Дикая Роза - Альварес Анна (книги TXT) 📗
Леопольдина с ужасом смотрела на свою хозяйку. Они только что узнали о смерти Леонелы, погибшей во время столкновения скорого поезда с ее автомобилем.
— Все! — сказала Дульсина. — Леонелы нет. И Кандиды не станет. И Рикардо уехал. И Рохелио уедет…
Она поднялась со своего места и стала бродить по дому, вырывая из гнезд телефонные шнуры.
— Что вы такое делаете? — пыталась остановить ее Леопольдина.
— А никто нам больше не позвонит, — отвечала ее хозяйка. — Одни мы остались. И средств у нас нет. Одно только средство у меня осталось. Секретное.
Она вдруг подмигнула Леопольдине. Похоже было, что она не в себе. Слуги перемещались по дому, как призраки, не зная, куда себя девать.
Руфино, спустившийся в подвал, обнаружил там какую-то канистру с бензином, которой не было здесь еще утром. Он пытался узнать, кто ее сюда поставил. Но в это время Селия крикнула сверху, что хозяйка велит всем подняться в гостиную.
Собрав всю челядь, Дульсина объявила, чтобы через полчаса в доме не осталось ни души. Все должны были идти к лиценциату Валенсии и получить у него полный расчет. В доме остаются только сама Дульсина и старшая служанка.
— Со мной будет только моя Леопольдина. Моя верная Леопольдина! — еще раз объявила Дульсина и велела всем торопиться.
Рохелио только что попрощался с братом. Он извинился за то, что не провожает его в аэропорт. Но он не любил прощаний вообще, а такое было выше его сил.
— Роза будет спрашивать о тебе у меня на свадьбе, — грустно сказал Рохелио.
Рикардо ответил:
— Не думаю. Если она рожает ребенка от другого, она и разговаривать с тобой будет о другом.
Рикардо уехал. Рохелио набрал номер телефона Менди-санбалей и попросил Розу.
Услышав ответ, он побледнел.
— Как?!.. Где ее госпитализировали?!
Через полчаса он был в больнице «Скорой помощи».
— Очень плоха, — сказал Роке, увидев его.
— Она просит сообщить Рикардо, что у нее будет ребенок, — рыдая, проговорила Паулетта.
— Рикардо навсегда улетает из Мексики! — в отчаянье крикнул Рохелио.
И он выбежал из больницы, надеясь на то, что, может быть, чудо поможет ему и он успеет остановить брата.
Леопольдина послушно брела за Дульсиной, с ужасом глядя на канистру, которую та с трудом тащила по лестнице.
— Все ушли? — спросила Дульсина.
— Кроме нас, — еле слышно отозвалась старшая служанка, может быть впервые в жизни оплошавшая и проглядевшая притаившегося у дверей Руфино.
— Я хочу признаться тебе! — Дульсина остановилась и поставила канистру, отдыхая. — Это я убила Федерико Роблеса.
— Я знала это! — воскликнула Леопольдина. Руфино, который обмер от этого признания, тихой тенью скользнул к выходу.
— Я подозревала, что ты знаешь. Ты всегда была верна мне, моя Леопольдина. Ты — собственность Линаресов. И ты должна умереть вместе с Линаресами, вместе со мной, вместе с нашим домом!
Леопольдина попятилась:
— Выпустите меня отсюда. Вы сошли с ума! Если вы подожжете дом, мы сгорим!
— Ну и что? — крикнула Дульсина. — А что нас ждет? Унижения? Рано или поздно — тюрьма? Ты знаешь, что такое тюрьма, Леопольдина? Я знаю. И я выбираю смерть!
— Но я не хочу умирать! Не хочу! — Крик ее был заглушён громовым голосом, донесшимся снаружи.
Это агент Роча в мегафон обращался к находящимся в доме:
— Дом окружен! Выходите с поднятыми руками! Иначе мы выломаем дверь!
Из-за двери доносился вой пожарных сирен. Руфино успел вызвать пожарников.
В доме между тем завязалась отчаянная драка. Леопольдина, пытаясь отнять у Дульсины ключ и прорваться к запертой двери, схватила кухонный нож. Дульсина вырвала его. Оказалось, что у нее есть при себе и пистолет, тот самый, с помощью которого она отобрала когда-то ножницы у сестры.
Леопольдина в отчаянии схватила бутылку с кислотой и, вырвав пробку, плеснула кислоту в лицо своей хозяйки.
В ту же секунду раздался выстрел. Леопольдина повалилась на пол. А внизу уже гремели стекла разбиваемых окон, трещала дверь, выли сирены.
