Обещай мне - Боковен Джорджия (книги полностью TXT) 📗
Она торопливо поднялась, чтобы дотянуться до телефона и вызвать помощь.
Первой прибыла команда спасения. Диана показала им пузырек, водочную бутылку, ответила на заданные вопросы и, стоя в углу, отстраненно наблюдала, как чужие люди в голубой форме хлопотали вокруг ее сестры.
Вскоре приехали две машины «Скорой помощи». В комнате стало еще теснее. Когда один из спасателей наклонился, чтобы помочь уложить Эми на носилки, Диана заметила, что от груди сестры идут провода к маленькой коробочке и маске, прикрывавшей ей рот.
Вместе с врачами Диана спустилась вниз. Ей очень хотелось расспросить их о состоянии сестры, но она сдерживалась, боясь, что на ответы уйдут драгоценные секунды, необходимые для спасения Эми. В машине «Скорой помощи» Диана сидела на переднем сиденье и повторяла молитвы, которые учила в детстве, но с тех пор вспоминала очень редко. Она была готова обещать богу, в существовании которого довольно часто сомневалась, все что угодно в обмен на жизнь сестры.
В больнице Эми поместили в отдельную палату с многочисленными приборами, а Диане снова стали задавать вопросы. По сравнению с суматохой, царящей в квартире, здесь сохранялся относительный порядок. После оформления всех бумаг Диану попросили подождать и проводили в комнату с безликой мебелью и телевизором на стене.
Всю жизнь Диана послушно выполняла то, что ей говорили, но примером для себя считала Эми, чьи непредсказуемость и своенравие делали ее жизненный путь извилистым и тернистым. Иногда собственная уступчивость представлялась Диане больше похожей на трусость, чем на проявление здравого смысла. Это был хороший способ избежать конфликтов и осложнений. Она попыталась представить, как повела бы себя на ее месте Эми: согласилась бы покорно сидеть и ждать или помчалась убеждать врачей немедленно заняться сестрой?
Очевидность ответа сомнений не вызывала. Диана встала и, больше не раздумывая, направилась в лечебный блок. Хотя это и не была клиника отца, но Карла Винчестера достаточно хорошо знали в медицинских кругах, поэтому его имя должно было сыграть определенную роль и помочь дочери, о которой он, вероятнее всего, и думать забыл. Это вряд ли пришлось бы по душе отцу, но сейчас Диану нисколько не волновали подобные вещи.
Вечером того же дня Диана сидела в палате сестры и следила за ее сердечным ритмом, воспроизводящимся на экране монитора. Она проголодалась, но уходить не хотелось. Как сказала медицинская сестра, Эми могла прийти в себя в любую минуту, и Диана не хотела упускать этот момент.
Раздался легкий стук в дверь, и почти вслед за ним в палату заглянула Стефани, Диана даже не успела ответить.
— Ну, как дела? — поинтересовалась она.
— По-прежнему.
Диану безусловно порадовал приход подруги, но она была бы просто счастлива, если бы увидела на ее месте мать или отца. Она позвонила родителям и Стефани почти в одно и то же время, с тех пор прошло уже много часов. Сообщение в отсутствие Стефани принял автоответчик, а секретарша отца пообещала отыскать родителей и передать просьбу Дианы позвонить в больницу как можно скорее.
Стефани вошла, держа в одной руке зеленого цвета вазу с цветами, а в другой какую-то забавную игрушку.
— Извини, что не приехала сразу: прочитала твое послание только около получаса назад. Брала интервью у парня, который жонглирует цепными пилами и… — Она увидела Эми и в ужасе умолкла, потом подошла ближе. — Господи, ты же сказала, что она попала в аварию.
Когда Диана звонила Стефани, она не могла рассказать обо всем и только сообщила, что Эми в больнице.
— Это была не авария.
— Что тогда?
— Ее кто-то сильно избил.
Смысл этих слов дошел до Стефани не сразу, наконец она все поняла и возмутилась:
— Но кто же это сделал?
— Не знаю.
— Значит, того мерзавца не задержали? А кто ее нашел?
— Я, — Диана отвела Стефани подальше от кровати и рассказала то немногое, что знала сама.
