Живой (ЛП) - Уайлд Джессика (лучшие бесплатные книги .txt) 📗

Нежные руки опустились к краю рубашки и подняли ее. Я почувствовал прохладный воздух на животе, и по коже побежали мурашки. Она держала рубашку, пока я не смог вытянуть здоровую руку через нее, затем она сняла ее через голову. У меня возникло какое-то дергающее чувство в том месте, где повязка защищала другую руку. Освободившись от повязки, она осторожно убрала мою руку так, чтобы можно было полностью снять рубашку.

Моя здоровая рука рассеянно коснулась щетины на лице. Мне нужно было бы побриться, иначе это заняло бы даже больше времени, чем обычно. Некоторые участки были в большем беспорядке, чем другие. Способа сделать их ровными не было, и я заставил маму перестать делать это для меня. Чтобы привыкнуть к этому ощущению, не видя, потребовалось какое-то время.

«Какое тебе вообще до этого дело?»

Я закрыл глаза, чувствуя себя слишком уязвимым без рубашки. Я не мог видеть Грэйс, но и не хотел, чтобы она меня видела. Особенно когда мои эмоции были на пределе. Смотрела ли она на мои шрамы? На изуродованную кожу верхней части руки и левой стороны тела? Хмурилась ли она или смотрела с отвращением?

Меня это не должно было волновать. Она была моей сиделкой, и меня это не должно было волновать. Я должен был быть мужчиной и встретиться с этим с поднятой головой. Мне. Не следовало бы. Волноваться.

Но меня это волновало.

— Теперь давай снимем шорты.

Я не мог остановиться и не сказать эти слова, и неважно, как по-детски они звучали, мне нужно было знать.

— Насколько я тебе противен? По шкале от одного до десяти.

Она вздохнула и убрала мою руку в сторону, так чтобы она смогла добраться до моих шорт.

— Это не очень удачная шутка, Меррик.

— Я не шучу, Грэйс.

Она прекратила движение, но по-прежнему находилась близко ко мне. Я мог чувствовать на своей коже ее быстрое дыхание. На меня это так сильно действовало, я давно такого не чувствовал.

Должно быть, я чем-то заболел. Может быть, лихорадкой?

— В шкале нет надобности, потому что ты мне не противен. Ты покрыт шрамами, Меррик, а не разбит.

— Это одно и то же.

— Нет, — огрызнулась она.

Я опустил голову, надеясь, что мои глаза были близко от ее глаз или, по крайней мере, от ее лица.

— Тогда почему мне кажется, что это одно и то же?

Ее маленькая рука коснулась моей щеки, от тепла ее пальцев мне стало еще больнее. Она обхватила руками мой покрытый шрамами подбородок, прежде чем снова пробежаться пальцами по повреждённой коже уха. Я не мог дышать. Я и не хотел. До тех пор, пока этот момент не закончится. Ее нежные пальцы проследовали по шраму до глаза и по брови. Ее прикосновение казалось сокровенным, но скорее жалостливым.

Она тихо напевала себе под нос, пока кончики ее пальцев снова и снова двигались вниз к моему обросшему подбородку.

— Кажется, они такие, потому что ты еще не поправился. Кажется, будто твоя жизнь кончена, потому что ты так много потерял, и больно даже дышать, — она снова прикоснулась к моей щеке, и мне стало интересно, была ли это ее идея быть профессионалом, потому что я бы удвоил плату, если это было так.

— Грэйс... — выдохнул я.

— Быть покрытым шрамами, такими жуткими, не то же самое, что быть разрушенным. Только ты можешь разрушить себя, Меррик, и такого рода разрушение не оставляет видимых шрамов.

Я хотел что-то сказать, что-нибудь, что заставило бы ее увидеть меня как что-то другое, а не изуродованного человека, но я не мог думать об этом. Может быть, потому, что на самом деле она совсем не видела меня таким.

— Шорты, — сказала она и помогла мне подняться с кресла, чтобы она смогла снять их. Остались только боксеры, и я чувствовал, что она двигает мою коляску вперед, пока я не убедился, что нахожусь на небольшом расстоянии от двери.

— Я прикрою твои колени полотенцем и сниму твое белье, затем прикрою гипс и ногу.

Я кивнул, вздрогнув, когда полотенце прикрыло эрекцию, с которой я так ничего и не смог поделать. «Подумай о чем-нибудь грубом, Меррик».

