Почти что сломанная жизнь (ЛП) - Макхейзер Маргарет (читать книги без сокращений TXT) 📗

- Ага, я тоже ее не люблю, - говорит Доминик.

Отпираю второй замок и на несколько сантиметров открываю дверь.

- Я принес клубнику и чернику тоже. Надеюсь, ягоды в сумке еще не превратились в месиво. Если «да» то мы можем положить их в стаканы с лимонадом и назвать все это пуншем.

Я широко открываю дверь.

- У тебя есть какой-нибудь любимый сорт сыра? Мне нравится бри… Подожди, или это камамбер? Они выглядят похоже и для меня на вкус одинаковые, я имею в виду, они оба покрыты этой белой субстанцией и оба потрясающие на вкус. Но знаешь, чего я терпеть не могу? Голубой сыр. Сама посуди, они заражают сыр этими бактериями, чтобы сделать его таким жилистым. Пахнет он при этом носками, не то чтобы я засовываю свой нос в вонючие носки или еще что, но так, мне кажется, могли бы пахнуть грязные носки.

Дверь полностью открыта теперь, и я стою всего в шаге от того, чтобы оказаться на улице.

Поворачиваюсь и смотрю на Доминика, он подбадривающе улыбается мне в попытке успокоить.

- Ты близко, Эйлин, - его голос нежен. - Шагни вперед и дыши.

Я поднимаю свою ногу и ставлю ее уже по другую сторону дверного проема.

- Сегодня прекрасный день, чтобы жить, - говорит он, даже не двигаясь в мою сторону.

Он делает то же, что и всегда, даря мне необходимое пространство, и позволяя мне делать это на своих условиях.

- Сегодня прекрасный день, чтобы наконец начать видеть, Доминик, - и я полностью выхожу наружу.

Солнце омывает меня своими яркими, теплыми лучами.

- Думаю, вот здесь замечательное местечко, как по-твоему, Эйлин? - Доминик зовет меня на полпути во двор.

- Конечно, - говорю я, идя ему навстречу.

Он встряхивает свое одеяло для пикников и расстилает его, потом стягивает свои ботинки и садится. Он начинает вытаскивать из полотняных мешочков еду, выкладывает ее на одеяло.

- Знаешь, еда гораздо вкуснее, когда ты сидишь и ведешь приятную беседу с другим человеком, - говорит Доминик, жестом приглашая меня сесть напротив него.

Я тоже снимаю туфли и, переплетя ноги, опускаюсь на одеяло.

- Так, теперь неважно, насколько невкусной окажется моя стряпня, тебе разрешается только хвалить меня.

Я понимаю, что улыбаюсь его глупой шутке.

- Доминик, это фантастически вкусно, я никогда не пробовала ничего вкуснее, - с сарказмом дразню его я.

- Может, перед тем, как заявлять такое, тебе стоит отведать кусочек? Тогда, знаешь ли, это прозвучит более правдоподобно.

- Ты хочешь иметь детей? - спрашиваю я, полностью меняя тему разговора.

Доминик слегка покашливает, но потом быстро восстанавливает свое самообладание.

- В общем-то, это не то, о чем я когда-нибудь серьезно задумывался. Были такие мысли, конечно, но я никогда не был на сто процентов готов для детей.

- Ты женат?

- Был и, полагаю, фактически все еще женат, по крайней мере, пока бракоразводный процесс не завершен.

- И вам с женой никогда не хотелось иметь детей?

- Такая абстрактная мысль посещала меня, но, как я уже сказал, я никогда не рассматривал ее по-настоящему. Да и моя жена не хотела ребенка, поэтому мы и не обсуждали это серьезно.

- Я никогда не задумывалась, хотела ли я ребенка, а теперь я даже забеременеть не могу, - я поднимаю голову к солнцу и закрываю глаза.

- Почему?

- Из-за того, что они сделали. Они лишили меня этого, как и всего того, что они сломали во мне.

- Если и когда ты будешь готова, всегда можно найти другие подходящие варианты, если ты захочешь стать матерью. У тебя еще есть шансы.

Я смотрю на Доминика, который сейчас наливает для нас свой лимонад. Он протягивает мне стакан, и я отпиваю глоток. До чего же кисло! Ничего не могу поделать и зажмуриваю глаза, но, должно быть, у меня получилась какая-то смешная физиономия, потому что Доминик начинает хохотать.

Он делает глоток и морщится сам.

- Блин, должно быть, я забыл положить сахар.

- Ага, я тоже так думаю.

