Трудное счастье - Спенсер Лавирль (читать книги онлайн регистрации .TXT) 📗
Когда все было осмотрено, они направились к центральному входу, где открытые настежь двери позволяли теплому ветерку гулять по всему зданию школы. Кент и Челси остановились у ступеней, и ветер принялся играть их волосами и одеждой.
— Послушай, — сказала она. — Я знаю, трудно менять школу, но я надеюсь, что здесь у тебя все будет в порядке.
— Спасибо. И за экскурсию — тоже спасибо.
— Да не за что. — Последовала пауза. Молчание ясно давало понять, что им было хорошо вместе. — Есть кому подбросить тебя домой? — спросила Челси.
— Я сам, отвез маму на работу, и теперь на ее машине.
— А… Хорошо. — Не было причины задерживаться. — А где она работает?
— На заводе.
— И где вы живете?
— В новом районе, называется Хэвиленд-Хиллз.
— Знаю, там красиво.
— А ты где живешь?
— Вон там, — она указала, — пара миль отсюда. В том же доме, где я провела почти всю жизнь.
— Ну, — он повернулся к залитой солнцем стоянке, — кажется, мне надо идти.
— Да, мне тоже. Забегу к отцу, попрощаюсь.
— Значит, увидимся во вторник.
— Я подойду к вашему кабинету перед первым уроком, может, тебе что-нибудь понадобится.
— Ладно… — он улыбнулся, — хорошо.
— Ну, отдохни как следует в выходные.
— Ты тоже. И спасибо еще раз.
Она смотрела, как он повернулся, и в ее ногах отдалась дрожь металлической решетки, по которой он прошел. Кент свернул на дорожку, и Челси взглядом проводила его высокую, широкоплечую фигуру. На стоянке он открыл дверцу автомобиля ярко-аквамаринового цвета. Она услышала звук заводимого мотора, потом увидела, как машина сдала назад и вырулила с места парковки.
Что же такое было в Кенте Аренсе, что заставляло ее стоять и наблюдать за ним? Это лицо. Что за лицо? Она не могла выбросить его из головы, так же как и чудное ощущение, будто знала его раньше. И чего это она стоит тут и распускает слюни по поводу парня, с которым познакомилась ровно два часа пятнадцать минут назад? Ведь сама только прошлой ночью думала, как ей повезло, что никто не вскружил ей голову и не сбил с пути к поставленной цели.
Стараясь забыть Кента Аренса, Челси направилась в кабинет отца, чтобы сказать ему до свидания.
Глава 4
Когда Том вернулся из библиотеки в свой кабинет, перед его взглядом все еще стояла картина: Кент и Челси, захваченные разговором, уходящие от всех. У себя на столе директор школы обнаружил папку со всеми документами Аренса.
Поглядев на папку, Гарднер набрал полную грудь воздуха, затем выдохнул, ощущая, как самые различные эмоции охватили его, еще до того, как он ознакомился с ее содержимым. Том опустил руку на конверт, потом, подняв голову, увидел Дору Мэ, печатавшую на машинке как раз напротив его кабинета.
Он закрыл дверь, потом вернулся к столу и открыл папку.
Сверху, на толстой пачке документов, лежала детсадовская фотография его сына. Гарднер почувствовал, как сжалось сердце при виде улыбающегося маленького мальчика в полосатой футболке, с большими карими глазами и длинными локонами, причесанными на прямой пробор и не скрывающими хохолка на затылке.
Том почти рухнул в кресло, как будто получил хороший заряд картечи в ноги. Полминуты он просто глазел на фото, прежде чем взял его в руки. Мальчик был вылитая копия его самого в этом возрасте. Гарднер постарался представить себе ребенка, вбегающего на кухню с сообщением, что он нашел гусеницу или сорвал колокольчик. Каким он был тогда? Сейчас парень так сдержан и вышколен, что трудно сопоставить мальчика на фотографии и теперешнего выпускника. Сожаление, огромное сожаление охватило Тома при мысли, что он не знал этого мальчугана. К нему добавилось чувство вины за то, что он оказался отсутствующим отцом.
Он перевернул фото и на обратной стороне увидел надпись, сделанную давным-давно каким-то воспитателем: «Кент Аренс, группа К».
