Шиза. История одной клички (Повесть) - Нифонтова Юлия Анатольевна (бесплатные полные книги .TXT) 📗

— И Янку ещё!

— Ну, спасибо тебе, брат, за доверие! Потом поймаем…

— Гад ты, Цесарик, редкий, из террариума!

— Дорогая, это производственная необходимость. Сугубо ради чистоты эксперимента. Так сказать, контрольный выстрел.

Стол отодвинули в угол. Зрители рассредоточились по периметру. Янку, Зденку и Хромцова усадили на стулья посередине комнаты. Гипнотизёр сел напротив, несколько минут сосредоточенно смотрел в пол, затем, сняв толстые очки, медленно поднял тяжёлый взгляд.

— Хорошо ли вам видно меня, бандерлоги? — гундосо встрял в выступление Цесарский.

— Так, всё. Ни слова больше!

Гапон за считанные секунды ввёл пациентов в глубокий транс… — и праздник удался! Глядя прямо перед собой остановившимися глазами-пуговицами, Хромцов и Зденка безропотно выполняли команды своего «кукловода». Янка тоже впала в беспамятство, но ни на что не реагировала, даже не разомкнула век. Публика веселилась от души. Сначала подопытные собирали ягоды на лесной полянке, ползая по затоптанному полу. Купались в тёплом озере, раздевшись до нижнего белья.

— Только не надо здесь реалити-шоу устраивать! Это пошло! — возмутилась Большая Мать.

Но остальным зрителям представление явно понравилось. В образе Наташи Ростовой кружилась невесомая Зденка с поручиком Хромцовым на балу в быстром вальсе. Затем окостеневшего Хромцова положили на спинки стульев, подставив одну под голову, а другую под пятки. Как на деревянную скамью на него уселось сразу четыре человека, но тело нисколько не прогнулось. Под испуганные ахи-охи на хромцовском животе попрыгал увесистый Армен. Наконец, Гапон выдал подопытным планшеты, бумагу, карандаши и приказал нарисовать человека. Янкин лист так и остался белым. Зато Хромцов блестяще справился с заданием, подтвердив предположение Цесарского. На автопортрете художник выглядел даже живее, чем в данный момент, в замороженном сомнамбулическом состоянии. Но белоснежная блондинка Зденка изобразила себя черноволосой девушкой в платье XIX века и подписала внизу: «Nathalie. An.1812». Гипнотизёр вдруг заметно смутился:

— Ой, совсем забыл, извините. Ты больше не Наташа Ростова. Ты — Зденка…

Раз. Два. Ваши руки тяжелеют. Три. Всё ваше тело словно наливается свинцом. Вы спите. Пять. Вы будете слышать только мой голос… только мой голос…

Но Янка перестала слышать вообще: «Может, это из-за свиста в ушах? Какой сильный ветер! Лицо леденеет. Особенно губы. Волосы треплет. Пряди, как сосульки, стучат друг о друга. Меня несёт куда то. Как угораздило попасть в такой вихрь? Нет же, это я сама лечу! Гладкое стальное тело». Янка со страхом осознавала, что такого темпа она никогда в жизни не развивала: «Эти светящиеся дорожки — звёзды и планеты. Их свет вытягивается яркими нитями из-за моей невообразимой скорости. Откуда золотое свечение передо мной? Свет идёт от меня!» Внезапно к Янке пришло четкое осознание: «Я — стрела. Золотая стрела! Лечу. Ищу цель. Моя цель — искать цель. Пронзить и уничтожить!»

Медленно к телу возвращаются тепло и чувства. Вдруг покой нарушает резкий треск, крики. Грохот, как будто упал шкаф. Нарастает раздражение: «Где этот проклятый будильник? Как только смогу поднять руку, разобью об стену!» В глаза больно бьёт резкий свет. В дверном проёме колышется, как через мутную воду, размытый силуэт. Злые голоса.

— Терминатор пожаловали. Собственной персоной. Ура…

— Федя, чего не спишь, налоги не заплатил?

— Федя, Федя, пошли домой! В кроватку.

— Да держись ты!

— I’LL BE BACK!

«Сильно пьяный парень едва держится на нетвёрдых ногах. «Какая страшная, безумная улыбка! Нет! Я же стрела. Стрела! Сквозь него пролетела. Разве стрелы могут тормозить?!»

Федя-Терминатор резко согнулся, словно простреленный навылет, зажав ладонями невидимую рану. Пошатнувшись, он грузно, как тяжёлый мешок с картошкой, рухнул на пол.

Первое, необычно тёплое утро нового года принесло трагическое смятение в счастливый мирок маленького «Монмартра». Фосфорно-жёлтая «Газель» реанимации беспрепятственно неслась по заснеженным, пустынным улицам уставшего от праздника городка. Сирена в истерике резала криком сонную тишину. Как ни старались водитель и опытная бригада, но коротко стриженого студента с татуировкой ДМБ до больницы довезти так и не удалось. Тяжёлое алкогольное отравление — обычный новогодний диагноз.

Помятое, ватное небо равнодушно сыпало на удивлённые улицы своё последнее, белое конфетти… Снежинки садились на чёрные ветки деревьев и превращались в мелкие прозрачные капельки — настоящие слёзы Деда Мороза.

День влюблённых

Ещё в средней школе Янка поставила себе задачу — научиться курить по-настоящему. Это давало множество преимуществ перед некурящими одногодками. Во-первых, открывались перспективы знакомств и общения на равных с огромным количеством интересных, взрослых людей. Во-вторых, нежно сжимая дорогую, тонкую сигарету густо накрашенными губами, выглядеть загадочно и чуть-чуть порочно, как шикарная соседка-костюмерша с пятого этажа. Но главное — возможность обретения СВОЕГО круга, а может, и СВОЕГО человека.

Сначала Янка силой заставляла себя глотать горький дым и терпеть неприятный привкус во рту, превозмогая тошноту, головокружение и страх получить рак горла. Её попытка избавиться от одиночества, казавшаяся поначалу игрой, незаметно перешла в тяжкую зависимость во вред здоровью и красоте.

Но тогда ей казалось, что она причастна к великой тайне, объединившей секту избранных. Непреодолимая тяга к курительным палочкам гнала юных жриц вершить магические ритуалы в чужие тёмные дворы, за зловещие гаражи, на оплёванные детсадовские веранды. Как и все закрытые сообщества, культ имел зашифрованный язык. «Пойдём покурим» звучало как «Пойдём в библиотеку».

— Есть что почитать (покурить)?

— Про что у тебя книжка (какие у тебя сигареты)?

— У меня о Петре Первом для младших школьников (сигареты «Пётр I» — облегчённые).

— А хоть одна статейка (сигаретка) про «Парламент» не завалялась случайно?

Наступило 14 февраля — День святого Валентина. Сегодня всё было хорошо. Особенно радовали отсутствие родственников в субботний вечер и принесённый Зденкой ликёр с привкусом шоколада. Большая Мать настряпала целый таз ароматных булок. Да и парочка смешных неразлучников — Гульнур с Нюсей — были приятной ненавязчивой компанией.

Днём парни из группы подарили всем девушкам разноцветные открытки-сердечки с дружескими шаржами. Сохранив портретное сходство, авторы усилили характерные и непривлекательные черты некоторых сокурсниц. Лора выглядела особенно узнаваемой. Ревностно оберегая огромную кучу полупустых тюбиков, банок с красками и грязных палитр, она сидела, широко растопырив ножищи с огромными ступнями (а размерчик у неё точно сорок первый). Портрет Нюси являл миру нечто амёбное с бесцветными полузакрытыми глазами, с губами, как две наползающие друг на друга толстые гусеницы. При взгляде на этот шедевр Янка сразу вспомнила как злобная Коменда, органически не терпящая замедленного темпа Нюсиной жизни, каждый раз обращалась к ней с одним и тем же вопросом: «Тебя, видать, когда родители делали, сильно спать хотели?» Карикатура на Большую Мать в образе Верки Сердючки тоже, как говорится, была «не в бровь, а в нос».

Янке льстило, что её портрет, по сравнению с другими, выглядел гораздо привлекательнее. Это был явный показатель доброжелательного отношения к ней мужской половины группы. Лишь причёска из разноцветных перьев указывала на некий перебор в её желании выделиться на фоне серых будней.