Наконец в образовавшийся дверной проем в обитель Линаресов вбежал агент Роча, сопровождаемый полицейскими.
— Успел! Успел! — кричал Рикардо, обнимая неподвижное тело Розы и видя, что она открыла глаза.
— Спасибо, Девонька Гвадалупе, — прошептала Роза. — Пришел… Успел…
Он смотрел на нее глазами, полными любви и ужаса.
— Хочу признаться тебе… у меня будет ребенок…
— Я знаю, — прошептал он.
Она вдруг сделала попытку улыбнуться:
— Рохелио… предал меня… Он слушал ее трудный шепот.
— Богу, видать угодно, чтобы ты потерял жену, которая любит тебя… и твоего ребенка.
— Моего? — переспросил Рикардо, думая сейчас совсем не об этом, а только о том, чтобы она не оставила его…
— Так ведь он твой… у меня никогда никого не было, кроме тебя…
Он стал целовать ей руки, умолять, чтобы она простила его.
— Я тебя простила… Любовь все прощает… Прежде чем меня не станет… знай: я тебя люблю, как тогда… когда я за сливами залезла… а ты меня защитил…
— Не хочу, не хочу, чтобы ты умирала! — рыдал он. — Если ты умрешь, я уже никогда не смогу любить!
— Спасибо тебе; Рикардо… Не теряй духа… Я не буду кричать…
Доктор с трудом оторвал Рикардо от нее.
— Спасите ее! Спасите моего сына! — кричал Рикардо, умоляюще глядя на бледного, взволнованного доктора…
Кандида, посетившая сестру в тюремной больнице, не встретила с ее стороны тепла, на которое рассчитывала, зная, что Дульсина тоже много перестрадала.
— Пошла вон, ханжа проклятая. Желаю тебе скорей умереть! — вот что услышала она в ответ на свой вопрос, чем она может быть полезна своей сестре.
— Помогай тебе Бог! — единственное, что она могла пожелать Дульсине, уходя от нее и печально сохраняя в своей памяти обезображенное лицо сестры, с которой вместе росли, до зрелого возраста нося с ней одинаковые платья.
Хоть Мексика — это Центральная Америка, но все-таки Америка.
А Америка любит счастливые концы. Да и кто бы рассказал так подробно эту историю режиссерам будущего фильма, если бы ее главные герои умерли или уехали за тридевять земель.
Поэтому ничего удивительного нет в том, что спустя какое-то время перед скульптурным алтарем Девы Гвадалупе оказались на коленях так много вынесшие, но не разлюбившие друг друга молодые люди: богатый, ставший бедным, и бедная, ставшая богатой.
Отец Мануэль в присутствии всех друзей и знакомых совершил обряд венчания, теперь уже, к радости Томасы, настоящий, церковный.
Потом музыканты-маръячис на лестнице дома Линаресов грянули свадебный марш.
Кого только не было здесь!
Счастливая Паулетта не сводила глаз с любимой дочери, а пожалуй, еще более счастливый Роке в свою очередь не сводил глаз с любимой жены и, похоже, даже не помнил о своей болезни от радости, что ничто больше не омрачает его жизнь с Паулеттой.
Матушка Томаса про себя возносила благодарственные мольбы Деве Гвадалупе. Наконец-то можно было быть спокойной за Розиту: церковный-то брак, чай. не гражданский, потому как и Господь Бог не нотариус в отделе записей актов гражданского состояния! И теперь уже можно надеяться, что все у Розиты будет хорошо.
И Рохелио с Эрлиндой, глядя на новобрачных и желая им счастья, то и дело поглядывали друг на друга, надеясь на то, что и у них оно тоже будет.
Довольная за Розу, улыбалась и Сорайда, несколько озабоченная, правда, тем, что всю ближайшую неделю ей предстоят утешительные беседы с беднягой Эрнесто, никак не желавшим согласиться с тем, что есть же на свете достойные девушки и кроме Розы Гарсиа.
И конечно, весь «затерянный город», все выходцы из
Вилья-Руин были тут. И Каридад уже предупреждала на ухо своего толстого Палильо, что если он опять объестся праздничным тортом, как в прошлый раз, на Розином дне рождения, то пусть пеняет на себя — она с ним возиться не будет!
С надеждой глядела на новобрачных Кандида, уповавшая на то, что все связанные ею детские вещицы пригодятся теперь ее племянникам и племянницам, с которыми она, даст Бог, теперь всласть повозится.
