Не горюй! - Кайз Мэриан (читать книги TXT) 📗
— Что ты здесь делаешь? — спросила она. — Я не знала, что ты собираешься приехать. Никто мне ничего не сказал… во всяком случае, я думаю, что мне никто ничего не говорил, — добавила она с сомнением. — Меня почти неделю не было дома.
— Ну, видишь ли, это было внезапное решение, — вздохнула я, готовясь к длинному, мучительному объяснению обстоятельств моего трагического появления в родном доме.
Но Анна внезапно меня перебила.
— О господи! — воскликнула она и зажала рот ладонью.
— Что случилось? — заволновалась я. Может быть, штопор неожиданно поднялся в воздух? Или в окне показалось лицо банши?
— Ты больше не беременна! — воскликнула она.
Я невольно улыбнулась.
— Нет, Анна. Догадайся, что произошло.
— Ты родила ребенка, — медленно сказала она.
— Да, — подтвердила я, все еще улыбаясь.
— Боже милостивый! — заверещала она. — Но это же замечательно! — Она порывисто обняла меня. — Девочка?
— Да, — сказала я.
— Она здесь? Можно мне на нее посмотреть? — возбужденно попросила Анна.
— Она в моей комнате. Но сейчас она спит. И если ты не возражаешь, я бы не хотела ее будить. Во всяком случае, пока мы не прикончим эту бутылку.
— Разумно, — согласилась Анна, наливая мне еще стакан вина. — Давай, вперед! Наверное, тебе долго не разрешали пить спиртное. Неудивительно, что ты взяла такой темп.
— Верно, у меня давно не было возможности выпить. Но я вовсе не по этой причине хочу надраться, — сказала я.
— Да? — она вопросительно взглянула на меня.
Тут я и рассказала ей про Джеймса.
Она была такой ласковой, такой сочувствующей, гак мудро не пыталась никого осудить, что я постепенно начала чувствовать себя лучше Немного спокойнее и не такой усталой. Наверное, тут сказалась и выпитая бутылка вина, но главную роль сыграла Анна.
Она бормотала что-то вроде «чему быть, тому не миновать», «все уладится, даже если сейчас это кажется невозможным» и «что бы ни случилось, на все есть своя причина». Так обычно говорят хиппи. Но меня ее слова утешали.
Примерно в шесть часов, когда уже начали петь птицы, мы покинули кухню, оставив на столе грязные стаканы, совершенно пустую бутылку, пробку, штопор, переполненную пепельницу и обертки от печенья. Через час встанет отец, чтобы приготовить завтрак себе и маме. Мы решили, что он разберется с беспорядком. Он любил возиться на кухне. Пусть чувствует, что он нам нужен.
Обнявшись, мы медленно поднялись по лестнице в мою спальню. Я сразу свалилась на кровать, чувствуя себя сонной, расслабленной и спокойной. Анна несколько минут удивленно разглядывала Кейт, потом сбежала к себе за шариками и привязала их к корзинке Кейт. После этого она поцеловала меня, пожелала спокойной ночи и на цыпочках вышла из комнаты. А я сразу же погрузилась в глубокий сон без всяких сновидений.
Вопли Кейт, требующей завтрак, разбудили меня через пятнадцать минут. Я покормила ее и снова улеглась, но через несколько минут встал отец. Послышались его шаги по лестнице, потом он закричал матери из кухни:
— Твои дочери — пьяные щенки! — Мы всегда были «ее дочерями», когда нас увольняли с работы, когда мы не ходили к мессе, являлись домой слишком поздно или неприлично одевались. Но мы были «его дочерями», когда получали дипломы, выходили замуж за бухгалтеров и покупали дома. — Они пьют по ночам и целыми днями валяются в постели! И я должен здесь все за ними убирать?
Отец явно обнаружил следы нашего ночного пира.
Мама жалобно причитала:
— Нет, ты только подумай, они снова нашли выпивку! Я считала, что им никогда не найти ее под титаном. Опять придется искать новое место.
Некоторое время спустя суета улеглась. Но как раз когда я размечталась поспать еще часика три, кто-то позвонил во входную дверь. Естественно, это всех взбудоражило, ведь было еще раннее утро. Я слышала, как отец открыл дверь и вступил в переговоры с каким-то мужчиной. Я напрягла слух. Вдруг это Джеймс? Я почувствовала такой прилив надежды, что даже стало больно.
