Держи меня, Земля! (СИ) - Лабрус Елена (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
А Лера сходила бы в Русский музей. Только, оказалось, не с кем. Дашка уже договорилась ехать на Невский, в Пассаж, в Гостиный двор, чёрт знает ещё куда, что можно назвать двумя словами: «по магазинам». Лера же хотела в Храм Спаса на Крови, к «Девятому валу», на Фонтанку к Чижику-Пыжику.
Она покрутилась на месте, но в чужие компании даже прогуляться напрашиваться постеснялась. Просто пошла, куда глаза глядят. Одна.
И хоть весна в Питере была прекрасна, но слишком уж промозгла. Лера так быстро замёрзла, что зашла в ближайший же к гостинице супермаркет.
Ценники приятно радовали.
«Вина что ли купить? — замерла она перед витриной с алкоголем. — Хоть погреться да тоску разогнать».
— Отличный выбор! — бутылка чудом не выпала у Леры из рук, когда над ухом раздался до боли знакомый голос.
— Считаете? — повернулась она, чтобы убедиться, что не ошиблась.
— Уверен, — улыбнулся Неверов. У него был красный нос, красные уши, словно он долго стоял на улице, но какой-то сумасшедший счастливый взгляд.
На язык лезло неприличное слово, как эвфемизм к культурному «нагулялся». И теперь блеск в его глазах Лера уже никак не могла связать с интересным положением жены.
— Я взяла наугад, — усмехнулась Лера злорадно, заметив, что его ещё и слегка потрясывает от холода.
— Только так и надо выбирать. Не задумываясь. А лучше с закрытыми глазами.
— Вы, видимо, фаталист? — поставила она бутылку в жёлтую пластиковую корзину. Её и саму уже слегка трясло, но скорее от негодования.
«Ну, ты-то выбрал с открытыми. Дашка — девка симпатичная. Хотя думал точно недолго».
— Я, скорее — волюнтарист, — ответил он, протягивая руку к корзине. Лера не стала с ним бороться за её широкие ручки, отдала молча. — Предлагаю добавить съестного, чтобы это сухое красное было чем закусить.
Стыдно было признаться, но Лера понятия не имела что значит «волюнтарист», и, следуя за Неверовым по пятам, как тот доктор Айболит твердила, правда, не одно слово, а два: «Волюнтарист. И кобель. Кобель и волюнтарист». Чтобы оба не забыть.
— Держите, — они уже вышли, когда Неверов протянул пакет с продуктами, за которые он заплатил. И вздрогнул. — В Кёльне всё же намного теплее.
— Вы были в Кёльне?
— Да, вчера позвонили, как раз в Эрмитаже. Пришлось срочно улететь. У вас на завтра какие планы?
События развивались слишком быстро, чтобы Лера успевала соображать.
— Свободный день. Вроде, никаких семинаров не запланировано.
— Нет, не у компании, — улыбнулся он. — Лично у вас какие планы?
— Я хотела в Русский музей и…
— Отлично, — он даже не дал ей договорить. — Значит, выходите завтра в половине десятого, садитесь в такси, и оно отвезёт вас в «Русский музей и…»
— В какое такси? — обернулась Лера, потому что он уходил в сторону, противоположную гостинице.
— Такое, с шашечками, — остановился он, а потом снова пошёл, поднимая на ходу воротник пальто, и затерялся среди прохожих.
Лера потрясла головой, совершенно сбитая с толку. Если бы не пакет, врезавшийся в пальцы тонкими ручками, она поверила бы, что Неверов ей пригрезился.
— Держи меня, земля! А в честь чего банкет? — доставала Дарья на стол нарезку колбасы и сыра, фрукты, хлеб, вино.
— В честь погоды в Кёльне.
Дашка посмотрела на неё подозрительно, но ничего не поняла и промолчала.
— И вперёд поскакал Айболит! И одно только слово твердит, — продекламировала Лера, снимая куртку.
— Ого, мать, — покосилась на неё подруга. — Эка тебе голову-то надуло. Нагулялась без шапки?
— Волюнтарист. Волюнтарист. Волюнтарист, — улыбнулась Лера. Она и правда чувствовала себя немножко безумной. И немножко счастливой. Мир словно стал чище и светлее. — Это ты, мать, нагулялась без шапки. Ну, сознавайся, где вчера была?
— Так в люксе, — показала Дашка пальцем вверх и гордо вздёрнула носик. — Или ты сомневаешься? Может, тебе доказательства предъявить?