- Ладно, похоже, придется воду пить. Пойду, принесу, - он встает, обувается и заходит в дом, принести нам воды.

Я смотрю на дом, а когда перевожу взгляд снова на одеяло для пикников, я ошеломлена и теряю дар речи при виде того, что находится рядом с моей коленкой.

Блестящее голубое перо.

Глава 12

Проснуться сегодня - пытка. Все мое тело болит; горло саднит так, будто я проглотила кучу острых лезвий, и еще, кажется, у меня озноб.

Даже пошевелиться не могу, не ощутив при этом острую боль во всем теле.

Слышу, как Доминик внизу стучит в дверь, но я не могу себя заставить вылезти из постели и впустить его. Дотягиваюсь до телефона, но в тот момент, как моя рука показывается из-под одеяла, холодный озноб охватывает все мое тело.

Зубы стучат так сильно, что я могу слышать их, и сама я вся трясусь от холода.

Как только я беру телефон, мне звонит Доминик.

- А-а-алло, - сквозь дрожь заикаюсь я.

- Эйлин, открой эту чертову дверь. Что случилось? - Его голос звучит так взволнованно и напряженно.

- Бо-ле-ю, ухо-ди, - с трудом говорю я.

- Не думаю, встань и сейчас же открой мне дверь.

- Н-н-ет, очень плохо. - Я совсем не могу согреться, как бы не старалась укутаться.

- Открой эту треклятую дверь, Эйлин, или я вызову полицию, чтобы они вынесли ее к чертовой матери.

- Лад-лад-но.

Я заставляю себя спуститься и впускаю Доминика. Как только он переступает порог, то кладет свою ладонь мне на лоб и заглядывает мне в глаза.

- У тебя Тайленол есть?

- К-к-кухня, - говорю я, крепко обнимая себя руками.

- Хочешь, я отнесу тебя обратно в постель?

Я трясу головой, поднимаясь по лестнице в свою комнату.

- Я сейчас принесу тебе Тайленол.

Медленно, я иду к себе и залезаю в кровать, до самого подбородка натягивая все одеяла.

Я слышу его тяжелые шаги на лестнице.

- Вот, держи, - говорит Доминик, протягивая мне две таблетки и стакан воды.

Доминик

Она вся дрожит и такая бледная.

Сажусь на край кровати, пока она глотает и протягивает мне обратно почти полный стакан воды.

- Я приготовлю тебе немного супа, и если озноб не пройдет, я отвезу тебя в больницу.

Она распахивает глаза и, гневно глядя на меня, трясет головой.

- Я не-не-могу…

- Если от этого зависит твое здоровье, то можешь и будешь.

- Н-н-н-нееет, - сквозь сжатые зубы шепчет она.

- Эйлин, я не могу оставить тебя в таком состоянии.

- Я по-по-по-позвоню м-м-моей ма-мее.

- Сейчас я здесь и присмотрю за тобой. Но в случае необходимости, я сам отвезу тебя в больницу.

Она все еще качает головой, но если ей действительно не станет легче, я сделаю все, чтобы обеспечить ее безопасность.

- Я спущусь вниз, приготовить тебе что-нибудь поесть. Я хочу, чтобы ты попыталась заснуть, хорошо?

Она кивает и сворачивается клубочком.

- Эйлин, нельзя так сильно укутываться. Я должен снять с тебя пару одеял, чтобы твой организм мог остыть. У тебя очень высокая температура. - Она издает болезненный утробный звук, но позволяет мне снять с нее несколько одеял.

Она одета в маленькие пижамные шортики, носки и майку. Все ее ноги покрыты шрамами, майка задралась кверху так, что мне виден ее плоский живот. Там тоже везде шрамы и следы от укусов. Я стягиваю с нее носки, ее ноги огнем горят.

- Не укрывайся, хорошо? Тебе надо остыть.

- Уугуу, - стонет она, переворачиваясь.

Меня больше всего беспокоит пневмония. Я останусь и понаблюдаю за ней, и если улучшения не будет, я определенно отвезу ее в приемный покой. В профессии врача есть свои преимущества.

Спускаюсь вниз и звоню Лорен.

- Привет, Дом. Все в порядке? - спрашивает Лорен.

- Нет, Эйлин заболела. Мне надо, чтобы ты позвонила в аптеку, пусть приготовят для меня шприц антибиотика и упаковку пенициллина. Скажи им, что как только я получу лекарства, я передам тебе рецепт. Мне также нужно, чтобы ты принесла мой стетоскоп и мою медицинскую сумку.