Затем раздались шаги поднимающегося по лестнице отца. Он крикнул матери:
— Там у дверей какой-то псих с туфлей. Хочет знать, не наша ли она. Что мне делать?
Мать изумленно молчала.
— Я со всеми этими делами опоздаю сегодня на прогулку! — пожаловался папа, как будто она была в чем-то виновата.
От разочарования я начала плакать. Это был не Джеймс. Более того, я точно знала, кто это.
— Пап! — крикнула я со слезами в голосе. — Па-ап!
Он заглянул в дверь.
— Доброе утро, детка, — сказал он. — Я вернусь через минуту. Принесу тебе чаю. Вот разберусь с тем психом у дверей.
— Нет, папа, — сказала я. — Он не псих. Он таксист. Разбуди Анну. Готова поспорить, что это ее туфля.
— Вот как! Она наконец соизволила явиться домой? — крикнула мама из своей комнаты.
Папа отправился к Анне, бормоча себе под нос:
— Я должен был догадаться, что без Анны тут не обошлось.
Анну разбудили. И выяснилось, что человек, стоящий у входной двери, действительно таксист, который под утро привез Анну домой. Когда он закончил смену, то обнаружил в салоне машины туфлю. И начал, подобно Зачарованному Принцу, объезжать дома молодых женщин, которых он подвозил ночью, пытаясь найти ту, что потеряла туфельку. Анна и оказалась его Золушкой.
Анна рассыпалась в благодарностях. Таксист уехал. Анна вернулась в постель. Папа отправился на работу. Я закрыла глаза.
Кейт начала плакать, и я последовала ее примеру.
6
Мокро, ветрено, противно. Первые две недели моего пребывания в родительском доме дождь лил ежедневно. По-видимому, это был самый сырой февраль в истории. Каждую ночь я просыпалась от шума дождя, стучащего по крыше и бьющего в стекла.
Погода на всех нагоняла тоску.
К счастью, я и без дождя готова была покончить с собой. Более того, в такую погоду я даже чувствовала себя немного лучше. Создавалось впечатление, что судьба взялась привести к общему знаменателю мою разнесчастную жизнь и жизни более благополучных людей. Ну, вы понимаете, что я имею в виду.
Анна и Хелен мрачно бродили по дому, с тоской всматриваясь в окна в надежде, что дождь когда-нибудь кончится. Мама поговаривала о том, что стоит построить ковчег.
Только мне ливень не мешал.
Мне было наплевать, выйду я когда-нибудь из дома или нет. Я часами валялась в постели, глядя в никуда. Кейт мирно лежала в корзинке рядом. А дождь все лил и лил, потоками стекая со стекол окон и превращая сад в болото.
Каждое утро мама бодро входила в мою комнату, раздвигала шторы и вопрошала:
— Какие планы на сегодня?
Я знала, она пытается меня встряхнуть. И я пыталась выглядеть веселой. Вот только постоянно чувствовала себя жутко усталой.
Мама предлагала приготовить мне завтрак, но как только она выходила из комнаты, я тащилась к окну и снова задергивала занавески.
Я не пренебрегала моими материнскими обязанностями. Честное слово. Хотя, может, и пренебрегала.
К моему стыду, в детскую поликлинику Кейт понесла мама. Мама же ездила в магазин, закупая горы подгузников и детского питания, присыпку, стерилизатор для бутылочек и все остальное, что требовалось Кейт.
Справедливости ради надо сказать, что я не забросила свою дочку полностью. Я все-таки заботилась о ней. Кормила, меняла пеленки, мыла… Я даже играла с ней. Но сделать что-то, для чего надо было выйти из дома, я была не в состоянии.
Если вы решите, что я ее не любила, то ошибетесь. Я любила ее больше, чем кого-либо в мире. Я бы сделала для нее все, что угодно (кроме, как я уже говорила, выхода из дома). Во мне просто не осталось ни капли энергии.
Одевание стало для меня таким тяжелым мероприятием, что я с ним никак не справлялась. В тех редких случаях, когда я покидала постель, я напяливала поверх ночной рубашки один из отцовских старых свитеров и толстые носки. Я, разумеется, собиралась одеться поприличнее. Но позже.