Я вообразил себе все, что мог, что, возможно, сделало бы меня противным, но Грэйс нужно было бы уйти из дома, чтобы эти фантазии сработали как надо. Она все еще приятно пахла, и ее руки все еще были на мне. Клянусь, я был в состоянии возбуждения всю прошедшую неделю, и это начало доходить до меня. Ее крошечные руки сорвали мое белье, когда я немного попытался помочь ей и приподняться в коляске. Мягкое полотенце продолжало меня прикрывать, но я не мог перестать проверять рукой, чтобы удостовериться, что я не сделал из него палатку.

Грэйс была занята укутыванием руки и ноги. Вскоре она подняла меня с коляски. Я попытался ровно стоять на здоровой ноге, и, насколько это было возможно, переместить на нее вес, но я был слишком занят, пытаясь удержать полотенце.

— Помоги мне, Меррик. Не беспокойся о полотенце, я поняла, — сказала она, ее голос напрягся от усилий, когда она держала меня.

Несколько ворчливых звуков и стонов спустя, я наконец-то оказался на сиденье в душевой кабине, на мне не было ничего, кроме полотенца на коленях. Мы оба выдохлись, но я был в шоке, что ей вообще удалось поднять меня с коляски, не говоря уже о том, что она протащила меня через двери душевой кабинки.

— Как только мы освоимся с этим, будет легче, — промямлила она.

Моя нога была поднята и поставлена на что-то внутри душа, чего раньше там не было. — На чем моя нога?

Грэйс еще немного меня поправила и проверила, закрыты ли мои конечности, потом ответила.

— Я принесла еще одно сиденье из больницы, чтобы тебе было легче. Так ты немного устойчивее, поэтому ты можешь принимать душ сам, если захочешь.

Мои мышцы болели, в руке пульсировала боль, а боль в ноге была почти невыносима, но я не мог сосредоточиться на боли. Грэйс сделала так, что я получил возможность справиться со всем самостоятельно. Я не смог бы в полной мере отблагодарить ее за это.

— Спасибо? — сказал я, качая головой, когда это превратилось в вопрос.

— Ты уверен насчет этого? — поддразнила она, передавая снимающуюся насадку для душа. Папа установил ее за день до того, как они привезли меня домой, в надежде, что я однажды я воспользуюсь ей. До сих пор я едва ли прикоснулся к ней. Как только мои пальцы крепко обхватили ее, Грэйс ее отпустила.

— Да. Я ценю это, — признал я, делая акцент на искренности в моем голосе.

— Пожалуйста. Я здесь только для того, чтобы помочь тебе облегчить передвижение и убедиться, что ты не слишком навредишь себе, делая это.

— Ты имеешь в виду тот вред, который я мог причинить этой дурацкой коляске?

— Именно, — сказала она, ее голос выдал улыбку. — Хотя, за последние пару дней ты управлял ею гораздо лучше, — она включила воду и настроила температуру, затем подняла мою руку и направила насадку к крюку на регулируемом штоке, убедившись, что вода нас не забрызгает. — Пока начнем с основного. Вот крюк. Если ты держишь насадку вниз за ручку, ты можешь почувствовать, как она скользит на крюке и можешь быть уверен, что она надежно закреплена.

Она показала мне несколько раз, прежде чем осталась довольна. С водой были трудности, но она заверила меня, что было бы лучше практиковаться таким образом, так как в основном я собирался принимать душ самостоятельно. Было странно заново учиться чему-то, никогда бы не подумал, что это будет необходимо, пока не потерял зрение.

Как только насадка была снова помещена на крюк, она выключила воду и подняла мою руку к полке рядом с штоком, направляя мои пальцы к паре бутылок.

— Шампунь в квадратной бутылке, — сообщила она мне и подождала, пока я пощупал форму бутылки достаточно, чтобы запомнить ее. Она переместила мою руку к другой бутылке: — Это гель для душа. Он круглый, — и снова она терпеливо ждала, пока я запомнил ее форму. — А вот мочалка. Я зайду в магазин сегодня вечером и куплю тебе губку. Она лучше намыливает, плюс, ее легче держать.

Она медленно двигала мою руку взад и веред, так чтобы я мог чувствовать, где все находится, затем она отпустила руку и ждала, пока я сделаю это сам. Из-за отсутствия ее прикосновения у меня отказал мозг, и с первой попытки я наткнулся на обе бутылки, с грохотом отправив их на пол. Она поставила их на место и велела мне попробовать снова. На этот раз я двигался медленнее и сам смог найти их, не уронив их снова.