Время расставания - Ревэй Тереза (книги полностью бесплатно .TXT) 📗
Валентина резко развернулась. Какая-та неприятная, жеманная особа в черной вуалетке, с затаенной улыбкой на губах, не могла не злословить даже в столь печальный час. «Возможно, он тоже умер! — с бьющимся сердцем выкрикнула тогда Валентина. — А если он еще жив, тем лучше для него. По крайней мере, он выжил в этой мясорубке!»
Все стоящие вокруг были неприятно поражены этой выходкой, но молчали, затаив дыхание. Отец до боли сжал руку дочери. «Ты совсем потеряла голову, Валентина? Извинись сию же минуту!»
Валентина опустила глаза и процедила сквозь зубы извинения. Она лишь недавно узнала о смерти Эдуарда и чувствовала щемящую боль в сердце. Леон был одним из друзей Эдуарда. Отзываясь плохо о нем, они чернили имя брата.
В последнее лето перед войной Эдуард приглашал к ним в дом своих друзей. Как-то раз, ближе к вечеру, брат с гостями отправились поиграть в теннис. Примостившись на ветке своего любимого дерева, укрывшись в его густой листве, Валентина наблюдала за их проделками. В корзинах для пикника молодые люди принесли с собой пироги с сыром и охлажденное белое вино. Растянувшись на траве, сцепив руки на затылке, Эдуард лениво следил за тем, как юная девушка маленьким перышком выводит узоры у него на лице. Время от времени, когда она щекотала ему ноздри, он чихал.
Справа, чуть в отдалении, еще одна девушка сидела, прислонившись спиной к дереву. Вдруг один из парней схватил ее соломенную шляпку. Она запротестовала, смеясь: «Прекрати, Леон!» — но юноша положил обе свои руки на ствол, заключив красавицу в объятия, как в тюрьму. Когда она попыталась, нагнувшись, выскользнуть и убежать, молодой человек поймал ее за талию, прижал к себе и поцеловал в губы. К великому удивлению Валентины, девушка покорно замерла в его объятиях.
Валентина была очарована храбростью этого дерзкого юноши. Его белая рубашка не была заправлена в брюки, рукава закатаны до локтей, воротник нараспашку. Никогда раньше она не видела столь небрежно одетых мужчин. Ее отец и Эдуард всегда были затянуты в жилеты и рубашки с крахмальными воротничками. Вокруг головы Валентины упорно кружила надоедливая оса, и она, боявшаяся всех насекомых, которые кусаются и жалятся, тут же попыталась слезть со своего «насеста». Валентина так спешила, что не удержалась и шлепнулась прямо на попу. «Это отучит тебя шпионить за нами», — пошутил Эдуард. Ее щеки пылали, на какое-то мгновение она возненавидела брата. Затем перед ней вырос Леон Фонтеруа с всклокоченными волосами. Она часто заморгала. Ей показалось, что от него исходит золотистое сияние, что светится его смуглая кожа, его светлые волосы, сияет насмешливая улыбка. «Он похож на солнце», — подумала она, пребывая в оцепенении. «Я просто обожаю, когда красивые девушки бросаются к моим ногам!» — заявил, смеясь, молодой человек. Она вскочила, проигнорировав протянутую руку, и удрала.
Налетевший шквал ветра швырнул в окно пригоршню дождя. Валентина вздрогнула. Продолжая дрожать, она достала из шкафа шаль.
Когда Леон исчез, ходили всякие отвратительные сплетни, но она считала абсурдным запирать комнату, как будто он был чумным. Однако Андре сразу же предупредил жену: отцу не нравится, когда кто-нибудь произносит имя его младшего сына. Она вновь подумала об этом молодом человеке, который возник перед ней в тот далекий летний день. Тогда он показался ей дерзким и насмешливым, но сейчас, став узницей брака и оставаясь равнодушной к мужу, ребенка которого она боялась рожать, Валентина осознала, что Леон был, прежде всего, свободным человеком.
Она должна войти в эту комнату! Как в лихорадке, Валентина вновь спустилась на первый этаж. Вестибюль был пуст. Ее свекор хранил ключи в ящике своего секретера. Однажды он попросил невестку принести ему ключи от погреба. Валентина поспешила в библиотеку и открыла ящик. Какой ужас, тут целых три связки! Ей потребуется целый час, чтобы найти нужный ключ. Внезапно молодая женщина заметила одинокий ключ с привязанной к нему лентой.
