Уроки анатомии и любви (СИ) - Хиро Лия (читать полную версию книги TXT) 📗
— Лука Алексеевич, а у нас будет экскурсия в этот музей? — застенчивый, ласкающий всё моё тело голос донесся до меня, как раз в тот момент, когда я возвращался обратно в большой зал.
Я почти бросил коробки с муляжами на свободный стол у стены и медленно подошёл к Лизе.
Твёрдо взяв её за узкие плечики, я наклонился и заглянул в тёмные как океан, голубые глаза.
— Будешь так меня называть только в аудитории, — твёрдо произнёс я, глядя на её красные, приоткрывшиеся губы. Такие пухлые и соблазнительные… И, спустя секунду, я не выдержал и впился жадными губами в этот манящий влажный рот.
Вначале она попыталась вырваться, но я цепко обвил её миниатюрное тельце руками, не оставляя путей к отступлению. Мой язык властно хозяйничал у Лизы во рту, и в итоге вынудил девушку ответить на мой поцелуй. Мне казалось, что у меня сейчас снесёт крышу, когда её гладкий, влажный язычок начал осторожно и нежно двигаться, лаская мой настойчивый язык. Как же она меня распалила! Сердце забилось ещё быстрей и во мне проснулась такая нежность к этой юной девочке.
Мои губы стали уже не такими властным и напористыми, я продолжал её целовать самым нежным и чувственным поцелуем, на который только был способен. Мы стояли посреди музея и наслаждались ласками друг друга, совершенно не заботясь о том, что нас запросто могут здесь застукать. Лиза расслабилась и вся обмякла в моих, ласкающих её трепещущее тело, руках.
— Больше никаких "Лука Алексеевич" наедине, поняла? — упрямо твердил я в её губы, а мои руки уже забрались под тонкую, полупрозрачную блузку и, сквозь кружево белья ласкали трепещущую, налившуюся грудь. Пальцы нашли набухшие, сочные соски моей девочки и начали нежно их сжимать.
— Скоро ты будешь называть меня только "любимый", вот увидишь — прошептал я между поцелуями.
От этих слов она вся напряглась и резко отпрянула. Моя строптивая малышка стояла в метре от меня, гневная, с пылающим от злости взглядом, но всё ещё не отдышавшаяся от моих бурных ласк.
- Не дождёшься! — свирепо выпалила она.
— Ты не можешь отрицать того, что нас безумно тянет друг к другу. Между нами бешеная, просто крышесносная химия! Разве ты не видишь, Лиза? — с жаром возразил я.
— Нет! Вам показалось, Лука Алексеевич, — процедила она сквозь зубы, и схватив одну коробку, направилась к выходу.
— Запомни, правильно говорить только "любимый". И совсем скоро, я буду принимать у тебя этот экзамен. Если назовёшь неправильно, буду наказывать. Пересдавать будешь бесконечно — проговорил я ей в спину, с наслаждением смакуя последнее слово и растянулся в своей самой соблазнительной улыбке.
Замерев на мгновение от моих дерзких слов, она, не поворачиваясь, возмущённо тряхнула головой и двинулись к выходу, постукивая высокими каблуками.
Эти её "Лука Алексеевич" меня страшно бесили, провоцируя схватить, прижать к стене эту несговорчивую девчонку и зацеловывать до тех пор, пока она не начнёт умолять о пощаде и не признается в своих чувствах. С другой стороны, это официальное обращение меня крайне возбуждало, я чувствовал, что она мне подчинена, что я здесь главный, что мне дано право распоряжаться ей. Это не могло не заводить!
Но как же я ошибался! Главной была она и это она распоряжалась моим сердцем и крутила меня в своих нежных ручках, как только могла!
ЛИЗА
Какой нахал!
Моему возмущению не было предела!
Да как он мог вот так открыто и нагло требовать от меня любви, когда сам был не свободен? За кого он меня принимал? За тупую дуру или за доступную дешёвку? Знает же, что я в курсе их отношений с рыжей и вот так напрямую домогается!
Вот козёл!
Всю пару я сидела и мысленно материла своего препода, а ещё ругала себя, за то, что так легко, так безвольно раз за разом поддавалась его ласкам. Не удивительно, что теперь он считает меня доступной.