— Ты думаешь, что она… — Стефани попыталась подыскать нужные слова. — Ты хочешь сказать, что Эми пыталась покончить с собой, когда этот тип ушел? — закончила ее мысль Диана.
— Понимаю, что у тебя для беспокойства оснований больше чем достаточно, но если бы дело ограничивалось только алкоголем и таблетками, было бы легче предположить, что произошел несчастный случай.
— Мне приходило в голову все то же самое, — сказала Диана, — анализы показали, что она приняла пять или шесть таблеток.
— Но мне показалось, ты говорила, что нашла пустой пузырек?
— Наверное, их там столько и было. Мысленно Диана снова и снова возвращалась к событиям этого утра. Она старалась проанализировать каждую деталь, даже самую незначительную на первый взгляд. Недостающие звенья Диана пыталась воссоздать самостоятельно и, если не находила в них смысла, принималась думать заново.
— Я не знала, что она опять начала пить.
— Эми не пьет, по крайней мене не пила до вчерашнего вечера. — Диана скрестила руки на груди и прислонилась к стене. — Там была небольшая бутылка. Если бы она решила покончить с собой, то выпила бы гораздо больше. И если в пузырьке оставалось только пять-шесть таблеток, Эми бы этим не ограничилась.
По лицу Стефани Диана видела, что не убедила ее.
— Эми никогда не останавливалась на полпути, а доводила все до конца. Если бы она решилась на самоубийство, можно не сомневаться, ей бы это удалось.
— Понимаю, тебе хочется найти разумное объяснение всему случившемуся, — мягко заметила Стефани, — но ты пытаешься объяснить логически то, что не поддается логическому осмыслению. Так тебе не удастся ничего добиться. — Она сняла пиджак и положила его на край кровати. — А как восприняли это родители?
Если бы на месте Стефани был кто-то другой, Диана попыталась бы приукрасить правду, но от нее она не захотела ничего скрывать.
— Я просила им передать, но они еще не звонили.
— Мне казалось, что они должны появиться здесь по крайней мере, чтобы пресечь слухи. В больнице до сплетен так же много охотников, как и среди журналистов.
— Возможно, Гленда не смогла их разыскать. — Диана все-таки пыталась найти повод для оправдания. — Я надеялась… — Она умолкла. К чему слова, если им обеим ясно, что Эми безразлична родителям.
— Знаю, что ты имела в виду, — Стефани понимающе взглянула на подругу, — но в обозримом будущем такие надежды вряд ли сбудутся.
— Если бы они хоть один раз поддержали Эми, просто проявили к ней участие, это значило бы для нее так много.
— Пора перестать обманывать себя, да и ее тоже. Из твоих слов я поняла, что родители не стали бы очень убиваться, если бы Эми удалось задуманное.
Диану покоробила жестокая прямота Стефани, но возражать она не стала.
— Они никогда не любили Эми. Для меня так и осталось загадкой, зачем им понадобилось удочерять ее.
— А ты когда-нибудь спрашивала их?
— Нет.
Ее с детства приучили к мысли, что действия и слова родителей не подлежат обсуждению. Как и полагается воспитанным девочкам, Диана верила в то, что ей говорили, и не сомневалась, что родители всегда поступали правильно. Но очень часто Эми засыпала в слезах, и не раз Диана приводила к себе в комнату плачущую сестру, чтобы ее успокоить. В представлении Дианы родители имели причины относиться к Эми с холодным равнодушием и ругали ее для ее же пользы. Их нежелание прощать она объясняла стремлением дать Эми заслуженный урок.
— А тебе не кажется, что пришло время задать им этот вопрос?
— Не знаю, будет ли сейчас от этого польза, — не задумываясь, ответила Диана. Такой ответ сначала укоренили в сознании восприимчивого ребенка, теперь она, уже взрослый человек, тянулась к нему, как к спасительному кругу, движимая инстинктивным желанием любой ценой сохранить мир и согласие или пусть даже хотя бы видимость этого.
— Ты не ответила на мой вопрос. Разве Эми не имеет права знать, зачем ее удочерили?
— Наверное, ты права. Я выберу подходящий момент и обязательно…
— А к чему откладывать? Момент, по-моему, подходящий.