Ветер завывал в каминной трубе, а сырость пыталась проникнуть в дом в любую щель и даже сквозь толстые стены. Тайком, как воровка, Валентина поднялась на второй этаж.
Дверь открылась, даже не скрипнув. С сильно колотящимся сердцем Валентина закрыла ее и прислонилась к стене. Абсолютная темнота. На ощупь, пройдя вдоль стены, она нашла окно и отдернула шторы. Сумрачный свет надвигающегося вечера проник в просторную комнату: кровать, шкаф, комод, большой письменный стол. Мебель терпеливо ждала хозяина.
Валентина зажгла лампу, стоящую на ночном столике. На комоде выстроились потускневшие фотографии в серебряных рамках. Валентина стала рассматривать одну за другой. Вот празднично одетые родители мужа. Два маленьких мальчика в матросских костюмчиках, открытая улыбка одного, нисколько не стесняющегося недостающих зубов, и обеспокоенное выражение лица другого, уставившегося в объектив, готового сбежать в любой момент. И снова братья, на сей раз повзрослевшие, беззаботно облокотились на капот спортивной машины.
У Леона было удлиненное лицо, правильные черты, четко очерченный подбородок. Его запястья казались странно хрупкими, а кисти тонкими и выразительными. Он был выше и худее Андре, а его волосы выглядели более светлыми. На последней фотографии были запечатлены смеющиеся молодые люди. Они сидели на ступенях лестницы, все в летних костюмах, в руках — канотье. Леон расположился справа, его локоть лежал на плече соседа. Взволнованная Валентина узнала Эдуарда.
Она перевернула рамку, вынула фотографию. На обратной стороне снимка кто-то написал карандашом: «Рим, 1914». Валентина долго смотрела на эту надпись, прежде чем вернуть фотографию на прежнее место.
В ящике письменного стола она обнаружила перьевую ручку, бутылочку чернил, блокнот с рисунками. Уверенными штрихами Леон набросал портреты женщин и детей с раскосыми глазами и широкими скулами. Их круглые лица обрамлял мех капюшона. Вот встает на задние лапы огромный медведь, а вот мужчина рыбачит у проруби, проделанной в паковом льде. На последнем рисунке был изображен бородатый мужчина европейского типа, морщины, как звездочки, собрались в уголках его глаз. «МакБрайд, мой спаситель!» — подписал рисунок Леон.
В другом ящике вперемешку лежали письма. Валентина почувствовала, как запылали ее щеки. Какое она имеет право рыться в личных вещах деверя? Но почему-то молодая женщина была уверена, что, если бы на ее месте оказался Леон Фонтеруа, он действовал бы точно так же.
Она перебирала листы, исписанные фиолетовыми чернилами, — должно быть, когда-то их пропитали духами; короткие письма друзей; телеграмма, отправленная Андре из Лондона. И наконец она увидела то, что искала, сама того не осознавая: длинное письмо ее брата Эдуарда, датированное маем 1914 года.
Старина!
Я хотел поблагодарить тебя за наше тайное бегство в Рим. Какой удивительный город! Ты прав, итальянки прелестны, но ты мог бы уделить какое-то внимание и музеям. Порой и там случаются удивительные встречи.
Нет, я не думаю, что Маргарита является женщиной всей твоей жизни, что бы она там ни говорила. Я удивляюсь, что у тебя даже мелькнула мысль о женитьбе. С твоим характером слишком рано добровольно надевать поводок на шею. Он все равно порвется, когда ты уедешь на край света. Ты же не можешь обзаводиться женой в каждом порту!
Я желаю тебе успехов в твоей экспедиции в Сибирь. Я не могу судить о твоем русском языке, и, хотя ты и брал уроки, я все же надеюсь, что ты найдешь переводчика, иначе рискуешь обнаруживать в своей тарелке очень странные вещи или свяжешься бог знает с кем, с каким-нибудь пьяницей-траппером. Опасайся славянского обаяния и осуши до дна стакан водки за мое здоровье, когда приедешь в забытую всеми дыру, о которой ты мне рассказывал.
Жаль, что твои путешествия всегда длятся долгие месяцы. Не хочу показаться сентиментальным, но нам частенько тебя не хватает — Андре и, в особенности, мне. Я с нетерпением жду твоего возвращения. И пускай твои истории подарят нам еще не одну бессонную ночь.
