом деньги на билет домой, то я все равно не смогла бы уехать: мне пришлось бы хлопотать о новом паспорте!
— Вот и я тоже не могу вернуться домой, — сказал рыцарь. — Но если вы вызвали меня сюда, то наверняка сумеете отправить обратно!
— Я — никакая не ведьма! Я не занимаюсь черной магией и, уж разумеется, понятия не имею о том, как передвигать людей во времени туда-сюда! Вы все это придумали!
Недоверчиво приподняв бровь, он сказал:
— Нет сомнений: вашего любовника вполне можно понять. При таком вашем отвратительном нраве он, конечно же, не пожелал остаться с вами!
— Никогда, никогда у меня не было никакого «отвратительного нрава», пока мы жили вместе с Робертом! — воскликнула Дуглесс. — И я его любила! И люблю! Я неизменно была с ним ласковой и нежной! И я исполняла все его прихоти, вот только жаловаться на Глорию мне не следовало! Все это случилось из-за того, что ее постоянная лживость уже начинала действовать мне на нервы!
— Стало быть, вы продолжаете любить его? — спросил Николас. — Любить человека, который вас бросил и который позволил дочери красть у вас вещи?
— Я сомневаюсь, что Роберту было известно про мою сумочку, которую утащила Глория! — сказала Дуглесс. — Да и сама Глория — все-таки еще ребенок! Очень может быть, что она толком не понимала, что творит! Сейчас я хотела бы их найти, забрать свою сумочку и вещи и улететь домой!
— Похоже, цели у нас с вами — одни и те же! — заметил Николас.
И Дуглесс вдруг сообразила, к чему он клонит: ясно, он желал бы, чтобы она нянчилась с ним постоянно! Но она-то вовсе не намерена сажать себе на шею мужика с потерей памяти!
Допив чай и звякнув о блюдечко пустой чашкой, она заявила:
— Нет, наши с вами цели не настолько одинаковы, чтобы ближайшие несколько месяцев провести вместе, покуда вы наконец-то припомните, что, на самом деле, вы — горожанин откуда-нибудь из Нью-Джерси, что у вас есть супруга и трое ребятишек и что каждое лето вы отправляетесь в Англию, напяливаете там эти доспехи и играете в ваши немного сексуальные игры с ничего не подозревающими туристочками! Нет уж, благодарю покорно! А сейчас, если вы не против, мы с вами так договоримся: я нахожу вам номер в какой-нибудь гостинице и после этого убываю!