— Нет, нет, — примиряюще улыбнулась Лера. — Оставь их при себе. Я верю тебе на слово.
И только когда они с Дашкой вылакали бутылку до дна, заглянула в интернет.
«Волюнтарист — тот, кто руководствуется только личной волей, рассматривая её в качестве высшего принципа бытия. В аллегорическом смысле является своего рода борьбой личности с обстоятельствами».
Лера с обстоятельствами бороться не умела. Но ею двигало любопытство. Поэтому ровно в девять тридцать утра она вышла из фойе гостиницы на улицу.
День обещал быть пасмурным. Голова болела от вина и хронического недосыпа. И, глядя на вереницу такси, припаркованных у крыльца, всё вчерашнее показалось Лере глупой шуткой. А она себе — точно не прелесть какой дурочкой, а ужас какой дурой.
«Садись, милая, в такси, — её внутреннее «я» сегодня говорило угрожающим голосом мужа. — Оно довезёт тебя куда надо. Хоть в музей».
Она усмехнулась над своей доверчивостью, спускаясь по ступеням, когда на лобовом стекле одной из машин вдруг увидела прижатый дворником жёлтый резной лист.
Белое такси с оранжевым капотом. Шашечки, три семёрки и… осенний лист.
Лера неуверенно подошла к водителю.
— В Русский музей? — невозмутимо переспросил грузный мужчина в кепке, как у Фиделя Кастро, выходя из машины. Лера кивнула, и он сам открыл ей заднюю дверь.
— Я же говорил, такое, с шашечками, — улыбнулся Неверов. — С добрым утром!
— С добрым, — Лера села на скрипнувшее сиденье и тут же запаниковала.
«Уходи, Лера! Беги!» — бесновался голос мужа, выкрикивая оскорбления. Но она медлила, наблюдая какую-то странную рассинхронизацию.
Мысли её проносились со страшной скоростью. От подозрения, что её заманили в ловушку, до осознания, что она пришла сама, и никто её не заставлял, прошло не больше миллисекунды. Но происходящее вокруг в то же время замедлилось настолько, что между движением, когда водитель кинул жёлтый лист и до момента, когда тот коснулся сиденья, прошло полгода. Минимум, до следующей осени.
Криво вырезанный из рекламного проспекта супермаркета, в котором они вчера встретились, лист упал на потёртую обивку. Лера представила, как Неверов сражался с ножницами, и очнулась от его голоса.
— Я боялся, что вы не придёте, — прозвучал голос тихо и очень серьёзно.
— Я и не пришла, — покачала она головой. — Честное слово, не знаю, что на меня нашло. Это не я. И будет лучше, если я уйду.
— Нет, нет, нет, пожалуйста! — взмолился Неверов, когда Лера оглянулась на дверь, и поднял руки ладонями вперёд. — Только не на ходу!
Она видела в нём сейчас одновременно и змея-искусителя, и Мефистофеля, и источник всех смертных грехов. И винила за то, что такси уже двигалось, за то, что водитель беззаботно включил музыку. И в том, что она не ушла сразу, а села в это такси, виноват был тоже Неверов. Она посмотрела осуждающе, но он не дрогнул.
— Клянусь, я чувствую то же самое. Что это не я, — он осторожно опустил руки, словно боясь её спугнуть. — Не я полетел обратно через Берлин, когда билетов на Франкфурт не оказалось. Не я час простоял на крыше дома напротив гостиницы.
— На крыше?! — она покачала головой. — Вы сумасшедший?
— Да, — кивнул Неверов уверенно. Он сидел так далеко, как будто боялся оказаться ближе. Забился в самый угол. — Я и сам пожалел. Там такой был холод.
— А в вестибюле, например? Нет? — Лера недоверчиво покачала головой.
— Я вообще-то в Кельне. И женат.
— А я замужем. И вы мой директор.
— Я не забыл, — болезненно сдвинулись его брови. — А ещё у вас такая агрессивная подруга, которой никогда не понять, что люди могут просто поехать в музей, потому что им нравится одно и то же. Мы просто едем в музей. И я уже ничего не могу с этим сделать. Но вы всегда можете развернуться и уйти. В любой момент, если я нечаянно сделаю что-то не так.
— А как же борьба с обстоятельствами? Волюнтаризм? — изучала его Лера внимательным настороженным взглядом. Он боялся, что она передумает.
— Вы даже не представляете себе, как я с ними борюсь.