Наконец, прозвенел долгожданный звонок и я, всё ещё погруженная в свои неприятные мысли, стала неторопясь складывать вещи в рюкзак. Приторно-сладкий голос Яны заставил меня очнуться:
— Лука Алексеевич, давайте я вам помогу отнести макеты, — она стояла около его стола, и обольстительно улыбалась.
Вот корова!
За последние полтора часа я мысленно перебрала уже, наверно, весь свой запас ругательств.
Ну и пусть идут, может этот бабник, наконец, переключится с меня на новую жертву своего обаяния…
Боже, что я несу! Хотя бы сама себе не ври, Лиза! Я мысленно дала себе подзатыльник. Ты же безумно его ревнуешь! Ты же любишь его, как одержимая!
Я так и не написала на том листочке ни "да", ни "нет", решив, все-таки, подумать. Мне, конечно, очень хотелось посмотреть на работу больницы изнутри, а с другой стороны, я почти физически страдала каждый раз, когда находилась рядом с Талянским. Меня убивала мысль о том, что он не свободен и осознание того, что я его всё равно люблю, несмотря ни на что. И безумно хочу. Просто зверски. О, боже!
Да ещё моя Машка сразу наотрез отказалась идти:
— Не-не-не, Лиза! Ну это же издевательство какое-то! У людей выходные, личная жизнь… Пусть делают свои открытые двери вместо занятий!
А личной жизнью Машки, на данный момент, являлся какой-то "супер няшный и "просто улётный" парень с третьего курса. Я даже не потрудилась запомнить его имени. Всё равно не надолго, как и всегда. Если бы я запоминала, как зовут всех парней моей влюбчивой сестры, у меня бы давно закончилось место в мозгу.
И вот теперь, я весь вечер томилась, думая что выбрать "да" или "нет".
Я несколько раз диаметрально меняла своё мнение. Много раз собираясь написать ему свой ответ, но так и не решившись, в итоге пошла спать, невольно вспомнив поговорку: "Утро вечера мудренее".
Кстати, мама, кажется, догадывалась, что со иней что-то не так — несколько раз за последние дни пыталась меня разговорить. Каждый раз черезчур подробно расспрашивала об универе и однокурсниках. Но я ничего не рассказывала. Да и рассказывать-то пока нечего.
Вот ты и спалилась, Лиза! "Пока"! ПОКА нечего рассказывать! Это значит, в подсознании я все-таки надеялась на развитие наших с Лукой отношений! Вот уж, действительно, дура!
В пятницу я позвонила Оле и мы договорились встретиться после занятий.
Как только закончились пары, я поспешила на встречу, но, выйдя на улицу, поняла, что погода поменялась — дул пронизывающий, холодный ветер. Я рефлекторно поёжилась, стараясь согреться в своём объёмом свитере. Замерзая, я быстро шла, почти бежала по направлению к автобусной остановке, одной рукой обвив себя вокруг талии, чтоб согреться, другой набирая сообщение Оле. Как вдруг мой взгляд остановился на дорогих мужских ботинках. Я резко остановилась, чуть не врезавшись в мужчину, так резко возникшего на моем пути.
— Лука Алексеевич? — в растерянности выпалила я, подняв голову и тут же заметила, как недовольно исказилось его лицо от моего официального обращения. — У вас же сегодня нет лекций… — быстро выпалила я от неожиданности. И в эту же секунду поняла, что спалилась с потрохами!
— А ты смотрела моё расписание, Лиза? — тягучий бархатистый голос вкрадчиво произнёс эти слова. Конечно, он всё понял.
Я чувствовала, как мои щеки заливаются краской от смущения и не могла посмотреть ему в глаза от стыда и поглощающего меня чувства унижения.
— Ну что молчишь, смотрела? — тихо потребовал он, и приподнял меня за подбородок твёрдой рукой, заставляя взглянуть в его глаза. И в глубине этих прекрасных карих глаз, я увидела такую непрекрытую радость, словно маленькому ребёнку, наконец, подарили желанную игрушку.
— Мне нужно бежать, — только и сумела произнести я.
— Давай я тебя отвезу, ты же вся замёрзла, детка!
— Не нужно! Мне ничего не нужно! — почти прокричала я и, смерив его гневным взглядом, побежала в направлении остановки.
Через две минуты на телефоне загорелся значок пришедшего сообщения:
