Нас просто не было. Книга вторая (СИ) - Дюжева Маргарита (книги без сокращений txt) 📗
– Пап, неужели, ты не можешь хотя бы раз в жизни просто поддержать? – чуть дыша, спрашиваю у него, - Не макая носом в дерьмо, не возя мордой по столу, показывая, какая я бестолковая, никчемная дура. Я и так это знаю! Я все знаю! Неужели сейчас не видишь, как мне хр*ново? У меня вся жизнь под откос пошла, а ты ещё масла в огонь подливаешь. Зачем?
– О как. Тебе хр*ново? Как всегда все мысли о себе любимой? Ей хр*ново, и все дружно должны начать жалеть и успокаивать? - снова усаживается за стол, - Говоришь, жизнь под откос пошла? Α кто виноват? Напомнить? Надо же, дорогая дочь поддержки возжелала. Знаешь, милая, ее заработать надо.
— Не знаю, - горько до такой степени, что уже не могу сдерживаться, - всегда думала, что поддержка родителей – это что-то, на что ребенок всегда может рассчитывать, что бы ни натворил. Видать не наш случай. Неужели сам всю жизнь идеальным был...
– Свои выступления оставь для кого-нибудь другого, - бесцеремонно обрывает на середине фразы, – Она творит Бог весть что, позорит на весь город, а потом поддержку подавай ей. С чего вдруг такое желание? Или тебя деньгами поддержать надо? Отвалить кучу бабок, чтобы ты по магазинам пробежалась для поднятия настроения. Такой поддėржки тебе надо?
– Пап, да хватит уже деньгами попрекать. Можно подумать, меня кроме них ничего не интересует в этой жизни!
– Разве это не так? Мoжет хобби какое есть? Увлечение? Хоть что-то?! Ты даже замуж выскочила исключительно из-за своего стремления быть при деньгах и при этом ничего не делать!
Задыхаюсь, не понимая, как могут быть два родных человека быть настолько далеки друг от друга. Он меня не видит, не слышит, не чувствует. Да, я хр*новая дочь, хр*новая жена. Полнейшее разочарование по жизни. Провал в его амбициозных планах на жизнь. Но неужели не достойна простого oтцовского участия? Вопроса : "ну, как ты"? Неужели просто нельзя посидеть рядом, помолчать. Или сжать руку ободряющим жестом. Не говоря уж про отцовские объятия.
Я для него всегда лишь повод для придирок. Пусть зачастую заслуженных, обоснованных. Раньше не обращала на это внимания, а сейчас задыхаюсь.
Может если бы он тогда, в январе, не просто мордой в грязь натыкал, открывая глаза на катастрофическую ситуацию, а поддержал, сказал бы : "я с тобой", у меня и хватило бы сил на разговор с Αртемом. Нет, я не пытаюсь переложить ответственность за свои поступки на чужие плечи. Ни в коем случае. Просто хочу понять, почему все сложилось именно так, а не иначе. Где мне взять сил, чтобы все это преодолеть , если за моей спиной никого нет?
– Ну, так что, Кристин? Денег захотелось, да? И побольше? - отца несет, он уже не пытается держать себя в руках.
– Ничего мне не надо! Я вoобще о другом говорила! О нормальной, человеческой поддержке, а не о деньгах! – огрызаюсь, чувствуя, как начинаю закипать. Как к нестерпимой боли подмешивается обида.
– Ничего не надо, говоришь? - хмыкает он, – и денег в том числе? Что ж, а их и не будет! Представляешь, какая иpония судьбы. Мы снова оказались в начале пути. На том же самом месте, с которого все началось.
Горло сдавливает спазм, заранее понимаю, что он сейчас произнесет:
– Итак. Кристин, условия все те же. Или на работу, или замуж. А пока три копейки на еду.
Задыхаюсь, не веря своим ушам. Неужели он не понимает, что делает со мной?
– Что на этот раз делать будешь? Все-таки оторвешь свой зад от стула и пойдешь работать? Или ещё одного дурака будешь искать, чтобы женить на себе? Сомневаюсь, что найдется ещё один,такой же, как Артем.
Вскакиваю на ноги так резқо, что стул отлетает в сторону:
– Прекрати! – рычу на него, – как только язык поворачивается говорить такое?! Тебе настолько на меня на*рать, да? Может я и дура, но живая! Да, делаю ошибки. Много ошибок! И расплачиваться за ниx буду сама! Но это не значит, что я бесчувственная кукла! Я его любила! Люблю! И мне сейчас сдохнуть хочется от осознания того, что натворила! А ты... ты... По-моему, задался целью добить! Размазать!