Следующим в папке лежал листок со словами, выведенными нетвердой рукой простым карандашом. Печатные буквы складывались в «Кент Аренс, Кент Аренс», сползавшие со строчек листка из записной книжки. Далее следовал список умений и навыков выпускника детского сада, составленный безукоризненным учительским почерком:
Знает свой адрес. Знает номер своего телефона. Знает дату своего рождения. Отличает левую и правую стороны. Может назвать дни недели. Может завязывать шнурки ботинок. Знает наизусть гимн.
Может написать свое имя. (Здесь опять сам Кент оставил свой автограф.)
Затем лежал табель, выданный в начальной школе Дес-Моннес, штат Айова. Все оценки в нем стояли в колонке «переведен в следующий класс».
После Том увидел карточку с отметками о родительских собраниях, в том году их было два. Мать Кента посетила оба. В «Заключении» учитель написал: «Знает все буквы алфавита, может написать их. Пишет цифры до 42. Хорошее знание чисел. Не знает, что такое овал. Инцидент со жвачкой».
Гарднер постарался себе представить, что это был за инцидент, и почувствовал сожаление, что никогда этого не узнает. Случай, возможно, уже стерся из памяти Кента и его матери и остался только на бумаге.
В папке хранились и другие школьные фотографии Кента, и каждый раз, рассматривая очередную, Том переживал шок узнавания, потом печаль и новый толчок отцовской любви, похожей на ту, что он чувствовал к своим законным детям. Он разглядывал фотографии дольше всего. Стрижки Кента менялись с возрастом, но вихор оставался прежним.
В папке также лежали результаты тестов — за шестой и седьмой классы, тест на выбор профессии в девятом классе, где явно предпочтение отдавалось науке и технике. Здесь же хранились результаты спортивной подготовки — сколько приседаний и отжиманий делал Кент, на сколько прыгал в длину. В пятом классе его учительница отметила: «Хорошая зрительная память», и в конце года написала: «Да не оставит тебя Господь своим вниманием. Нам всем будет тебя не хватать». (Кент тогда учился в начальной школе под названием Св. Схоластика, а учительницу звали сестра Маргарет.) Записи, переданные из средней школы, отражали историю ученика, которого любили все учителя. Итоги, подводимые в конце каждого учебного года, мало чем отличались: «Примерный учащийся. Превосходный товарищ. Старателен, трудолюбив, всегда добивается своей цели. Рекомендации для поступления в колледж».
Табели Кента пестрели сплошными «5» и «4». В спорте он также добился больших успехов и в предыдущем году участвовал в соревнованиях по футболу, баскетболу и легкой атлетике.
Становилось очевидным, что не только Кент был примерным учеником, но и Моника была примерной матерью. Повсюду в документах значилось, что за все время учебы сына она не пропустила ни одного родительского собрания. Кроме того, здесь хранилась фотокопия ее записки учителю по имени мистер Монк, из которой становилось ясно, что Моника целиком и полностью поддерживала школьные методы воспитания и обучения.
«Уважаемый мистер Монк, учебный год подходит к концу, и я подумала, что должна сообщить Вам, как Кент был рад учиться у Вас. Благодаря Вам он не только приобрел широкие познания в геометрии, но и смог оценить Ваши высокие личностные качества. То, как Вы помогли мексиканскому мальчику, подвергавшемуся дискриминации со стороны тренера, сделало Вас героем в глазах сына. Спасибо Вам за пример, который Вы подаете молодому поколению в наш век, когда моральные ценности так легко теряются.
Моника Аренс».
Как преподаватель, Том Гарднер знал, что такое благодарное отношение было большой редкостью. Чаще всего родители выплескивали целый поток жалоб, сметающий тонкий ручеек похвал. И снова Том подумал, что Кенту здорово повезло с матерью.
Эта мысль не принесла ему облегчения.
Просмотрев в папке все бумаги, он вернулся к последней школьной фотографии Кента и долгое время разглядывал ее. Все растущее чувство одиночества охватило его, как будто это он был заброшенным и покинутым родителем, а не Кент — покинутым ребенком. Опершись локтем о папку, Том смотрел в окно на ярко-зеленую траву на террасе.
