Второй медовый месяц - Дарси Эмма (читать книги полностью .txt) 📗
— Почему ты так решил? — спросила Джина, очень желая узнать, чем вызвано такое превратное мнение о ней. Она не могла отрицать, что действительно никогда не давала ему почувствовать, как он нужен ей, но и никогда не заговаривала о раздельных спальнях, даже во время беременности.
Рейд бросил на нее насмешливый взгляд.
— Для начала ты выбрала для нашей спальни такую кровать, где ничего не стоит заблудиться, — прорычал он. — Мы с таким же успехом могли бы спать на разных кроватях.
Он осуждает ее за кровать, которая ей самой не нравится! Джина фыркнула в ответ на его неуместную иронию:
— Кровать выбирала дизайнер. Она сказала, что для комнаты такого размера и кровать должна быть подходящая. Не я придумывала такой дизайн комнаты.
— Тогда почему ты с ним согласилась?
Явно ее доводы оказались неубедительными.
— В то время я не знала, что возразить дизайнеру.
— У тебя было почти что семь лет, чтобы узнать. Джина. По этой кровати между нами мог проехать грузовик, нимало не задев нас обоих. Только не говори, что не замечала этого.
Его сарказм больно ранил.
— Мне она нравилась не больше, чем тебе, — попробовала защищаться Джина.
Они дошли до дверей спальни. Рейд остановился, взялся за ручку и впился острым взглядом в ее приподнятое кверху лицо.
— Почему ты думаешь, что ложью можно чего-то добиться?
— Я не лгу! — отчаянно возразила Джина.
Он медленно, глядя ей в глаза, произнес:
— За прошедшие семь лет ты сколько угодно раз могла избавиться от этой кровати. Ты поменяла массу вещей, которые тебе разонравились или надоели. Именно ты — полновластная хозяйка всего, что находится в доме и вокруг него. — Приподняв одну бровь, он закончил свое логическое рассуждение: — Если тебе не нравилась кровать, почему ты ее не заменила?
У Джины подвело живот. На этот вопрос ответа не было.
— Не знаю, — пробормотала она.
Рейд открыл дверь и пропустил ее вперед. Оказавшись перед громадной кроватью, Джина спросила себя, почему на самом деле не заменила ее.
Кровать меньшего размера не вписывалась бы так хорошо в просторную спальню, и, кроме того, подобная замена вызвала бы массу расспросов у тех, кто видел, какая кровать стояла здесь прежде. Было бы стыдно и унизительно объяснять, что на огромной кровати они с мужем спят друг от друга слишком далеко.
Но даже если бы никто и не спросил, все равно меньшая кровать отлично показала бы, что замена сделана для более интимной обстановки — а истинная леди никогда не должна допускать такой мысли у посторонних.
Джина попыталась представить, что же в ее поведении могло ограничить их свободу в занятиях любовью на этой супружеской кровати. Ей хотелось закричать, что не она в этом виновата. Ее мать, монахини в школе, жизнь единственного ребенка в семье, которому не давали общаться с другими детьми, то, что вышла замуж она невинной девушкой… она совсем не знала, как себя вести.
Дверь захлопнулась, и они остались наедине. Рейд и она — в спальне, которая была как ее, так и его.
— Ты мог сам сказать мне насчет кровати, Рейд, — выпалила она, поворачиваясь к нему лицом. — Почему ты этого не сделал? — Вопрос был вполне резонный. Он старше и опытнее ее, и она не одна должна решать вопросы их брака.
— Если мужчина не учится на собственных ошибках, то он просто болван, — сквозь зубы сказал он.
— На каких еще ошибках? — уже с яростью спросила она.
Он насмешливо поклонился:
— Из опыта с моей первой женой.
Джина покачала головой. Она была уверена, что с ней у него подобного опыта быть не могло.
Видя, что она не понимает, что он хочет сказать. Рейд пояснил, проходя к своей половине кровати:
— Я оказался виновным во всех грехах, которые может совершить муж. Я требовал от жены больше, чем она хотела дать. Не считался с ее достоинством как личности. Не принимал ее решения. И, черт побери, хотел, чтобы она считалась со мной, когда что-то задумывала.
Джину потрясла горечь в его словах.
Рейд насмешливо фыркнул.
— Не говоря о ее нарушенных обещаниях! Конечно, женщина имеет право изменить свое решение.