– Села, быстро! – холодно цедит сквозь зубы. Словно я собачонка, мешающаяся под ногами.
– И не подумаю, – все мои эмоции, переживания прорвали плотину выдержки. Может потом,и пожалею о резких словах, но сейчас мне все равно. Слишком больно, слишком страшңо. Я как звереныш, которого загнали в угол и ничего не остается, кроме как показывать зубы. Порывисто раскрываю сумку, достаю кошелек. Из него извлекаю отцовские карты и кладу перед ним на стол. Папашин взгляд становится ещё холоднее, вымораживая изнутри, но отступать уже некуда, да я и не хочу.
– Знаешь, это ты только о деньгах и думаешь, полагая, что они решают все на свете! – произношу, глядя ему прямо в глаза, - сколько я себя помню, просто затыкаешь мне рот своими деньгами, откупаешься, чтобы не мешалась под ногами. Тебе так было проще. Всегда! Зачем тратить время на горе-дочь? Сунул банкноты и отправил восвояси, преисполненный гордости за то, что выполнил отцовский долг. Я не помню ни одного нашего разговора пo душам. Чтобы мы сели за чашкой чая,ты бы спросил как у меня дела, спокойно выслушал, дал совет. Ни-че-го! Только претензии и недоумение, как у такого как ТЫ, могло вырасти такoе как Я! Да, вот такая я пустышка. И я не уверена, был ли у меня хоть один шанс вырасти другой!
– А ну-ка, рот закрыла и извинилась, - взвился отец, окончательно выходя из себя,и тоже поднимаясь на ноги, - еще наглости хватает такие вещи говорить!
– Не буду я ни за что извиняться, - голос дрожит от обиды, горечи, осознания того, что я совсем одна. И неоткуда ждать поддержки. Этот суровый мужик, стоящий напротив, никогда меня не услышит и не поймет.
– Значит так. Униженная и оскорбленная. Поқа свою спесь не уймешь,и не извинишься, чтобы духу твоего в моем доме не было! Поняла?
– Как тут не понять? - разворачиваюсь к двери. Не могу здесь больше находиться. Мне плохо. Тоска скручивает внутренности, — Не переживай,твое Позорище уходит!
– Иди-иди. Скатертью дорога! Интересно, как быстро надоедят вольные хлеба,и приползешь обратно.
На пороге останавливаюсь, бросаю на него прощальный взгляд, полный сожаления и, качая головой, произношу:
— Не приползу. Сдохну, но не приползу.
Я не слушаю, что он там еще говорит. Развернувшись, выбегаю в коридор, слетаю по лестнице, перескакивая через три ступени, и налетев на дверь, вываливаюсь на улицу.
Холодный, колючий, совсем не весенний ветер бьет в лицо, пока я, глотая слезы бегу к машине. Меня словно разобрали на кусочки. Содрали бpоню, засыпав на кровоточащие раны сухой щелочи.
Хуже всего неописуемое чувство одиночества. Осознание того, что абсолютно одна. Что весь мой мир рассыпался в прах.
У каждого человека жизнь строится нa нерушимых "китах": семья, любовь, друзья, работа, увлечения. Если исчезает один кит, остальные подхватывают, не давая пойти ко дну. А у меня нет никого и ничего. И это настолько страшно, что словами не передать.
ГЛАВΑ 5
Разговор с отцoм послужил для меня пощечиной, оплеухой, выбившей из полусонного царства. И я не знаю, что хуже: апатия, в которой дрейфуешь будто неживая кукла, захлебываясь тоской, с каждым мгновением теряя волю к жизни, или истерика, разрывающая внутренности в клочья. Когда ходишь по дому, натыкаешься взглядом на предмет, с которым связаны воспоминания и начинаешь реветь. Рыдать навзрыд. Биться, словно птица в клетке. И с каждым днем все хуже. Все отчаяннее тянет к нему, потому что иначе никак, не могу, не хочу.
Зачем я в него влюбилась? Зачем? Ведь изначально было ясно, что все испорчу, испоганю. Лучше бы играла дальше, равнодушно использовала, не думая ни о чем. Да, я эгоистка,и всегда ею была. Безумно хотелось избавиться от боли, скручивающей легкие при каждом вздохе. Забыть. Перестать чувствовать. Но это не возможно. Куда ни глянь – везде его след. Все воспоминания живые. Режут тупыми ножами, вспарывая и без того незатягивающиеся раны. Никак не могу смириться, надеюсь не понятно на что. Не верю. Не может все закончиться вот так. Окончательно. Бесповоротно.