— Я никогда ни в чем подобном тебя не обвиняла, — горячо возразила она. — И не жаловалась…
Рейд засмеялся.
— Я никогда не подавал тебе для этого повода. — Его глаза сверкнули. — Я не хотел, чтобы второй мой брак закончился так же, как первый.
Как первый? Брак, который ее муж тщательно прятал в прошлом… Он никогда ничего не говорил о своей прежней жене, даже когда они видели ее репортажи в новостях по телевидению.
Рейд смотрел на их развод как на естественное следствие того, что они не сошлись характерами: он — семейный человек, а она — женщина, посвящающая всю свою жизнь работе. Но неожиданно его отношения с прежней женой тенью легли на второй брак. Слова, брошенные Рейдом Джине, открыли для нее завесу его прошлого. Эгоизм… Игра в своих интересах…
— Я всегда прислушивался к твоему мнению, Джина, — продолжал Рейд, и в его голосе снова задрожал гнев. — Я старался выполнять все твои пожелания или давать тебе возможность самой это сделать.
— Я — не твоя первая жена. Рейд. У меня нет ничего общего с ней, — попыталась защититься Джина.
— Я тоже так думал, — с горечью сказал Рейд. — Этим ты мне нравилась больше всего. Между нами была даже некоторая гармония, потому что мы хотели одного и того же.
Он говорил так, будто она обманывала его. Джина нахмурилась, не зная, что ответить.
Он взял с кровати одну из декоративных подушечек и стиснул ее в руках.
— Разве я когда-нибудь отказывался поддерживать какое-либо из твоих желаний, Джина?
— Нет, ты всегда был очень внимателен, — тихо сказала она, не двигаясь с места. Ей хотелось, чтобы Рейд наконец высказал все, чем раньше с ней не делился.
— На самом деле у тебя все шло гладко до прошлой ночи, ведь так?
— Да. Гладко и ясно, — с легкой иронией согласилась она.
Его ироничная злость вдруг перешла в несдерживаемую ярость:
— Тогда какого черта ты решила, что можешь лезть не в свое дело, не спросив меня, только потому, что что-то получилось не по твоему вкусу? — Он швырнул подушку в кресло, куда их обычно складывали на ночь. — Тебе плевать на мое решение, — рявкнул он, хватая другую подушку. — Требуешь от меня отчета, да? — вторая подушка полетела на кресло, и Рейд обвиняющим жестом указал рукой в ее сторону. — И это после того, как я заверил тебя, что твое положение вне опасности. А я тебя не обманывал, Джина.
Да, он ее не обманывал. Это верно. Она ни разу не слышала, чтобы он кого-либо обманул.
Взяв следующую подушку, Рейд снова смял ее.
— Я ненавижу вранье, — с жаром сказал он. — Особенно ненавижу, когда из-за него другие люди попадают в дурацкое положение и должны подыгрывать против своей воли. Это ты сделала со мной, со мной, со мной! — он швырнул подушку к первым двум. Рубя воздух ладонью, он продолжал: — Я еще раз говорю тебе. Джина, что тебе не надо делать ничего, что тебе неприятно…
— Но я…
— Выслушай меня! Ты можешь оставаться такой, какая ты есть, — у меня нет никакого права пытаться тебя изменить, я лишь отнесусь к этому с уважением. С уважением, — для пущей убедительности сообщил он. — От меня ты не услышишь ни одного плохого слова. Мы муж и жена и ими останемся.
— О, какая потрясающая честность! — усмехнулась Джина, уже и так вне себя от услышанного.
— Да, — ответил он. — Я всегда стараюсь быть предельно честным. И по-моему, таковым и был. Даже насчет сегодняшнего ленча — раз уж я обещал его.
— А с чего ты вдруг решил, что брак — это просто список прав и обязанностей? — вызывающе спросила Джина. — Лично я такое впервые слышу. Мне всегда казалось, что брак в первую очередь — это любовь и привязанность.
— Конечно! Если ты веришь в сказки, — хмыкнул он. — Но нужно быть очень везучим, чтобы найти себе партнера, с которым можно решить: я делаю это, — Рейд взял одну подушку, — а ты делаешь это, — он взял еще одну подушку, — а это мы делаем вместе, — он приложил их друг к дружке и швырнул обратно.
